Андрей Светлов - Каникулы

— Подожди

Мы остановились и осторожно положили носилки на дорогу. Он сел прямо на снег и начал развязывать ботинки. Снял носки и отдал мне

— Одень. Иначе не дойдёшь

Ох, какое блаженство — натянуть тёплые носки и тёплые ботинки. А Максим остался в тоненьких трикотажных носках. Надел поверх них мои промерзшие насквозь ботинки, поморщился и сказал:

— Сойдёт

Потом мы шли ещё целую вечность. Наконец сквозь морозный туман стали проступать фонари уличного освещения и редкие огоньки в домах. Мы подошли к крайнему дому и зашли подъезд

По сравнению с улицей там было очень тепло. Положили носилки на пол, и я прислонился к батарее

Макс позвонил в первую же дверь, ему открыли, и он начал что — то сбивчиво объяснять высокому дядьке в спортивном костюме. Я наслаждался теплом от батареи, перед глазами медленно кружились разноцветные круги. "Заснуть бы сейчас" Ну тут проскочила мысль: "Динька!" Я встряхнулся и нагнулся к носилкам:

— Динька, Денис! Ты как? Динька разлепил губы:

— Ничего. Только больно очень. Но я терплю

Макс с дядькой затащили носилки в квартиру, следом зашли Данька и я

Дядька набрал на телефоне две цифры и произнёс несколько слов. Я привалился к стенке в коридоре и закрыл глаза. Стало тихо — тихо. Без звука зашли люди в белых халатах, склонились над Динькой

Принесли откуда — то настоящие носилки, аккуратно уложили его и унесли. Вернулись, потрепали меня за плечо. Осторожно вывели на улицу, усадили в испускающую клубы морозного дыма "Скорую помощь". Рядом уселись Данька и Макс

В больнице в длинном гулком коридоре врач негромко разговаривал с медсестрой

— Маленького — на рентген и в гипс. А второго — в ожоговое. Сильное обморожение. Остальных двух отправьте по домам на дежурной машине

Мы с Динькой лежим в одной палате. Отделение называется "Детская травматология". У Диньки перелом ноги, у меня отморожены ноги. Но не так сильно, как сказал вначале доктор. Каждый день делают щекотные перевязки, а Динька скачет по палате на смешных маленьких костылях. И, кажется, подыскивает, с кем тут можно подраться. Лежать нам тут ещё пять дней. Диньку могли бы оставить и на подольше, но оставлять "такого бандита" без присмотра (то есть без меня) никто не хочет. Каждый день к нам приходит целая делегация: мама, Дима, Макс, Данька с родителями и родители Диньки. В первый день, когда все уже уходили, Динькин папа задержался, поманил Макса, который уже стоял в дверях, усадил его рядом со мной на койку, обнял нас за плечи и тихонько сказал:

— Пацаны. Я не знаю, как сказать. Просто слов нету. В общем, спасибо вам за него — и он кивнул головой на Диньку, который самозабвенно рылся в груде принесённых конфет, яблок и апельсинов, высыпанных на кровать

Я застеснялся и сказал:

— Да ладно. Чего уж. Конь обязан заботиться о своём наезднике

И мы все втроём засмеялись под изумлённым Динькиным взглядом

Вечером, после отбоя, ко мне подкрался Динька, шлёпая босой ногой по линолеуму. Присел на краешек кровати, посидел, потом тихонечко прилёг под бок. Повозился, устраиваясь, потом на какое — то время притих. А ещё через минуту шепотом спросил:

— Серёжка, а если бы не вы, мы бы там замерзли, да? Насовсем? Вы меня спасли, да? — Нет, Динька, не выдумывай. Подумаешь, протащили пару километров. Ну, замёрзли чуть — чуть. С кем не бывает. Ты же не виноват, что ногу сломал

Динька чуть шевельнулся

— В том то и дело, что виноват. Ты просто не знаешь. Я не хотел говорить, а теперь — то что..

— Динька, не говори ерунду

— Да не ерунду, правда

— В смысле? — Помнишь, где мы костёр разводили? Там ещё комната, а на полу земля и трава. Так вот, когда костёр тушили, там трава и немножко земли выгорело, а под землёй — люк. Он просто чуть — чуть присыпан был

Я заметил, а кроме меня — никто. И когда обратно шли, я всё думал про него. И решил: заеду лыжей под дерево, упаду, все решат, что вывих. И мы вернёмся в дом и всё разведаем, пока метель пережидаем

А получилось не понарошку, а по настоящему

Я изумлённо уставился на него

— А почему просто не сказал? Ну, про люк — то? — Я думал, раз уже собрались, то вы не станете оставаться

Динькино плечо под моими пальцами затвердело

— Серёжа, теперь получается, что я предатель, да? Раз у тебя из — за меня такое… А ещё доктор сказал сегодня: "если б тебе ногу не закутали, большая беда могла бы случится." А закутали — то твоими носками. Значит, ты из — за меня обморозился

Значит, несчастный Динька, верный маленький дружок и бесстрашный наездник, кроме боли в ноге всё время чувствует другую боль. В душе. Боль вины, которую он сам себе придумал. От которой не помогают таблетки и уколы. От неё не спрячешься и не убежишь. И не расскажешь доктору. Осторожно подбирая слова, я сказал:

— Нет, ты не предатель. Ты что? Даже не думай об этом. Предатели — это те, кто своих предал. Бросил в беде или врагам сдал. А ты? Ты ничего такого не делал. Ты просто маленький глупенький Динька, который сам себе напридумывал, а теперь мучается. В детстве все иногда глупости делают

— Серёж… А ты правда не злишься на меня? — Да ни чуточки! — Правда? — Правда

— А ты никому не скажешь? — Никому

— Даже Максу? И Даньке? — Если не хочешь, и им не скажу

Он повозился и сказал:

— Я сам им скажу. Потом. А пока пусть это будет наша тайна, ладно? — Да ладно. Иди уже, спи

— А можно я тут? — А твоя кровать тебя чем не устраивает? Он опять шевельнулся. Посопел и сказал доверчивым шепотом:

— Кровать устраивает. Мне одному страшно. Я дома когда ложусь, со мной мама сидит всегда. Или папа

Пока я не засну

— Тогда так: шлёпай на свою кровать, а я с тобой посижу

— Да? Здорово. Тогда давай ещё пошепчемся

— Динька, давай. А о чём? — Ну, не знаю. Расскажи что — нибудь

— Что, например? — Ну, если хочешь, сказку

— Хочу. Просто мечтаю! Вот весь день сегодня ходил и думал: «Кому бы тут сказку на ночь рассказать?..» — Ну правда — Ну тебя, Динька. Я и сказок — то не знаю

— Ну хоть одну

Я вздохнул и начал рассказывать сказку о рыбаке и рыбке. Дорассказал до второй встречи рыбки со стариком (.."чего тебе надобно, старче?.."), и посмотрел на Диньку. Он спал, подсунув под щеку кулак

Во сне он пару раз всхлипнул, как всхлипывают дети, которые долго плакали и наконец успокоились

И что с ним делать? На перевязанных ногах ходить не рекомендовалось, но всё же…. Я взял его на руки, осторожно отнёс на его кровать, уложил и прикрыл одеялом. Он перевернулся на бок, прошептал во сне: "..Смилуйся, государыня рыбка, совсем моя старуха… это… офигела, в общем.." и засопел

Мы с Максимом не ждали особой похвалы за случай с Динькой, но и того, что нам здорово влетит, тоже не ждали. Вечером того дня, когда мы вышли из больницы, Дима усадил нас с Максимом в комнате, прикрыл дверь и сказал: