Александр Прозоров - Духи реки

В этот раз он не торопился похвастаться успехом. Вернувшись к дому, Пыхтун солидно предупредил девочку:

— Нужно сплести венок и приготовить угощение предку. Завтра на рассвете мы совершим ему наше первое поклонение. Будь готова.

Снежана вняла его серьёзности и ещё с вечера сплела длинную ленту из колокольчиков, васильков и лютиков — чтобы её можно было обернуть вокруг тотема несколько раз. В качестве же угощения дети выбрали пару ломтей вяленого мяса.

В нетерпении Пыхтун еле дождался первых утренних лучей, чтобы похвалиться своим творением. Но когда по утренней росе дети спустились с холма к святилищу, оказалось, что влажная грязь заметно оплыла, и идол стал походить на большую глиняную грушу: тонкий верх и огромный широкий низ. Лапы бобра разошлись и свисали пришлёпнутыми лопухами, клыки вылезли вперёд, будто воткнутые хищником в грудь жертвы — и оставленные в ней.

— Это Мудрый Бобр?! — округлила глаза Снежана.

— Нет, подожди! Подожди! — кинулся Пыхтун спасать тотем. Широкими мазками он начал подгребать слишком влажную грязь снизу вверх, неосторожным движением утопил клыки где-то в глубине «бобриной» груди, окончательно размазал лапы по телу, понял, что не справляется и оглянулся: — Ты пока иди, проверь трутницу. Я сейчас.

После долгих мучений парень всё же придумал, как спасти ситуацию. Нарезав тонких, в палец, веток, он со всех сторон навтыкал их в глину, чтобы придать ей жёсткость, а на уровне груди несколько комельков оставил торчать на длину пальца — и закрепил лепные лапы на них.

«Кажется, получилось…» — решил он. Но, вернувшись через полдня, увидел, что «Мудрый Бобр» опять медленно, но неуклонно превращается в «мудрую грушу». Скрипнув зубами, Пыхтун ещё раз восстановил творение, обложил его хворостом и запалил, дабы обжечь глину. И наконец-то добился своего: тотем покрылся сухой прочной коркой. Вот только лапы во время обжига отвалились и их пришлось налеплять снова.

Но на тот раз паренёк не поленился и сходил за нормальной глиной к реке.

На рассвете дети предприняли ещё одну попытку поклониться духу предка и…

— Подожди, Пыхтун, — не доходя до святилища, остановилась Снежана. — Так это тотем нашего великого предка или великой Праматери?

Глина, пусть и самая хорошая, за ночь заметно сползла вниз по твёрдой обожжённой корке, отчего лапы стали походить на два свисающих на груди мешочка. Животик тотема опять заметно подрос, клыки исчезли — в хлопотах Пыхтун про них просто забыл. Зато на голове идола подобно пряди волос развевался пук пожухлой травы, так и не пущенной им в дело.

— Это не… — начал было паренёк, но вовремя осёкся. Он сообразил, что если назвать тотема Мудрым Бобром, то его переделку придётся начинать с самого начала. — Это не предок. Это Праматерь.

— Ур-ра! — обрадовалась Снежана. — У меня есть свое святилище!

И она кинулась украшать духа разноцветной цветочной лентой.

Пыхтун же ушёл на поляну, собрал охотничьи снасти, по одному из упавших деревьев переправился за реку, нашёл там прогалину с ощипанной травой, снова расставил силки, а в сторонке от ловчих мест, в тёмном ельнике, сделал нормальный правильный тотем, вырезав Мудрого Бобра из старого берёзового пня. Снежане ничего говорить не стал. Теперь он понимал, почему в их племени сделано два святилища. Одно для женщин и другое для мужчин.

Предок согласился с его решением и вскоре опять стал посылать в ловчие петли то зайца, то лань, то неудачливого кабанчика. Пусть духи награждали его старания далеко не каждый день — но они со Снежаной были сыты, имели изрядные запасы, а к их одеяниям скоро добавились меховые штаны, накидки и даже рукавицы.

