Бус Таркинтон - ПЕНРОД И СЭМ

По двору гулял влажный пронизывающий ветер, и довольно скоро Герцог счел погоду невыносимой. Он был уже не первой молодости и вовсе не хотел закаляться. Но все-таки он понял, что должен предпринять какие-то действия во имя собственного спасения. И он принялся сушиться в той манере, которая распространена у собак. Он с разбега плюхнулся в грязь и хорошенько покатался по ней. Он все катался, катался и катался. Он уже начал себя чувствовать вполне сносно и, чтобы закрепить результат, продолжал кататься дальше. Пенрод с интересом наблюдал за ним и все отчетливее убеждался, что собаки не придают внешнему виду никакого значения. Когда же Герцог разыскал возле дома Германа и Вермана то, что лишь очень давно имело право называться свежей рыбой, и немного покатался по ней, Пенрод выяснил для себя, что собакам нравятся очень странные запахи.

А Герцог так развеселился, что начал прыгать на хозяина. Вообще-то Пенрод не проявлял особенной брезгливости. Но Герцог после упражнений с рыбой превосходил даже его возможности, и он поспешил укрыться на кухне, предоставив псу в одиночестве резвиться на дворе.

Делла готовила еду и одновременно беседовала с подругой, которая зашла к ней выпить чаю. Ненрод попробовал составить им компанию, но они сочли его присутствие излишним, а участие в их разговоре – и вовсе нежелательным. Пенрода это очень оскорбило. Он побрел в библиотеку, устало развалился в кресле. Лениво скользил глазами по рядам книг, которые интересовали его не больше обоев. Он вздохнул, и это был не простой вздох: он шел из самой глубины души. Он задрал вверх ноги, затем помахал руками. Он встал, почесался и шаркающими шагами подошел к окну. Он провел перед ним десять минут, с тоской и унынием глядя на рас кисший мир. И за все это время только два мокрых фургона да четыре старушки под зонтиками внесли хоть какое-то разнообразие в мрачный пейзаж.

И Пенрод вдруг подумал о том, что, наверное, на свете есть такие счастливчики, окна которых выходят на тюрьму или, к примеру, на пожарную часть. Вот им-то имеет смысл смотреть в окно! Пенрод медленно терся носом о стекло, но и это не принесло ему радости. Тогда он снова почесался. Но и чесаться было лень. И он понял, что жизнь его потеряла всякий смысл.

Скука, подобная той, которую испытывал Пенрод, может толкнуть на самые бездумные поступки любого, кто обладает хоть крупицей воображения. Причем взрослые, оказавшись в подобном положении, испытывают куда больший гнет, чем дети. Уж во всяком случае, они не выдержали бы и малой толики тоски, которая навалилась на Пенрода в эту поистине нескончаемую субботу.

Пенрод услышал звуки, которые не мог расценить иначе, как восклицания Деллы. Это его заинтересовало, и он решил вернуться на кухню. Однако помня, какой неласковый прием ему оказали при первом появлении, он не стал входить, а остановился у приоткрытой двери и стал слушать. В общем-то, он пришел сюда просто от нечего делать и не надеялся услышать что-либо, заслуживающее внимание.

– Змеи! – воскликнула Делла. – И много, миссис Кален, этот несчастный видел разных змей?

– Нет, Делла, – грустно возразила миссис Кален, – миссис Флора говорит, что он всегда видел только одну змею. Длинную, толстую, страшную змею с огромной пастью. И каждый раз, как у него начинался припадок, эта змея шипела на него. Одна и та же змея, и он кричал Флоре: «Вот она! Большая, черная, страшная! Она длинная, как забор!». Вот так он кричал. И еще он кричал: «Вон адский пламень, Флора! Вон черный человек с белым блестящим лбом. Он гонит змею метлой! Он натравил ее на меня, будто она собака, а я – кошка. Ради всего святого, Флора, прогони ее, а то я сойду с ума!»

– Бедный Том! – сочувственно воскликнула Делла. – Помешался, а сам и не догадывался. Воображаю, как было жутко Флоре слушать это по ночам!

– Это уж точно, – согласилась миссис Кален. – Как раз в ту ночь, когда он, бедный, умер, он снова кричал, что за ним пришла большая черная змея, которую гонит метлой черный человек с белым блестящим лбом. Он начал хрипеть и сипеть, так что было трудно даже понять, что он говорит. И он снова кричал: «Прогони их, Флора!» Вот так и кричал: «Прогони их, Флора!

– Эту черную змею со страшной мордой! Ой, она черная, как чулок, и толстая, как моя ляжка! Прогони ее, пока я не помер!» Вот так! Вот так он, бедняжка, и говорил. «Она сегодня очень страшно шипит, – говорил он, – а маленький черный человечек с белым блестящим лбом смеется и пихает ко мне метлой эту черную змею, а она шипит…»

Тут Делла не выдержала.

– Не надо больше рассказывать, миссис Kaлен! – взмолилась она. – Бедный Том! Я еще на прошлой неделе сказала, что Флора неправильно сделала. Нельзя было прятать от него виски. Это и убило его. Надо же, прятать виски от такого больного!

– Но она говорила, у него сил не осталось, – объяснила миссис Кален. – Как он первый раз увидал большую змею и черного дьяволенка, он все равно уже не мог много выпить. Бедная женщина! Она говорит, он так их расписывал, что, стоит ей теперь взглянуть на него в гробу, ей самой начинают являться эти чудища. Она говорит…

– Не надо больше, прошу вас, миссис Кален! – воскликнула впечатлительная Делла. – Не надо! Я уже и так их вижу перед собой. Будто они уже тут, в кухне! Бедный Том! А я-то как pаз на прошлой неделе новую шляпу купила! Не думала я, что надену ее первый раз на похороны! Завтpa днем, да?

– В два часа, – сказала миссис Кален. – Но вы, конечно, заглянете сегодня к Флоре?

– Загляну, – сказала Делла, – хотя после всего, что вы мне тут нарассказали, мне прямо страшно идти. Бедный Том! Я помню их свадьбу с Флорой…

Но тот, кто стоял под дверью, дальше слушать не стал. Он уже поднимался по лестнице, и теперь жизнь снова представлялась ему исполненной смысла и высоких стремлений.

Маргарет на целый день ушла из дома. Пенрод тихо пробрался в ее комнату и некоторое время оставался там. Он был всецело поглощен важным делом. Он вел себя так тихо, что если бы не отчаянный скрип ящика в комоде Маргарет, миссис Скофилд, сидевшая за шитьем в своей комнате, ни за что бы не догадалась о присутствии сына.

Услышав скрип, миссис Скофилд встала и подошла к двери комнаты Маргарет.

– Что ты тут делаешь, Пенрод?

– Ничего.

– Надеюсь, ты не копаешься в вещах Маргарет?

– Ну, что ты, мама! – тут же заверил ее Пенрод.

– Зачем же ты открывал комод?

– Что, мама?

– Ты прекрасно слышал, что я сказала.

– Да, мама. Я искал тут кое-что.

– Что ты искал? – спросила миссис Скофилд. – Ты же прекрасно знаешь, что в комнате Маргарет твоих вещей быть не может.

– Что, мама?

– Я тебя спрашиваю, что тебе понадобилось у Маргарет? – повторила она, теряя терпение.

– Я искал булавки.