Эрнест Сетон-Томпсон - Маленькие дикари [Издание 1923 г.]

Он был, видимо, очень озадачен, не найдя никого на бивуаке. Тогда он перестал кричать, осторожно вошел в типи, достал из ящика горсть сахару и набил себе полный рот. В это время оба Вождя подняли дикий вой и, выскочив из своей засады, погнали его в лес, впрочем, не очень далеко, так как Ян неудержимо хохотал, а Сам был только в одном сапоге.

Они опять все собрались, вернувшись с поисков за приключениями. Рано утром Второй Вождь вытирал ножи после завтрака, втыкая их в дерн, и неожиданно предложил:

— В старину воины иногда расходились в разные стороны искать приключений, уговариваясь встретиться в назначенный час. Давайте и мы сегодня последуем их примеру и посмотрим, что из этого выйдет.

— Берите соломинки, — ответил Дятел, который только что пришел с Вакана, куда относил объедки.

— Нет, не надо! — тревожно воскликнул Ястребиный Глаз. — Или, по крайней мере, дайте мне держать соломинки, а то, я знаю, вы так их подтасуете, чтобы мне итти домой.

— Хорошо. Вот тебе три соломинки. Длинная для Дятла; во избежание недоразумений, я воткну в нее кусочек красной фланели. Средняя, тонкая, для меня, а короткая, толстая, для тебя. Теперь бросай их, только чур сразу и потом не переменять.

Соломинки упали, Сам и Ян взвизгнули, так как толстая соломинка Ястребиного Глаза указывала прямо на дом Бёрнса.

— Неправда, это не годится! Я буду смотреть на другой конец! — сердито сказал Гай, настаивая на том, чтобы отправиться в противоположном направлении.

— Теперь мы должны итти и итти, пока не встретим чего-нибудь, и возвратиться назад к тому времени, когда полоса солнечного света обойдет вокруг типи до этого шеста.

Солнечная полоса, изображавшая индейские часы, проходила от одного шеста до другого почти два часа. Таким образом, они имели для приключений около четырех часов.

Сам и Ян возвратились на несколько минут раньше Гая. Ястребиный Глаз быстро овладел собою и, не давая себе даже труда обтереть краденый сахар с губ, горячо воскликнул:

— Знаете, господа, какой я молодец! Наверное, вы не…

— Молчи. Не твоя очередь! — оборвал его Дятел. — Ты пришел последний.

— Все равно. Я, наверное, перещеголял вас обоих, держу пари на миллион долларов.

— Начинай, Великий Дятел, сидящий с краю.

Сам начал.

— Я надел сапоги. (Он большей частью ходил босиком). О, я знаю, когда нужно надеть сапоги! Пошел я прямо по направлению соломинки. Назад я не поворачиваю, я не боюсь итти вперед. (С этими словами он, прищурившись, взглянул на Гая). Шел я, шел, пока не добрался до пересохшего русла речки. Это меня ни на минуту не остановило. Я все шел прямо, пока не наткнулся на гнездо ос. Тогда я обогнул его, потому что было бы жестоко врываться в гнездо бедных, невинных ос. Я все шел, пока не услышал тихого рычания. Я оглянулся, но ничего не увидел. Рычание становилось громче. Тогда, я заметил голодную белку, которая огрызалась на меня и готовилась сделать прыжок. В то время, как я доставал костяную стрелу, она спросила меня, да, так-таки спросила: «Ты — Дятел?». Я испугался и в первый раз в своей жизни солгал. «Нет, — сказал я, — я Ястребиный Глаз». Надо было вам ее видеть! Она изменилась в лице. Каждый волосок на ее спине побледнел, когда я назвал это имя. Она кинулась к лежавшему на земле дуплистому стволу и спряталась. Я пробовал ее выгнать, но когда я подходил к одному, концу бревна, она перебегала на другой. Так мы бегали взад и вперед, пока я не протоптал глубокого следа по земле вдоль бревна, а она не протоптала глубокого следа, в самом бревне. Внезапно меня осенила мысль: «знаю, что делать!». Я снял сапог и заправил его голенищем в конец бревна. Затем я взял палку и стал ворочать ею в другом конце, Я слышал, как белка пробежала, в сапог. Тогда я зажал голенище, обвязал его веревочкой и пошел домой. Я был в одном сапоге, а белка в другом. Там она и сейчас. То-то! Вы думаете, я не знал, зачем надел сегодня утром сапоги?!

— Ну-ка, покажи свою белку, тогда я, может быть, поверю тебе.

— Она тут ищет, нельзя ли оторвать какую-нибудь заплату.

— Выпусти ее, — предложил Второй Вождь.

Когда перерезали веревку, то белка выскочила и пустилась на-утек.

— Ну, голубушка, — крикнул Сам ей вслед, — ты не рассказывай своим, что с тобою случилось, а то тебя назовут лгуньей.

— Какое ж это приключение? Вот я…

— Молчи, Ястребиный Глаз. Теперь черед Маленького Бобра.

— Что мне за дело? Говорю вам…

Сам схватил нож и воскликнул:

— Ты знаешь, что сделал ягненок Каллагана, когда увидел старика, собиравшего мяту? Рассказывай, Маленький Бобер!

— У меня не было особенных приключений. Я пошел через лес, как, указывала моя соломинка, и набрел на большой засохший ствол. Он был слишком стар и гнил, чтобы в нем водились птицы, да и время теперь слишком позднее; поэтому я взял палку и расколол его. Тогда я открыл целую историю поселении в этом стволе. Раньше всего, несколько лет тому назад, летучая мышь вырыла в нем большое хорошее гнездо, где жила, вероятно, два-три раза. После нее, или, может быть, в ее отсутствие, какие-то попугаи устроили себе здесь зимнее помещение, так как на дне я нашел их хвостовые перья. Потом в этом же углублении поселился красноголовый дятел, сложив кучей коренья, смазанные глиной. По-видимому, он опять возвратился на следующий год и сделал новое гнездо поверх старого. Зимою там, видно, опять жили попугаи, так как снова попадались их перья. Еще через год там пристроилась сойка. Я нашел среди мягкой подстилки гнезда несколько скорлупок от ее яиц. Должно быть, на следующую весну парочка воробьиных ястребов облюбовала это местечко, устроила там себе гнездо и вывела птенцов. В один прекрасный день этот смелый хищник принес своим детям землеройку.

— Что это такое?

— Животное, похожее на мышь, но сродни не мыши, а кроту.

— А я всегда думал, что крот это особенный вид мыши, — заметил Ястребиный Глаз, не удовлетворенный объяснением Яна.

— Ты уж выдумаешь! — перебил Ян. — У тебя скоро Бёрнсы окажутся сродни Рафтенам.

— Ну нет! — Гай горделиво выпрямился.

— Видите, — продолжал Ян, — случилось в первый раз за миллион лет, что птенцы ястреба вовсе не были голодны. Землеройка не попала сразу им на обед. Несмотря на свои раны, она попыталась убежать, как только ей удалось вырваться из когтей старого ястреба. Сначала она спряталась под птенцами, потом стала рыть себе ход через мягкую подстилку ястребиного гнезда, далее через гнездо сойки, потом через новое гнездо дятла, через перья попугаев, пока не наткнулась на глиняный пол в старом гнезде дятла. Тут уж она не могла рыть. Силы покинули ее, она умерла и лежала в нижнем гнезде, пока через много лет я не явился, не вскрыл старого пня и не прочел ее печальной истории, которая, быть может, никогда и не случалась. Вот я сделал рисунок. На нем видны все гнезда в том порядке, как я их нашел, а здесь высохший трупик маленькой землеройки.