Глория Му - Детская книга для девочек

Тогда Геля вдохнула поглубже и одним махом выпалила все, о чем узнала утром.

Щур долго молчал, шагая взад-вперед и механически укачивая малышку.

Наконец сказал, обращаясь вроде бы не к Геле, а к столу и кривым табуреткам:

– Значит, вона как. А говорила мне бабуся, что барышня Рындина – гадюка подколодная. Да я, дурак, не верил.

– Что?! – возмутилась девочка.

– Не кричите. Дите напужается, – медленно произнес Щур и посмотрел прямо на Гелю. Он сильно побледнел, от этого синяки и ссадины на лице выделялись как нарисованные. Желтые глаза пылали гневом.

– По-хорошему, значится, от бабки меня сманить не вышло. Так вы решили по-плохому. Напраслину возводите. Бедную калеку сиротите. Змея как есть, гадина ядовитая… Только шиш вам с маслицем, Аполлинария Васильевна! Бабку я нипочем не кину. Я у ней одна надежа, кровиночка родная…

– Ты что – дурак? – зашипела Геля. – Не слышишь меня? Никакая она вообще не бабка! И никакая тебе не родственница! Забрала тебя из участка по наводке кума-полицейского. Павел Лукич его зовут, знаешь такого?

– Пал Лукич та еще гнида. Небось, от доктора услыхали, – процедил Щур. – Катитесь-ка отсюда колбаской, барышня хорошая, и больше на глаза мне не лезьте. А то ведь и по шее накладу! С гадюками у меня разговор короткий.

Геля не могла поверить своим ушам. Растерянно посмотрела на мальчишку, он ответил непреклонным взглядом.

– А знаешь что? Дурак ты, – устало сказала Геля, повернулась и вышла.

Домой шла как деревянная – ни о чем не думала, ничего не чувствовала.

Вчерашний случай с Павловской, – это же полный бред! А то, что баба Яся – переодетая Павловская, – бред в квадрате. А уж то, что Геля поссорилась со Щуром, и подавно ни в какие ворота не лезет. Этого просто не может быть. Кошмар. Кошмарный сон. Надо добраться до кровати и уснуть, а потом проснуться заново.

Поднявшись на свой этаж, вертела пимпочку звонка, пока Аннушка не открыла дверь и не перехватила ее руку:

– Что вы творите, не заперто ведь! И где вас носило с утра пораньше? Не сказались никому, не позавтракали, доктор уж три раза со службы телефонировал!

– Ну будет, Аннушка. – В передней появилась Аглая Тихоновна. – Милая, что случилось? Где ты была?

Геля собиралась спокойно ответить, что просто гуляла, но вдруг некрасиво распялила рот и заревела.

– Мама, мамочка, он мне не поверил! Он хотел меня ударить, мамочка! Ыыыыыыы! – захлебываясь слезами, голосила она. – Так нечестно! Так нельзя! А он меня теперь ненавидит! А я… А я… Я же ничего плохого, я же наоборот… Мама-аааааааа!

– Ну что ты, ангельчик, успокойся, папа ни за что не стал бы тебя бить! Папа тебя любит, очень любит! – Аглая Тихоновна прижала Гелю к себе. – Вчера он погорячился и наговорил глупостей, но он все равно любит тебя больше всех на свете, поверь мне!

«Да при чем тут папа!» – хотела крикнуть Геля, но только всхлипнула и заткнулась.

Она никому ничего не могла объяснить. Потому что никто ей не поверит. Вчера ее посчитали сумасшедшей, а уж сегодня, если она начнет рассказывать про Павловскую, которая наряжается нищенкой и убивает людей, ее и вовсе слушать не станут. Павловской даже стараться не придется, чтобы упечь ее в сумасшедший дом, – предки сами подсуетятся. Из лучших побуждений.

– Я пойду сегодня к Меланье Афанасьевне, мы поговорим, и папа поймет, что ошибался, – сказала Аглая Тихоновна, чтобы успокоить дочь.

