Нил Шустерман - Очертя голову

— Как ты думаешь, может?..

Мой висок взорвался болью. Я оказался на земле, прижав ладонь к пострадавшему уху, еще не поняв, что же меня ударило. Ухо распухло, но, приняв на себя удар, оно защитило мой череп. Я поднял голову: Расс сжимал в руках железный прут, похожий на рычаг, приводящий в действие горку.

— Прости, Блейк, мне нужно это сделать.

В его глазах стояли слезы, тем не менее прут снова взмыл в воздух. Я увернулся, и он попал мне по руке. Кость уцелела, но боль разлилась от плеча до кончиков пальцев. Я пополз прочь. Расс не отставал:

— Она отпустит меня. — Его лицо покраснело от муки. — Понимаешь, да? Я сделаю это, и Кассандра меня выпустит. Она обещала. — Расс ударил снова. Мимо. Я успел подняться на ноги и пустился бежать.

В голове все еще гудело от первого удара. Мысли путались, я не соображал, куда бежать, и, завернув за угол, нырнул в будку для моментальных фотографий — вроде тех, в какие обычно заходишь с друзьями, когда они не пытаются тебя убить. Приподняв занавеску, я выглянул наружу, надеясь, что сбил Расса с толку и могу немного прийти в себя. Он кружил по аллее:

— Блейк! Не усложняй мне задачу!

Я несколько раз втянул в себя воздух, пытаясь осознать свое положение. Обычно у Расса хватало силы воли, только чтобы болтаться с нами и хохмить. Но, когда ему предложили убить лучшего друга, чтобы спасти свою задницу, решимости вдруг появилось — хоть отбавляй.

— Я найду тебя, Блейк. Тебе не спастись. Но прости, прости меня за все!

Расс ли это? Я пытался убедить себя, что это просто иллюзия, вроде Карла или кита с глазами моей мамы. Но кого я пытался обмануть? Это был мой друг, во плоти и крови. Парк зажал его в своих тисках. Она подавила его волю. Когда Расс в очередной раз прошел мимо будки, я внезапно выскочил наружу и сбил его с ног. Прут выпал, и я схватил его. Теперь была моя очередь стоять над другом с палкой в руках.

— Не двигайся!

Он замер и уставился на меня, гадая, как я поступлю. Я и сам еще не знал. Я так разозлился, так хотел ударить его, как он меня, но тут Расс закрыл лицо руками и зарыдал, как младенец. Я не выпускал прута из рук, не зная, как поступить.

Я где-то читал об убийстве из малодушия [3] В оригинале — depraved-heart murder. Американский юридический термин. . Осужденных за него очень мало, но я слышал о парне на тонущем корабле. Он не умел плавать, перепугался и сорвал спасательный жилет с семилетней девочки. Бедняжка утонула. Убийство из малодушия. Он получил двадцать лет.

Как относиться к таким людям? Что мне думать о том, кто способен убить лучшего друга, лишь бы спастись самому?

— Прости, парень… прости, — сквозь слезы проговорил Расс. У меня даже не нашлось ответа. — Кассандра обещала отпустить меня. Я должен был только… только…

— Убить меня?

Его лицо покраснело еще сильнее:

— Ты еще не катался на чертовом колесе! — выкрикнул он. — Ты не знаешь, что оно делает с людьми! Я больше не выдержу! Пока не прокатишься на нем, не поймешь!

Но я никак не мог себе вообразить такого испытания, которое заставило бы меня стукнуть лучшего друга железным прутом по голове. Говорят, пока не взглянешь в лицо смерти, не поймешь, из какого теста слеплен. Я всегда боялся кучи всяких вещей, но трусом делает не страх. Трусость — это степень бесчеловечности, на которую ты способен, когда начинаешь бояться. Я никогда не пойду по головам друзей, чтобы выжить.

Расс испуганно огляделся, как будто ожидая, что Кассандра свалится с небес и заглотит его целиком.

— Я не позволю парку сожрать меня, как Мэгги! — Он пошел прочь.

— Расс, стой! — Не знаю, зачем я окликнул его, когда на самом деле хотел только, чтобы он уже исчез. Похоже, я вечный идеалист. Никогда не могу оставить что-то как есть, все время пытаюсь улучшить все вокруг. — Собираешься сбежать? И как же?

— Здесь должен быть выход! Мы выбрались с горок, так что выход где-то рядом!

— И что, думаешь, ты просто найдешь выход и исчезнешь?

— Больше кататься я не буду! — Расс оттолкнул меня и вгляделся вглубь одного из боковых проходов парка. — Ты… ты это видишь?

Вдали вращалась дверь с огромным смайлом и надписью: «Выход. Возвращайтесь снова! Приводите друзей!»

Расс не раздумывая припустил в ее сторону. Но что-то здесь было нечисто. Слишком уж просто…

— Стой! — Я попытался перехватить друга, но все тело так болело от взбучки, которую он мне задал, что я не мог быстро бежать.

Расс так и не понял, что случилось. Он не ждал подвоха.

Песок ушел у него из-под ног: с громким стуком раскрылась ловушка. Друг с воплем рухнул вниз. Я оказался у ямы всего на мгновение позже, чем нужно, и как раз успел заглянуть в нее. В отверстии виднелись блестящие хромированные шестеренки, поршни и клапаны, пригнанные друг к другу под невероятными углами и до невозможности расшатанные от чересчур интенсивной работы. Механизм.

Казалось, стоит мне засмотреться, и я тоже туда рухну.

Идущий снизу жар обжег мне ноздри, а от запаха горящего машинного масла у меня ком встал в горле. Я не видел Расса и даже не слышал его криков за скрежетом огромной машины. Как будто механизм поглотил моего друга и смазал им свои шестеренки.

Люк закрылся. Я поднял голову: два служителя парка уже подняли «выход» и покатили прочь, а за ним обнаружилась кирпичная стена. Всего лишь декорация.

— Каждый раз попадаются! — заметила Кассандра.

Я набросился на нее:

— Значит, слабо самой убить меня? — прорычал я, оскалив зубы, как хищник. — Обязательно было Расса впутывать?

— Мне нужен был герой, способный сразить дракона. Я выбрала его.

— Значит, я дракон?

— Похоже на то.

— Но его-то погубила ты, а не я. — Я как следует оглядел ее. Девушка спокойно стояла посреди аллеи, в простых джинсах и блузке — такой я увидел ее впервые, когда она вручила мне набивного медведя и приглашение сюда. Но мне показалось, что теперь она как-то изменилась. Она выглядела… более настороженной. Предвкушала, что будет дальше? Не знала, чего ждать? Парк менялся вместе с ней. Я вдруг заметил, что игравшая отовсюду ярмарочная музыка звучала немного фальшиво и сбивалась с ритма, как будто кончался завод. Цельность и логичность парка начали разрушаться.

Но почему? Я-то точно ни при чем. Я всего-навсего прошел пять испытаний и остался жив.

Пять. Осталось всего два. Тут меня осенило:

— Так далеко никто еще не заходил, да?

Кассандра не ответила, но этого и не требовалось. Я понял. Раньше никому не удавалось столько, столько мне! Что она там сказала, когда падал мой истребитель? Риск оправдался. Какой еще риск?

— Что случится, если я дойду до конца? — спросил я, приближаясь. — Будет как в видеоигре, зависающей, когда кому-то удается выиграть? Я прав?