Эрнест Сетон-Томпсон - Маленькие дикари [Рисунки автора]

— Ян! Как хорошо, что ты пришел к нам! — обрадовалась девушка.

— Ты сегодня рано, — сказала старушка.

— Я шла другой дорогой, — ответила Бидди.

— Послушай, Бидди, давай оставим Яна обедать с нами. Правда, утки жареной мы не приготовили. Но голодным он от нас не уйдет. Бидди каждый день готовит мне обед, а иногда я и сама стряпаю. Накрой на стол, Бидди. А тебе я пока кое-что дам. — И старушка пошла к кровати, где среди серых простыней еще лежало полдюжины румяных яблок.

— Бабушка, а вы не боитесь ночевать здесь одна? — спросил Ян.

— Чего ж тут бояться? Один раз только разбойники заходили ночью. Я их спрашиваю: «Что вам от меня надо?» — «Деньги», — говорят. Это, значит, в округе болтали, что я свою корову продала. «Ну что ж, — говорю им, — я сейчас встану и помогу вам искать. Ведь я с прошлой осени больше цента в глаза не видела». — «Отдавай деньги, — твердят, — или убьем». — «Даже если бы вы попросили двадцать пять центов, — говорю, — и то ничего бы не дала. Нет у меня. Могу и смерть принять». И тут говорит один, ростом поменьше: «Разве ты не продала свою корову?» А я им: «Подите в сарай и посмотрите, там она. Только не люблю тревожить ее по ночам: шум подымет, заволнуется. Молоко плохое будет». И тут они оба как рассмеются! А низенький и говорит: «Послушай, бабка, мы тебя не тронем, только никому ни слова». Хотели идти, а я слышала — один из них кашлял очень. Дала ему выпить легочного бальзаму. На прощание они мне еще сами доллар дали. Говорили, больше с собой не было.

— Бабушка, откуда индейцы краски берут? — спросил Ян, снова возвращаясь к тому, что его больше всего интересовало.

— Идут в магазин и покупают, как и мы, — ответила она.

— А до того, как стали продавать готовые краски, из каких растений они добывали?

— Из разных, мальчик. Есть красивый желтый цветок, растет он на полях и под заборами, «золотой дождь» называется. Индейцы кипятят в воде иглы дикобраза вместе с этими цветами. Вот посмотри на эту тряпку, ее покрасили такой краской.

Лаконос.

— А красную?

— У них нет по-настоящему красной краски. Они выжимают сок какой-то красной ягоды и кипятят его.

— Какие ягоды дают самый красный цвет, бабушка?

— Не думай, что только красные. Красную можно получить из черники и брусники и из многих других ягод.

— А из чего они получают синюю?

— Сама не знаю, милый. Много, наверное, всяких трав есть, только я не все видала. Зеленый цвет получишь из молодых побегов бузины. Коричневый — из коры ореха, черный — из коры белого дуба. Цвет, похожий на голубой, можно получить из индиго. Ну, а какого цвета в лесу нет, то, видно, и не нужен он.

Тем временем Бидди, звонко шлепая босыми ногами по дощатому полу, хлопотала вокруг стола.

— Бабушка, а где скатерть? — вдруг спросила она.

— Нет, ты только ее послушай! — засмеялась старуха. — Будто не знает, что у нас скатерти и в помине не было. Спасибо, хоть не голодные сидим, а она про скатерть заговорила!

— Чего тебе налить: чаю или кофе? — спросила Бидди.

— Чаю, — ответил Ян.

— Вот и хорошо! — обрадовалась старуха. — А то кофейное зернышко в последний раз я видела зимой. А чаю сколько угодно достанешь в лесу. Я тебя угощу кое-чем вкусненьким.

Камнеломка.

И старуха заковыляла в угол, где была привешена полка. Сняв оттуда старую коробку из-под сигар, она раскопала среди спичек, табачных крошек и пыли шесть кусочков сахару.

— Вот, хранила их для какого-нибудь хорошего гостя. Кушай на здоровье. — И старуха бросила грязно-серые комочки в стакан Яна. — Остальные положим тебе во вторую кружку. А сливок хочешь? — И она пододвинула к мальчику замусоленную банку с великолепными сливками. — Бидди, дай мальчику хлеба.

Бидди разрезала, очевидно, единственную булку на куски и несколько ломтиков положила Яну на тарелку.

— Масло, кажется, немножко прогоркло, — сказала старуха, заметив, что Ян не намазал хлеб.

Старуха снова проковыляла к полке и сняла старый стеклянный кувшин с отбитым краем. Там хранилось варенье.

— Вот, Ян, теперь ешь на здоровье. Да не стесняйся, у меня еще много варенья, — сказала радушно старуха, хотя видно было, что она выложила на стол все свои припасы.

Ян был страшно смущен. Он чувствовал, что добрая старушка, щедро угощая его, отдавала ему все, что у нее было, и понимал, как глубоко огорчится она, если он не отведает этих яств. Пригодным для еды ему казался лишь один хлеб. Ян откусил кусочек, но хлеб тоже никуда не годился.

— Попробуй вот этого, — сказала старуха.

И не успел Ян глазом моргнуть, как у него на тарелке уже дымилась горка горячего картофеля. Но, к несчастью, Ян видел, как старуха несла эту картошку в грязном фартуке, поэтому ему не хотелось даже смотреть на свою тарелку.

— Может, сварить тебе яйцо? — спросила Бидди.

— Да, да, пожалуйста! — обрадовался Ян. «Хоть это съем», — подумал он.

Бидди пошла в сарай и скоро вернулась с тремя яйцами.

— Как хочешь: всмятку или яичницу?

— Всмятку, — ответил Ян; он знал, что так будет надежнее.

Бидди оглянулась, отыскивая взглядом горшок.

— Там наверняка уже кипит, — сказала старуха, показав на какую-то посудину, в которой кипятилось белье.

Бидди положила туда яйца.

Ян молил бога, чтобы яйца не лопнули. Но два яйца все же треснули, и Ян получил одно. Это был весь его ужин.

Ян уложил свои растения и собрался уходить.

— До свиданья, мальчик. Приходи ко мне и приноси всякой травы, какую найдешь, — сказала старуха на прощание.

Вернувшись домой, Ян увидел, что на столе приготовлен для него обед, хотя время еды давно прошло.

— Садись, поешь, — ласково сказала миссис Рафтен. — Я тебе поджарю кусок мяса. Через пять минут он будет готов.

— Но я пообедал у бабушки Невилль, — сказал Ян нерешительно.

— Я знаю: она, наверно, мешала тебе чай одним пальцем, а варенье мазала на хлеб — другим? — грубовато спросил Рафтен.

Ян покраснел. Похоже было, что все знают, каким обедом его кормили. Но он горячо возразил:

— Она меня угостила чем могла и была очень добра ко мне.

— И все-таки ты бы поел, — озабоченно проговорила миссис Рафтен.

Как заманчиво было предложение отведать сочного зажаренного мяса! Ян был голоден, но не хотел сознаться в том и, оставаясь верным бедной бабушке, щедро угощавшей его, первый раз в жизни солгал:

— Нет, большое спасибо. Бабушка Невилль накормила меня досыта.

И, преодолевая голод, мальчик взялся за вечернюю работу.