Сэм Левеллин - Отчаянные Крошки

— За дверь и направо, — скомандовал грабитель. — И помни.

— Что помнить?

— Про несчастный случай.

— Да, да, — сказал Эль Кок, чьи мысли сжались в крохотную точку. И этой точкой был страх.

Эль Кок не видел, что грабитель трижды сплюнул через левое полосатое плечо — а был это Пит Фраер, самый славный человек из всех, когда-либо кравших ложки.

Они вышли за дверь и повернули направо. В колючей проволоке кто-то заботливо вырезал дыру.

— Полезай туда, — сказал грабитель.

Эль Кок пролез.

— Кончай вибрировать, — сказал грабитель.

Эль Кок не мог.

— Тогда вибрируй быстрее, — сказал грабитель.

Эль Кок завибрировал быстрее. Вибрируя, он выбежал в темноту, где уже не было фонарей (грабитель шел за ним по пятам), потом — вверх, по крутому каменистому склону, поросшему кактусами, возможно, кишащему змеями. Они поднимались на гору. И еще поднимались на гору. Эль Кок обливался потом, ему очень хотелось пить и страшно хотелось есть. И когда он подумал, что сейчас умрет от жажды, голода, страха и волдырей на ногах, горы расступились, и в глаза ему ударил ослепительный свет.

Из света протянулась рука с булочкой. Эль Кок съел ее (булочку, а не руку). Зрение несколько прояснилось. Он увидел маленькую каменную комнатушку с койками вдоль стены. На койках мирным сном спали шестеро детей. За столом сидели две няни и чумазый мальчик.

Неожиданно он понял, где находится. Он вернулся в Лагерь Пропавших Детей, где все они жили до плена. А две девочки за столом… это молодые энергичные Няни детей Хунты. А чумазый мальчик…

Эль Кок вспомнил его имя:

— Кассиан!

— Да, это я, — сказал Кассиан. — Добро пожаловать в нашу горную пещерку.

— Если ты не против, присаживайся, — сказала меньшая, более румяная Няня. — Тогда мы тебе объясним, как ты поможешь нам проникнуть в бежевую гостиную Няни Фатум.

— Нет, — сказал Эль Кок. Но всё равно сел, потому что ноги вдруг отказались его держать.

Маргаритка объяснила.

Эль Кок сказал:

— Ни за что.

— За что, — сказала Примула. — Или Пит подожжет на тебе штаны. Правда, Пит?

При одной только мысли об этом добрый Пит побледнел как полотно, но все-таки сумел прорычать грозное «грр». Он придал своему грубоватому, но благородному лицу свирепое выражение и повернулся к Эль Коку:

— Делай, что тебе сказано, сынок, иначе: «О-о, у меня попка горит, а пожарных нету!» Допер?

— Допер, — сказал Эль Кок очень слабым голосом.

В эту ночь Эль Кока внимательно сторожили, опасаясь предательства, а утром отправились вниз, в долину. Дно долины было зеленым и плоским. Здесь паслись тучные коровы и воздух был напоен ароматом цветущих деревьев. А далеко-предалеко, вдоль горизонта, протянулась черная полоска, словно прочерченная тонким карандашом по зелени.

— Что это? — спросила Маргаритка, ощущая холод в спине.

— Ограда Нянина Дола, — объяснил Кассиан. — Помнишь, Багаж рассказывал; колючая проволока, минное поле, короче, все удовольствия. Охраняет коттеджи Лас Няньяс, А те, в свою очередь, — бежевую дверь.

— Да-а, — сказал Эль Кок, дрожа, как бланманже.

— Если такая охрана, — сказала Маргаритка, — значит, есть что прятать. Верно, дети?

Хунтины дети подняли кулачки и трижды прокричали «Ура», сами не зная — почему.

— Прекрасно, — сказала Маргаритка. — Так. Действуем по плану. Пит, доставай из мешка кандалы и сковывай нас.

Снова крики «Ура».

— А ты, Кок, помни, — сказала Примула. — Штаны.

С кряхтением и скорбными стонами Пит Фраер поочередно замкнул кандалы на щиколотках у всей команды.

— Готовы? — сказала Маргаритка. — Тогда пошли!

Охранника перед воротами в Нянин Дол звали Амбало Грубое. Он ел бутерброд с колбасой и был настроен подозрительно. И то, и другое было нормально и было частью его работы. Другая часть его работы состояла в том, чтобы быть совершенно бесполезным. С этой частью Амбало Грубое тоже справлялся хорошо.

Поэтому, когда он увидел процессию, двигавшуюся по дороге в его сторону, он откусил от бутерброда и немного пошевелил мозгами — или тем, что у него заменяло мозги.

Процессия выглядела странно. Первым шел мальчик, весь из выпуклостей. За ним девять человек, самые маленькие впереди, те, что повыше — сзади. Все были скованы цепью. Они пели:

Гремя цепями, они подошли к воротам и остановились.

— Ну? — сказал Амбало.

В ответ — молчание. Кто-то сзади прошипел: «Штаны!» Выпуклый мальчик подскочил, словно его ужалила оса.

— У меня тут пленники для Той, Кого Нельзя Называть, — протарахтел он на одной ноте.

— Ага, — сказал Амбало. — А как ее звать-то?

— Та, Кого…

— Слушай, — сказал небритый, стоявший последним. — Ее зовут Ла Нянья, она же Няня Фатум, она же Великая. Понял?

Амбало Грубое нахмурился. Когда он хмурился, голова у него работала несколько лучше, но тоже не бог весть как. Он как будто узнал пухляка.

— А, — сказал он. — Верно. Ага. Понял. Эль Кака, да?

— Кок, — сказал Эль Кок.

— То же самое, — сказал Амбало.

— Не то же, — сказала маленькая рабыня, голубоглазая, с соломенными волосами.

Амбало посмотрел на нее, потом решил, что безопасней не смотреть. Он сказал:

— Проходите. По очереди.

Очередь прошла в ворота. Поравнявшись с ним, маленькая светловолосая рабыня сказала:

— Соуса на бутерброд не хочешь?

— Давай, — сказал Амбало.

Рабыня протянула ему бутылочку с густой жидкостью. Амбало выдавил на бутерброд четыре лепешки и бросил бутылочку в кусты.

— Удачных полетов, — сказала маленькая рабыня с несколько пугающей улыбкой.

Кандальники двинулись дальше.

— Куда теперь? — шепотом спросил Эль Кок.

— Прямо вперед, — сказала Маргаритка.

Прямо впереди стояли опрятные коттеджики; оттуда доносилось звяканье чайных чашек, шелест игральных карт и вскрики Нянь, потянувших мышцу во время армрестлинга. Прямо позади тоже кто-то закричал.

— Кто шумит? — спросил Кассиан.

— Думаю, охранник, — сказала Примула. — Думаю, поел моего соуса.

Раздался рев реактивного двигателя и свист рассекаемого воздуха. Мимо них пролетел Амбало Грубое. Из его левой штанины било пламя. Он ракетой взвился на немыслимую высоту, сделал мертвую петлю и на большой скорости врезался в отдаленный утес. Утес рухнул. Амбало полетел дальше.

— Что это у тебя за соус такой? — спросила Маргаритка.

— Такой острый соус, — сказала Примула — Гарантирует вам бутерброд с огоньком.

— Действительно, — сказала Маргаритка, глядя на далекий столб пыли — всё, что осталось от утеса.