– Нет! – от отчаяния и невозможности объясниться Геля снова заревела. – Мамочка, пожалуйста, не ходи!

На нее напал страх, что Павловская не только наговорит гадостей Аглае Тихоновне, а еще возьмет и отравит, например. Ну а что? С этими злодеями шутки плохи.

– Хорошо, я останусь с тобой. Никуда не уйду, – уверила ее Аглая Тихоновна, расцеловала и повела в детскую. Уложила в кровать, накрыла пледом, села рядышком:

– Ну вот. Так лучше? Хочешь чего-нибудь?

– Спать, – Геля закрыла глаза и жалобно спросила: – Мама, а где Силы Зла?

– Наверное, ушли погулять. Но ты уж, пожалуйста, не сердись – они и так почти не отходят от тебя.

– А ты? Ты не уйдешь? Обещай мне, что не уйдешь из дома, пожалуйста!

– Обещаю. Спи, моя хорошая, ни о чем не тревожься. – Аглая Тихоновна погладила девочку по голове, поправила плед и вышла, аккуратно притворив дверь.

А Геля заплакала тихо-тихо, чтобы никто не услышал. Ей было ужасно страшно и одиноко – никто ей не верил, все ее бросили. Даже кошка (это было несправедливо, но кто же в такие минуты думает о справедливости?).

Даже Люсинда оставила ее! Геля и припомнить не могла, когда в последний раз ей снилась Фея.

За этой мыслью явилась следующая – еще страшнее. А вдруг у Люсинды сломалась эта, как ее, машина времени и теперь Геля останется в прошлом навсегда? А как же ее настоящие мама и папа? И даже Эраська? Они ведь будут ее искать, а возможно, и плакать?

Она скатилась с постели, схватила лаковую шкатулку и забралась обратно, крепко сжимая в руках эту, можно сказать, оборванную ниточку из будущего.

Перед глазами, как наяву, замаячил кулон Люсинды – змея, проглотившая свой хвост. Круг времени замкнулся. Никто ей не поможет. Она – единственная в истории девочка, которой суждено стать собственной прабабушкой.

Геля тихонько захныкала, прижимая к себе шкатулку, и сама не заметила, как уснула.

Не успели отзвучать первые такты «Августина», а Фея уже появилась на экране.

– Бинго! У меня получилось! – выкрикнула Люсинда вместо приветствия и расхохоталась как сумасшедшая. – Скажи мне, Ангелина, ты уснула днем?

– Да, – оторопело ответила Геля.

– Значит, мой расчет оказался верным. Я вычислила причину сбоя связи, – торопливо заговорила Фея. – Ты должна перестать принимать снотворное.

– Но я не принимаю снотворного!

– Ну как же, ведь врач тебе его выписал! Я перерыла все архивы и нашла рецепт. – Люсинда помахала перед носом Гели узким голубоватым бланком.

– Д-да, выписал. Давно еще. Только мне не пришлось его пить.

– Уверена, что родители тайком подмешивают снотворное тебе в питье. Подумай, в какое.

Геля задумалась. Еще пару дней назад она с возмущением отвергла бы такую возможность, но после случая с Павловской была уверена – Василий Савельевич способен на все.

– Наверное, в молоко, – наконец сказала она. – Мне дают на ночь молоко, и в стакан можно налить что угодно.

– Вот и не пей его больше, – кивнула Фея. – Когда я поняла, что происходит, стала подстерегать тебя днем. Ты молодец, что додумалась уснуть со шкатулкой в руках, – это тоже помогло. Теперь слушай внимательно. То, что сегодня удалось выйти на связь, – большая удача. Времени у нас совсем мало. Завтра ты должна попасть в лабораторию Розенкранца и подменить в стойке с пробирками третью слева. В ней будет коричневатый раствор, который легко сымитировать при помощи слабого чая. Еще купи в аптеке пузырек борной кислоты. Смешаешь обе жидкости и плеснешь в футляр, где хранится Алмаз. Вот и все.