Эдуард Успенский - Колобок идет по следу. Книга 2

— Тогда ищите в районе Бологого — Лыкошина. Я там редко бывал. Там свой корреспондент есть, Куженкин. Может, в его владениях что-то и есть.

— Хорошо, — сказал Юра Лоза. — На этот район обратим особое внимание. Кто ещё хочет говорить?

Слово попросил пожиловатый, но ещё молодой человек в неновой лётной форме. Это был представитель гражданской авиации. Он сказал:

— Товарищ специальный корреспондент совершенно неправ. Мы обслуживаем самолётами пожарную охрану и лесничества. Так у нас в краю этих источников видимо-невидимо. Есть не только заброшенные источники, но целые заброшенные деревни. Дайте мне карту, я вам по памяти этих ключей штук десять нарисую.

Юра Лоза достал карту и позвал геологического сотрудника:

— Володя Стороженко, нанеси ключи на карту. Только будь повнимательнее. Для них с самолёта всё на сантиметры меряется, а нам километры шагать.

Потом Юра Лоза походил по сцене и спросил:

— Я знаю, что среди вас врачи есть. Пусть они скажут: в каком краю вашего края самые здоровые люди живут?

Главный врач района товарищ Радкин Виктор Александрович сказал:

— Здесь мы вам ничем помочь не можем. Во всех краях нашего края живут самые здоровые люди. Особенно жалуются сельские доктора. Один говорил мне: «Мои трактористы здоровее своих тракторов стали. Я уже забыл, как градусник выглядит».

— Очень печальный факт! — сказал Юра Лоза. Хотя ничего печального в этом факте не было.

Между прочим, и сам Юра Лоза был, пожалуй, поздоровее не только трактора, но и танка. Он горестно всех поблагодарил и закрыл совещание. И геологи стали расходиться по машинам и лошадям.

Валера Готовкин с лейтенантом Соколовым и Мишей Гагариным пошли в «газик» грузиться на несколько дней. Они в сторону Бологого — Лыкошина ехали.

Маша с геологическим сотрудником Володей Стороженко должны были на автобусе доехать до деревни Леонтьево и исследовать там два ключа, которые лётчик показал. И ещё сельский магазин. Чтобы купить там продуктов. Потому что они были дежурными по лагерю назначены. К десяти вечера им надо было приготовить ужин на сорок персон.

— Почему на сорок персон? — спросила Маша у Юры Лозы. — Ведь геологов всего десять.

— А каждый будет есть за четверых, — успокоил её Юра. И всем отъезжающим Юра давал жемчужные таблетки шарики.

— Эти шарики в целебной воде растворяются. Как только шарик растворился, нашли!

И быстро-быстро затих пионерский лагерь.

Маша и геологический сотрудник шли по весенней дороге.

Здесь, за городом, сотрудник был совсем другой. Он и не думал спать. Глаза у него сверкали. Он во все дела встревал. И вообще, был как новенький.

Маша у него спрашивала:

— А почему вы экспедицию весной устроили? Ведь летом легче.

— Летом столько травы и кустов, что ничего не видно. Зимой, пока снег, каждый ключик на виду. Вот и мёрзнем.

— А как вы думаете, мы найдём ключ?

— Конечно найдём. Я найду.

— Нет, я! — скромно сказала Маша.

Они подошли к деревне. У входа стояли два столбика с надписью: «РАКИТНОЕ». Буква И твёрдой рукой была переправлена на Е. Получалось — «РАКЕТНОЕ».

— Рядом, наверное, военная часть, — объяснил Стороженко. — Вот и переправили.

— Что такое ракеты, я знаю, — сказала Маша. — А что такое ракиты?

— Это деревья такие, — ответил геологический Стороженко. — Помнишь песню:

Потом он ещё сказал:

— У нас любят всё переименовывать. И деревни, и улицы. Однажды мы село такое искали — «Чёрный бык». Мы узнали из летописи, что там руда была. Ищем, ищем… Нет такого села! Всю область исползали. Оказалось, оно уже лет тридцать как по-другому называется — «Красный быт». Другое село когда-то называлось «Парасёнково». Теперь его ни на одной карте нет. Потому что оно уже не «Парасёнково», а «Прогресс Синьково».

Маша с интересом всё слушала. И наматывала, наматывала…

Деревня Ракетное была очень весёлая. Вся-превся выкрашенная. Один дом был весь ярко-зелёный, даже едко-ярко-зелёный, от головы до ног. Крыша ярко-зелёная, забор ярко-зелёный, даже каждый колышек для телёнка ярко-зелёный. Даже яблони побелены ярко-зелёной краской. Другой дом был неожиданно весь фиолетовый от первой до последней досточки. Даже почтовый ящик, висевший на дереве, кстати, на раките, был фиолетовый. Третий дом был красный, как пожарная машина. А последний дом был весь ярко-жёлтый, будто в нём жил начальник ГАИ.

— Почему такая деревня? — спросила Маша. — Как будто дети раскрашивали.

Володя Стороженко на это ответил:

— Я люблю вышневолоцкие деревни за то, что они все неожиданные. Одна на другую непохожие. Всё у них разное: от количества домов до количества этажей. Помню, в одной деревне все заборы были как из тетрадки в косую линейку. Из длинных металлических реек. Их, наверное, перепиливать не умели, вот и ставили наклонно. В другой деревне все крыши сверкали как космические. Они были какой-то особой плёнкой покрыты. На колодце крыша есть, так в неё причёсываться можно. Сидит ворона и сама себя клюёт. В третьей деревне все дома были трёхэтажные. Такие небоскрёбы бревенчатые.

— А почему здесь всё красят? — добивалась своего Маша.

— Наверное, здесь влажное место и дерево без покраски портится. А может, у них краски завались. В магазин ничего другого не завозят.

Посредине деревни от дороги отходила свёртка. Стоял указатель. И секрет всеобщей покрашенности сразу раскрылся. Потому что на указателе было написано:

РАКИТНЫЙ ЛАКОКРАСОЧНЫЙ КОМБИНАТ — 10 КМ.

— Прояснилось? — спросил Стороженко.

— Прояснилось, — ответила Филипенко. — Своим рабочим краски продают.

Тут как раз к деревянной непробиваемо синей остановке подошёл выцветший автобус. Они сели и поехали в деревню Леонтьево.

Автобус сразу замотало по всем яминам и колдобинам. Вверх и вниз! Просто душу вытряхивало. А колхозники радовались:

— Как хорошо у нас дорогу поправили!

Они все были хорошие люди, с большими мешками и сумками, все между собой знакомые, по всей длинной дороге. Они очень радостно друг с другом здоровались и всё-всё знали.

— Смотрите, вон Марья Кочемасова с чемоданом пошла. Наверное, посуду сдавать. Стало быть, её сын Славка с флота вернулся.

— А вон председателевы дети на собаке катаются. Значит, телевизионный мастер из города сегодня не приезжал и все мы без кина останемся.

Геологический Володя Стороженко не выдержал и вмешался:

— Странные выводы вы, мамаша, делаете. Если ваша уважаемая Марья Кочемасова с чемоданом идёт, это ещё не значит, что её сын Славка с флота вернулся. Может, Марья Кочемасова с этим чемоданом идёт в «Ремонт галантереи». А может, она с чемоданом в библиотеку направилась — книжек взять почитать.