Жизнь казалась налаженной и обустроенной — но вдруг настал день, когда гуси из их заводи все разом куда-то исчезли. Вслед за ними поднялись в небо, чтобы уже не вернуться, и хлопотливые утки. А вскоре Пыхтун и Снежана увидели, что и заводь, и кромка воды у самого берега оказались скованы пока ещё совсем тонким и хрупким, прозрачным льдом.

— Лодку надо шить, — глядя на это, сказал юный охотник. — И снегоступы для тебя плести. Я болотоходами обойдусь.

— Ты умеешь делать лодки? — удивилась девочка. — А почему раньше не смастерил?! Мы бы уже давно уплыли.

— Это совсем другая лодка. Из луба или бересты. Для вещей. В ней плавать нельзя, но по снегу тащить удобно.

— А как её делать?

— Как обычно. Каркас из ивы, снаружи обошьём корой. Дня за три управимся.

Лодка и снегоступы действительно были готовы уже через три дня. Но вот первый снег повалил только через десять. И всё равно выступать в путь было ещё слишком рано: лёд на озере при попытках выйти потрескивал под ногами, прогибался и грозил проломиться. Пришлось ждать ещё довольно долго, прежде чем установился настоящий кусачий мороз, а снега насыпало столько, что без снегоступов нога проваливалась в сугробы глубже, чем по колено.

Силки совершенно перестали приносить добычу, и Пыхтун наконец решился: снял петли, простился с лесом-кормильцем. Следующим утром они с девочкой сложили в лодку пару циновок, камышовый мат, корзины с мясом, две мороженые заячьи тушки, погрузили инструменты. Больше брать было нечего и незачем. Какой смысл таскать лишнюю тяжесть, коли всё необходимое всегда можно быстро сплести или собрать в любом месте леса или озера?

Последней в лодку встала корзина с трутом и небольшим запасом сухих веток для разжигания. Сама трутница, исправно тлеющая лёгким дымком, была надёжно закреплена в носу волокуши. Зима — не лето. Тут, коли об огне не позаботишься, вовсе пропадёшь.

— Низкий вам поклон, духи этого берега, за доброту и милость, — поклонились дети холму, на всё лето ставшему их домом. — Оставайтесь с миром и радостью.

Они спустились к озеру, пробились сквозь редкие молодые камыши на открытое место и повернули в сторону рассвета.

В овальных плетёных снегоступах с плотной циновкой понизу идти было не трудно. Ноги не проваливались даже в рыхлый снег, который к тому же попадался довольно редко. Дующие над бескрайними Водами Заката ветра утрамбовали поверхность наносов в плотный наст, выдерживающий даже тяжело нагруженную лодку с вещами. Звериных следов здесь тоже не встречалось. Да и что делать обитателям леса на безжизненном ледяном просторе?

Первый день не принёс большого успеха. Берег за камышами почти не менялся, выставляя к небу голые ветки ив, берёз и осин. Только далеко у горизонта были видны холмы с высокими заснеженными соснами. Поэтому, когда ближе к вечеру справа появился тёмный ельник, Пыхтун решительно свернул к нему, выбрал самое могучее из деревьев, поднырнул под тяжёлые лапы и срубил с одной стороны ствола нижние ветки. Вместе с девочкой они отгребли снег, обнажив землю. Прямо на неё юный охотник раскатал тёплый камышовый мат, Снежана же тем временем кинула циновки поверх нижних уцелевших веток, оперла их краем на землю. Получился небольшой домик, способный принять как раз двух человек. Для защиты от ветра и для тепла поверх циновки дети набросали побольше рыхлого снега, им же закопали еловые лапы справа и слева от укрытия — чтобы не поддувало. Оставили только небольшую норку для входа. А на расчищенной полянке развели костёр. Одну из заячьих тушек запекли целиком, растопили снег и вскипятили воду в берестяной миске. На морозе попить горячего отвара из брусники — самое большое удовольствие.