Василий Клёпов - Тайна Золотой долины [Издание 1958 г.]

Убедившись, что мы исчезли, он, уже не остерегаясь, быстро направился к тропинке. Лёвка сразу дал две тревожные трели, и Димка понял, что враг приближается. Он прижался к камню, старик не заметил его.

Ребята видели, как он вышел к Чёрным скалам, надеясь, видимо, что-нибудь сделать, если бы все мы застряли там в ожидании машины, пропустил одну машину, вторую и вернулся.

Так ребята бродили за ним почти до утра. Когда луна зашла, старик спустился в пещеру, а Лёвка с Димкой стали думать, что делать дальше. Лёвка предложил:

— Знаешь что, Димка, мне уже надоело ползать на брюхе за этим старикашкой. Давай его прикуём, чтобы он больше не шатался по долине.

Они взяли лассо, попробовали его несколько раз друг на друге, потренировались и залегли у отверстия пещеры. Рано утром, ещё до солнышка, когда старик стал выбираться из своей норы, они надели ему на шею петлю и дёрнули. Старик с испугу нырнул обратно в яму, но они держали лассо крепко, петля затянулась, а пойманный гад только таращил глаза, шевелил языком, напрасно пытаясь освободиться.

— Не тяни! — крикнул Димка. — Задушишь…

А как же было не тянуть? Стоило ослабить лассо, и старик сдёрнул бы с шеи петлю. Лёвка действовал правильно: он затягивал петлю всё сильнее, пока старик не захрипел. Тогда лассо стал держать Димка, а Лёвка спрыгнул вниз и приказал этому мерзавцу выбираться на поверхность.

Тот немного отдышался и с помощью Лёвки вылез из ямы. Но тут случилось совершенно непредвиденное обстоятельство. Случайно или по злому умыслу старика колышек в стенке воронки, о который он опёрся ногой, вдруг выскочил, и Лёвка остался в яме, из которой одному выбраться было невозможно.

Димка оказался один на один с нашим смертельным врагом. Старик сразу оценил обстановку, ухватился за верёвку, чтобы сбросить с себя петлю. Димка стал тянуть за лассо, старик не упирался, а, наоборот, шёл к Димке.

И началось! Димка отходил, старик к нему приближался! Димка пошёл быстрее, натягивая лассо, старик побежал. Тогда побежал и Димка, увлекая за собой, как быка на верёвке, этого вредного старикашку.

Так они бежали очень долго, и трудно было понять, кто же от кого спасается. Но Димка применил против старика неожиданный манёвр: на бегу он круто свернул в сторону и дёрнул изо всей силы за верёвку, старик не удержался на ногах, хлопнулся на бок, и тогда-то Димка постарался затянуть аркан потуже.

Когда Лёвка заколотил кое-как дулом ружья колышек и выбрался из воронки, старик уже хрипел.

— Я, кажется, его задушил, — испугался Димка.

— Притворяется, гад! — не поверил Лёвка.

Для верности они протащили его ещё волоком по земле несколько шагов, и тогда Димка передал конец лассо Лёвке. Старик ещё дышал и бессмысленно хлопал глазами, но подняться не мог. Димка связал ему покрепче руки и ноги, и только тогда Лёвка ослабил лассо.

Ребята сели около пленника и стали его рассматривать. Старикашка оказался совсем маленьким и сухоньким, было удивительно, как такой дохлец мог убивать людей. Его заросшее седым жёстким волосом лицо напоминало чем-то мышиную мордочку: такие же круглые, чёрные глазки без бровей, рот вытянут трубкой, нижняя губа короче верхней.

— Ну и гадина, — удивился Лёвка. — Даже смотреть противно.

— А вот это видал? — Димка вытащил из патронов, которыми была заряжена двустволка старика, два жакана. — Один — для меня, другой — для тебя. Шёл на нас, как на медведя.

Тут они вспомнили, что может прийти Белотелов, и очень перепугались. С трудом перетащили врага в кусты, заткнули ему рот тряпкой, чтобы не закричал, и запросили у меня помощи: послали голубя с запиской.

Всего этого Белотелов, конечно, не мог знать, иначе он не стал бы так упорно от всего отпираться.

Мы уже напились с капитаном чаю, стенографистка перепечатала протокол. Капитан дал его прочитать Белотелову и в последний раз спросил:

— Значит, никакого отца у вас в Золотой долине нет?

— Я же сказал…

— Тогда подпишите свои показания.

Белотелов расписался, капитан положил бумагу в палку и говорит мне:

— Ну всё, Вася. Спасибо. Из тебя хороший бы следователь вышел.

Вдруг дверь распахнулась, в кабинет без всякого стука, запыхавшись, влетел Мишка Фриденсон и подал мне записку:

— Васька, тебе!

Я развернул её и прочитал:

Экстренно. В. Молокоедову.

Сообщаем, старика заарканили сегодня утром и стережём. Очень боимся, как бы не пришёл ему на выручку Генрих, то есть известный тебе подлец Белотелов. Срочно нужна подмога.

— С голубем прислали?

— Ага… — кивнул Мишка. — Я же тебе говорил!

— Пожалуйста, — протянул я записку капитану. — Экстренная голубеграмма.

Капитан пробежал глазами записку, радостно кивнул мне и протянул бумагу Белотелову. Тот тоже прочитал и упал на стул. Понял, что теперь не отпереться!

В Золотую долину срочно послали чекистов, и часа через три старика доставили в Острогорск.

Документы, найденные в пещере, и показания старика окончательно раскрыли тайну Золотой долины. Вся тайна заключалась в старикашке. Этот паучок и оказался тем самым немцем, управляющим ван Акера, который купил за бесценок ещё во время первой мировой войны всю Золотую долину. Золота в ней в то время уже не было, а о меди знали только несколько геологов, но их подкупил этот немец, фамилия которого была Паппенгейм, Карл Паппенгейм. От геологов он постарался избавиться, так как боялся, что они проболтаются о богатстве Золотой долины. Вначале Паппенгейм орудовал не один: из пьяниц и дезертиров он набрал старательскую артель, и она «старалась» вовсю: спускала в Зверюгу каждого, кто знал или пытался узнать что-нибудь о медной руде. Но потом немец и старателей потихоньку ликвидировал и остался один с сыном Генрихом, иначе Пантюхой.

Геолога Окунева и его маленькую партию уничтожил, конечно, Паппенгейм. Пока шла гражданская война, он всё сидел в Золотой долине и ждал, когда свергнут советскую власть, чтобы стать капиталистом. Этого он, конечно, не дождался и сбежал в Германию. А когда фашисты вторглись в нашу страну и подошли к Москве, этот кощей как-то пробрался через фронт и снова появился в Золотой долине.

А сынок его тем временем кончил в Ленинграде институт, затесался в геологи, торговал золотишком, какое у отца сохранилось, и мутил воду, то есть отводил всем глаза от Золотой долины.

Но мы втроём — Димка, Лёвка и я — всё-таки раскрыли это дело.

Когда к вечеру капитан снова зашёл ко мне, я пристал к нему с расспросами. Меня очень интересовало, успел ли Голенищев вызвать бомбардировщики и забрали его или нет?