Вахтанг Ананян - Пленники Барсова ущелья

С изумлением и страхом смотрели ребята на этот казавшийся им необъяснимым мир, боясь произнести слово, боясь пошевелиться.

С потолка пещеры свешивались сосульки, похожие на ледяные. Они тоже блестели и сверкали, придавая волшебный характер этому подземному дворцу.

Ребята попробовали сорвать несколько цветов, но это им не удалось — они точно срослись своими каменными листочками и стебельками. Да и понятно! Ведь эти «каменные цветы» и «ледяные сосульки» были не чем иным, как сталактитами и сталагмитами, которые обычно встречаются в пещерах известнякового характера. Вода стекает с потолка пещеры, растворяя и унося с собой частицы известняка, затем постепенно испаряется. Известняк остается и, нарастая, образует фантастические фигуры.

Выйдя из пещеры, все долго молчали. Ашот брел, понурив голову. Даже самому себе он не хотел признаться, что не понимает, не может объяснить увиденное. И, чтобы скрыть смущение, он с шумом сбежал в балку:

— Шишки… шишки!

В то время, как ребята обрывали с невысокого дерева, найденного Ашотом, сладкие шишки мушмулы, Асо неспокойным взглядом осматривал северные вершины гор, на которых собирались тучи. Подняв голову, он потянул носом воздух, точно по запаху хотел что-то понять. А воздух внезапно похолодал. Желтые листья на кустах начали жалобно посвистывать, как осиротевшие птенцы. Чувствуя неладное, пастушок поторопил товарищей.

— Скорее, скорее, уже поздно! — крикнул он.

Однако ребята так увлеклись мушмулой, что не обратили внимания на предупреждения Асо. А когда объели деревце, Ашот даже сказал:

— Кто знает, попадем ли мы еще в Барсово ущелье. Давайте-ка поглядим, нет ли здесь еще чего-нибудь.

Асо посмотрел на неспокойно бегавшего Бойнаха, Мальчик понимал, что своим тонким инстинктом собака чувствует перемену погоды. На пастбищах Бойнах всегда играл для пастушка роль барометра. Да и сам Асо предчувствовал приближение бури. Еще раз он предупредил товарищей, но они продолжали бродить по склонам. Впечатлений было столько, что ребята и не заметили, как подошел к концу короткий осенний день и солнце зашло за Большой Арарат.

Сгрудившись, уселись дети на камнях. В лучах заходящего солнца ярко горели их раскрасневшиеся от волнения и свежего воздуха лица. Горный ветер трепал волосы, шевелил черную бахрому на высоком лбу Асо. Как хорошо им было здесь, в широких объятиях природы! Какой это был замечательный отдых!

Все остались довольны сегодняшним днем и благодарны Ашоту — ведь это он показал им удивительное Барсово ущелье!

— Пошли! — скомандовал Ашот. — Пора домой!

Но не успели ребята спуститься на дно ущелья и выйти на тропку, которая должна была вывести их домой, как поднялся ветер, да такой сильный, что пришлось остановиться. Надо сказать, что для того чтобы с Дьявольской тропы скатиться в пропасть, совсем не нужно сильного ветра — хватило бы и слабенького. Значит, надо было переждать.

Ребята присели на каменном карнизе в надежде, что ветру наконец станет скучно дуть и он утихнет. Но он все больше неистовствовал, шумел, ревел, срывал с кустов и деревьев желтую листву, засыпал ею расщелины, трещины в скалах, начисто выметал все склоны и тропинки.

— Освобождает место снегу, — со страхом в голосе сказал Асо, и слова его заронили смятение в сердце ребят.

Ведь кто-кто, а Асо не мог ошибиться!

Несколько минут, проведенных на холодном ветру, показались ребятам вечностью. Скалы, походившие днем, в ярких лучах солнца, на золотые замки, стали мрачными, страшными. В ущелье все больше скоплялся тяжелел туман. Выла вьюга.

