Николай Наволочкин - «Бор-Бос» поднимает паруса

Выручил Павлика Костя. Увидев, что настоящее двуствольное ружье, которое могло быть и заряженным, находится в руках у его друга, Борисов почувствовал необычайную смелость. Он выскочил Из-за боярышника и заорал:

— Руки вверх! Вы арестованы!

Грозный окрик Кости привел — растерявшегося старика в себя. Он спокойно уселся на мешок и сказал:

— А, пионеры! Проснулись, значит? А я как раз о вас вспоминал. Думал, закончу тут свои дела, да и пора везти парнишек. В лагере-то, поди, заждались.

Теперь растерялся Костя. Он поглядывал то на своего приятеля, не опускавшего ружье, то на улыбающегося деда и не знал, что дальше делать.

Наглость браконьера разозлила Павлика. Колебания его кончились, и он строго произнес:

— Разве честный человек будет уничтожать уток, когда они высиживают птенцов, а?

— Ишь ты, правильно говоришь, — добродушно сказал старик. — Да ведь я их не убивал. Какой я убивец? А ты отпусти ружье-то, отпусти. Ружье у меня хоть и не заряжено, а ты нанаец, значит, охотник, и должен знать, что даже незаряженное ружье иной раз выстрелить может.

— Ладно, потом разберемся, — продолжал наседать Павлик. — А вам, старому человеку, разве не известно, что рыбу глушить нельзя? Вы браконьер, вот вы кто!

— И мы вас арестовываем, — поддержал из-за спины Павлика Костя.

— Ладно, парнишки, — сказал дед, — мужики вы, я вижу, серьезные. Сейчас мы с вами настоящих браконьеров задержим. Это они в заливе рыбу глушили. Я еще на заре взрывы услышал и пошел посмотреть, кто здесь озорует. А может, они и перемет на уток поставили…

Пока ребята и дед выясняли отношения, двое в черных трусах уже подбегали к лодке. Шагах в десяти они остановились, потоптались на месте босыми ногами и, поглядывая то на мальчишку с ружьем, то на старика, заканючили:

— Дедушка, отдай нашу одежду, мы больше не будем…

Сейчас Костя и Павлик хорошо рассмотрели эту пару в черных трусах. Оказались они тоже мальчишками, только чуть постарше Кости.

— Никуда ваши портки и рубашки не денутся, — строго заметил дед. — А сначала мы с пионерами снимем с вас допрос по всем правилам. А ну, подходи по одному! А ты, парень, — обратился он к Павлику, — в случае чего — пали, не жалей патронов!

— Да мы не убежим, — заверил один из мальчишек и подступил поближе. — Я же, дед, свой… наш — Деревенский. Гошка я. Вы ж меня знаете. Я, когда поменьше был, на вашей калитке любил кататься, а вы меня гоняли. Помните?

— Может, и помню, — сказал дед. — Да ты все равно для порядку сообщи нам свою фамилию.

— Так Горшков я. Сосед ваш Гошка Горшков.

— Понятно, — хитро посмотрел на него старик. — А это кто ж с тобой, такой отчаянный?

— Так Илюха это, городской он, к бабке Марье Ивановне на каникулы приехал. Тетка она ему…

На отчаянного парня Илья в этот момент никак не походил. Он тер плечи и почесывал спину, покусанную мошкой, и тревожно посматривал на деда и его спутников.

Павлик опустил, наконец, приклад тяжелого ружья на землю и рассматривал Илюху и Гошку. Мальчишки как мальчишки, и надо же — закоренелые браконьеры! А Костя узнал Илюху. Жил он в соседнем дворе вместе с Петей Азбукиным, держал голубей, выпрашивал у всех знакомых книжки про шпионов и про охоту. Больше Костя о нем ничего не знал, потому что Илья учился в другой школе.

— Значит, Марьи Ивановны племяш? — продолжал допрос удобно восседавший на мешке дед. — Так что же вы, земляки, здесь поделывали?

— Браконьера выслеживали, — заявил Гошка Горшков и почесал живот. — Ты отдай нам, дед, хоть штаны да рубахи. Мошка донимает…

Дед будто не слышал, что Гошка говорит про штаны и рубахи, и продолжал допрос:

— Какого же это, любопытно мне, браконьера? — спросил он.

— Так водомерщика Игната. Он рядом с Марьей Ивановной живет. А Илья, как на каникулы приехал, сразу и заметил, что жена Игната уже третий раз диких уток щиплет, аж перья летят к Илюхиной тетке в огород. Сам-то Игнат на лодке без ружья ездит, вот мы и решили его выследить, чем, же он их промышляет.

— Игнат, говоришь? — старик задумался, посмотрел на Павлика и Костю, подмигнул им и спросил у Гошки Горшкова: — Так, так, а кто же в заливе рыбу глушил, тоже Игнат?.

— Мы, дед, рыбу не глушили. Мы гильзы в костре рвали.

— Какие еще гильзы?

— Что все я да я, — возмутился Гошка. — Илюхины гильзы, пусть он и расскажет.

— И то верно, — согласился дед. — Давай, Илья, подходи поближе и всю правду выкладывай.

— Они у тетки в кладовке хранились. Еще от дядьки остались, — заговорил до этого молчавший Илья. — Патроны эти лежали, пороху, там немного и пистоны есть.

— Зачем же вы их рвали? — допытывался старик.

Гошка и Илья переглянулись, помялись немного и Гошка сказал:

— Да мало ли зачем… Ночью кто-то по кочкам топал. Мы и решили два патрона рвануть. А потом так просто… Интересно же…

— А еще тренировались. Вдруг браконьер покажется, а мы его взрывами от залива отпугнем, — добавил Илья.

— А если бы поранило вас, — рассердился дед, — покалечило кого?

— Мы, дед, издаля их в костер швыряли. А утром бросили в последний раз и побежали на песчаное место купаться. Тут ты нагрянул и нашу одежду похватал.

— Вот оно как! — рассмеялся дед. — А я думал — вы там рыбу глушите…

Заулыбались и Костя с Павликом, только Илья и Гошка смотрели на них выжидательно, с ружьем все-таки, да еще пионеры из лагеря.

— Ну что, помощники, вернем им обмундирование? — спросил для порядка старик у пионеров и вывалил из мешка Илюхину и Гошкину одежду.

Те кинулись было к ней, но дед их остановил:

— Ишь, шустрые какие, я сам вам все выдам. Вот ваши портки, вот рубахи, кепки, — приговаривал он, подавая мальчишкам одежду. — Это Гошкины кеды. Я их след знаю. Ты в них на речку через мой огород носишься. Потопчешь как-нибудь ботву у огурцов, ох будет тебе… А это, значит, Илюхины сапоги, — подал он городскому гостю длинные резиновые сапоги. — Вот ваш котелок… Уху-то варили?

— Нет еще, — сознался Гошка. — У нас на том берегу закидушки еще с вечера стоят. Проверять пора.

— Беда мне с вами, — ворчал дед. — Какой же рыбак поставит на ночь снасти и вместо того, чтобы утром их проверить, купаться припустит?

Он вынул из мешка сумку с хлебом, колбасой и подал мальчишкам. Потом достал патронташ, полный пустых гильз. Посмотрел на Павлика, будто ища у него понимания, и строго произнес:

— Так что ж вы мне голову путаете? Патроны, мол, в костер бросали… Раз патронташ есть, значит, и ружье где-то припрятано. Неужто на том берегу бросили?

Павлик опять взял дедову двустволку на изготовку. Казалось, Илья и Гошка Горшков полностью оправданы, а тут оказывается не все еще ясно.