Владимир Янов - ТТТ

– О, светлый хан Тугуй, – наконец решилась на ответ она, – для меня было бы великой честью принять ваше великодушное предложение, но я не могу этого сделать без разрешения самого Абдуллы Великолепного, главного советника самого великого повелителя всех народов Чингисхана, который является моим покровителем.

Мужичонка-толмач очень внимательно вслушивался в медленно произносимые для него Мариной слова, но при дважды повторенном имени Абдуллы он отшатнулся от Марины, кинул испуганный взгляд в сторону своего повелителя, и затем начал медленно что-то лопотать, не глядя в его сторону. Юный же повелитель монголов при имени Абдуллы Великолепного вовсе соскочил с трона, поднял руки к небу и неожиданно завопил что-то громко и безутешно под гулкими сводами пещеры. Он так явно сокрушался и каялся, бил себя в грудь и горестно качал головою, что Марине даже стало жаль его.

Толмач, подошедший к ней, шепнул ей на невероятно древнем, но всё-таки немножко понятном русском языке, что его повелитель так убивается потому, что сам Абдулла Великолепный, не более, чем два года назад, при проводах войска к берегам Великого Восточного моря, рассказывал юному хану о своих молодых друзьях из большого волшебного города, в котором жил он ранее, и просил не причинять им зла, если вдруг молодые люди встретятся на его пути. А он, неблагодарный, едва не казнил лучших друзей самого Абдуллы Великолепного.

Тугуй опять разразился длинной покаянной речью, которую перевёл немного осмелевший толмач по имени Ефимка.

– Хан Тугуй глубоко кается в своей ошибке, и в знак своего глубочайшего почтения к своему покровителю Абдулле Великолепному, просит дружбы у своих гостей, обещая выполнить любые их желания и просьбы.

У ребят отлегло от сердца. Паша так признательно посмотрел на Марину, что ей стало даже неловко за свою находчивость. Однако надо было играть свою роль дальше, но соблюдая величайшую осторожность, не ошибиться нелепо и грубо, как и не переусердствовать в старании понравиться молодому хану.

– О, великий хан Тугуй, – снова начала Марина свою почтительную речь, – я очень рада нашей дружбе, и полагаю, что это будет полезно нам обоим. Со своей стороны я очень прошу великого хана Тугуя освободить из-под стражи моего друга Пашу, которого так усердно стерегут воины в тёмном углу пещеры.

Она подождала, пока толмач переведёт её слова хану, затем увидела, как молодой повелитель важно покивал головой и повелительно махнул холёной рукой своим стражникам, немедленно освободившим Пашу. Те же самые воины, едва не ставшие хладнокровными убийцами, с почтением и поклоном развязали Паше стянутые тонкими кожаными шнурами посиневшие руки. Паша подошёл к Марине, потирая и разминая руки, протёр вспотевшие очки и благодарно поклонился высокомерно смотрящему на него Тугую. А Марина тем временем продолжила свою дипломатическую беседу:

– Премного благодарна я вам, ваша милость, за вашу доброту и сердечность. А теперь позвольте узнать, какие цели привели вас в эти края, как вы оказались в этой пещере, и что вы намерены предпринять дальше. Может быть, мы сможем чем-то помочь вам в ваших поисках и скитаниях. Мы хорошо знаем эти места, немало походили по ним.

Выслушав толмача, Тугуй с интересом приблизился к ребятам и начал что-то рассказывать, часто жестикулируя и грозя кому-то пальцем. Толмач Ефимка едва успевал переводить, путаясь в словах и жестах.

– Великий хан Тугуй по совету своего учителя и благодетеля Абдуллы Великолепного прибыл в эти края с целью выяснить причину могущества местного племени, во главе которого стоит старый вождь Унушу, ум, слава и богатство которого не дают покоя самому Чингисхану. Он приказал моему повелителю покорить эти края и вернуться с богатой добычей. Большое войско хана Тугуя вот уже два года бьётся с этим упрямым племенем, но никак не может победить его и узнать тайну несметного богатства. На смену павшим воинам племени в строй встают новые молодые стойкие бойцы, и нет им числа. Совсем недавно большая удача выпала великому хану Тугую. Предатель Гутун из местного племени за несколько золотых монет открыл тайный вход в эту пещеру, и мои воины сумели внезапно проникнуть в неё и взять в плен самого вождя этого племени. Этот старец знает все тайны своего народа, но вот третьи сутки он без питья и еды ни слова не говорит нашему повелителю. Великий хан Тугуй приказал подвергнуть его сегодня злым пыткам, что бы вырвать у него тайну его богатства. Сейчас его приведут сюда, и вы увидите этого злодея.

В задних рядах монгольских воинов началось движение. Передние ряды раздались, пропустив вперёд обнажённого по пояс седого старика со связанными позади руками, гордо шагавшего на расправу. Его лицо покрывали багровые кровоподтёки, на руках и торсе виднелись свежие царапины и ссадины, один глаз почти совсем заплыл фиолетовой опухолью. Он шел вперёд, глядя лишь себе под ноги, чтобы не позволить себе упасть перед ненавистным ворогом. По бокам от него вышагивали два свирепых стражника с обнажёнными кривыми ятаганами, на отточенных лезвиях которых зловеще отражалось множество факелов, освещавших пещеру. Марина вскрикнула, едва бросив взгляд на пленённого старца. Несмотря на возраст и седины, она тотчас узнала в нём своего друга Унушу. Он же, увидев её перед собой, остановился столь внезапно, словно его ударили наотмашь, взгляд его прояснился, и радостное изумление отразилось на лице его:

– Марину, Марину, – прошептали его губы, и более ничего нельзя было разобрать в его бормотании.

Пробуждение после бурной кайфовой ночи на цыганской хате у Цыбули и Штымпа было тяжким и долгим. Было неприятно оттого, что память сохранила лишь отдельные яркие эпизоды их ночных похождений, а между ними тяжко зияли чёрные провалы в памяти. Проснувшись на каком-то тряпье в углу блатной квартиры, очумевшие друзья, тупо глядя друг на друга, вспоминали свои вчерашние приключения.

– Цыбуля, слышь, а классно вчера мы ширнулись, – тряся тяжёлой головой, сипел, глядя в потолок, Штымп.

– Да, Штымп, и девочки отличные подошли попозже, помнишь?

– Да, помню, но какие же это были девочки? Ты чё, Цыбуля, это же цыганка Тамара приходила, с тебя долг требовала, а с ней Танька-чумная, а ты им по дозе сунул за пол-цены, они укололись и тоже забылись.

– Да это разве Танька была? Ей же давно уже за пятьдесят. А я зацеловал её, ха-ха, до икоты. Мне показалось, что это девочки с Института пожаловали к нам. Вот это наглюкались мы с тобой, Штымп.

– Да, здорово было, Цибуля. И товару мы вчера толканули с тобой нехило, помнишь? Пацанам с первого участка, Владику и Шизику скинули на целый кусок. Бедилле с четвёртого участка катанули аж на два колечка. Сегодня «бабки» обещают скинуть. Восточный и Ливадия уже на подходе. Там тоже всё схвачено. А вот по «Волне» что-то не двигается. Надо с хлопцами оттуда «стрелку» забить и порешать всё конкретно.