Стая диких коз выбежала из-за скал и в панике промчалась мимо ребят к выходу из ущелья. Последняя на мгновение задержалась на повороте Дьявольской тропы, оглянулась на потемневшее Барсово ущелье и скрылась за ребром горы.

Даже козы убегали. Это было дурным признаком.

«Если пойдет снег, им придется остаться здесь в плену, в тюрьме, вот почему они и убегают», — промелькнуло в голове у Ашота, и от этой мысли его кинуло в жар.

— Ветру конца не будет! Вставайте, идем, попробуем выбраться, — вскочил он с места.

В эту минуту со скалы сорвался и с грохотом скатился в бездну камень. Со стоном склонялась к земле выглядывавшая из расщелины мохнатая елочка.

— Сядь, — потянула Ашота за полу Шушик. — Сядь, а не то ветер унесет тебя в пропасть.

Но Ашот не сдавался.

— Идем, — упрямо настаивал он. — Возьмитесь за руки, крепко. Так. А теперь идите гуськом.

Ребята с трудом поднялись, вытянулись цепочкой и осторожно пошли. Но, не сделав и двадцати шагов, они остановились. Тут тропинка сужалась, и, чтобы не скатиться вниз, пришлось снова сесть.

Что оставалось делать?

Ашот внимательно оглядел склоны гор. Он искал какую-нибудь подходящую пещеру, где можно было бы укрыться. Однако вблизи ничего не было видно.

— Пошли назад, — сказал он.

Но никто не сдвинулся с места — было страшно подняться… Стало еще темнее. Один неосторожный шаг — к можно стать жертвой разгулявшейся стихии.

Но вот наконец Ашот заметил невдалеке чернеющую в скале впадину.

Но снег не унимался. Он все шел и шел и к полудню забил все углубления между зубчатыми камнями над обрывом, все сровнял.

Вышел на воздух и Асо. Он посмотрел на бешено крутившиеся над ущельем хлопья снега, в раздумье покачал головой и, поймав на ладони несколько холодных крупинок снега, внимательно осмотрел их.

— Ну, что скажешь? — спросил Ашот, поняв, что пастушок пытается что-то определить по этим снежинкам.

— Долго будет идти, очень долго. И густо. Глубоким будет снег, — тихо, чтобы не слышали остальные, сказал мальчик.

— Ерунда! — пренебрежительно махнул рукой Ашот. — Погляди, ведь снег-то совсем мелкий!

— Вот это-то и плохо: будь он крупным, скорее бы прошел.

В голосе пастушка звучала такая уверенность, что Ашот заметно помрачнел. Кому же, как не пастушку-курду, было знать «повадки» природы?

Когда мальчики снова влезли в укрытие, Шушик тихонько плакала, всячески стараясь скрыть это от товарищей. Ашот, раздраженный тупым упрямством неутихающей метели, прикрикнул на девочку:

— Плакать запрещается, Шушик! Да, да, запрещается. Ты, Шушик, сядь возле Бойнаха. Так. Прижмись к нему спиной. Если спина у тебя будет теплой, не заболеешь.

Все умолкли.

Снег продолжал обильно падать. Не унималась и метель.

В селе ребята никогда не испытывали бедствий, которыми порой грозит природа, не знали ее разрушительных сил. Теперь же, лишенные теплого жилья, одежды, пищи — всего того, что может противопоставить человек наступлению стихии, они сразу ощутили ее жестокость, поняли всю свою беспомощность.

Что козам! Сейчас они спокойно укрываются в своих пещерах, а под вечер выйдут на пастьбу, разроют копытцами снег, найдут влажную, слежавшуюся траву и утолят голод. Зайцы погрызут кусты. Белка откроет свои склады. Медведь заляжет в берлогу и проспит всю зиму. Уснет и барсук: зимой ему не нужно корма. Всем им легко. Все они притерпелись, приспособились к суровости природы. А каково человеку?