Вальтер Скотт - 7 лучших историй для мальчиков

Путник ничего не ответил на это странное предложение, потому что другой всадник выехал из рощи и, обогнав его, сказал, обращаясь к охотнику:

– Сколько отсюда до форта Эдвард? Из того места, куда вы теперь советуете нам отправиться, мы выехали сегодня утром, а направляемся в верховье озера.

– Значит, вы раньше потеряли зрение, а потом уже заблудились, потому что дорога через волок, шириной по крайней мере в две сажени, просторней, пожалуй, чем лондонское шоссе, и шире дороги перед самим королевским дворцом.

– Мы не будем оспаривать достоинства военной дороги, – с улыбкой возразил Хейворд, ибо, как, наверное, догадался читатель, это был он. – Полагаю, в настоящую минуту достаточно сказать вам, что мы доверились проводнику-индейцу, который обещал провести нас ближайшей, хотя и очень глухой тропинкой. Но оказалось, что он плохо знал ее, и теперь совсем непонятно, где мы очутились.

– Индеец, заблудившийся в лесу? – сказал охотник и с сомнением покачал головой. – Он заблудился в такое время, когда солнце жжет вершины деревьев, а ручьи полны до краев, когда мох каждой березы может сказать, в какой стороне неба загорится вечером северная звезда? Леса полны оленьих троп, которые сбегают или к рекам, или к соляным ямам, – словом, к местам, известным каждому. Кроме того, и гуси не все еще улетели к канадским водам. Странно, необыкновенно странно, что индеец сбился с пути между Хорикэном и излучиной реки! Не мохок ли он?

– По рождению нет, хотя это племя приняло его к себе. Мне кажется, его родина севернее и он принадлежит к индейцам, которых вы называете гуронами.

– У-у-ух! – в один голос вскрикнули краснокожие товарищи белого охотника.

До сих пор они сидели неподвижно и, по-видимому, бесстрастно относились ко всему происходящему, но в эту минуту могикане вскочили: удивление, видно, взяло верх над их выдержкой.

– Гурон? – повторил суровый разведчик и снова, не скрывая недоверия, покачал головой. – Это предательское, вороватое племя. Гурон остается гуроном, кто бы ни принял его к себе. Никакими средствами вы ничего не сделаете из него, он всегда останется трусом и бродягой. Раз вы отдали себя в руки одного из этих людей, можно только удивляться, что он еще не заставил вас наткнуться на целую шайку.

– Этого нечего бояться, так как форт Уильям-Генри всего в нескольких милях от нас. Кроме того, вы забыли, что наш проводник теперь мохок, что он служит нашей армии и стал нашим другом.

– А я говорю вам, что тот, кто родился гуроном, гуроном и умрет, – уверенно ответил Соколиный Глаз. – Мохок!.. Если хотите видеть честных людей, ищите их среди могикан или делаваров. Да. Они честно дерутся, хотя не все из их племени соглашаются идти в бой, так как многие позволили макуасам превратить себя в слабых женщин. Но уж если они дерутся, то как настоящие воины.

– Довольно об этом! – нетерпеливо заметил Хейворд. – Я не буду здесь собирать сведения о хорошо знакомом мне человеке, который совершенно неизвестен вам. Вы еще не ответили на мой вопрос: на каком расстоянии мы находимся от главного отряда, расположенного в форте Эдвард?

– Это зависит от того, какой проводник поведет вас. А на таком коне, как ваш, можно покрыть это расстояние между восходом и заходом солнца.

– Я не хочу тратить слова попусту, – сказал Хейворд, подавляя свое недовольство и продолжая разговор в более миролюбивом духе. – Если вы скажете мне, сколько миль осталось до форта Эдвард, и согласитесь проводить нас туда, вы получите вознаграждение за труды.

– А кто поручится, что, сделав это, я не провожу врага и шпиона Монкальма в наши укрепления? Не всякий говорящий по-английски – честный и верный человек.

– Если вы действительно служите разведчиком, то, конечно, знаете шестидесятый королевский полк?

– Шестидесятый? Как не знать! Не многое расскажете вы мне об американских сторонниках короля, чего я сам не знал бы, хотя на мне и не красный мундир, а охотничья куртка.

– Тогда, значит, вам известно имя майора этого полка…

– Майора? – прервал его Соколиный Глаз и выпрямился с видом человека, гордящегося своей репутацией. – Уж если в колониях есть человек, знающий майора Эффингэма, то он перед вами.

– В шестидесятом полку не один майор. Эффингэм – старший из них, а я говорю о самом младшем, о том, который командует гарнизоном форта Уильям-Генри.

– Да-да, слышал, что это место занял какой-то молодой и богатый джентльмен из южных провинций. Но он слишком молод для такого поста, не следовало поручать начальство над седеющими людьми юному офицеру. Впрочем, говорят, он отлично знает свое дело и очень храбр.

– Кто бы он ни был, что бы ни говорили о нем, он теперь разговаривает с вами, и, конечно, вы не должны опасаться его.

Разведчик с удивлением посмотрел на Хейворда, потом, сняв шляпу, ответил тоном менее самоуверенным, но все же выражавшим сомнение:

– Я слышал, что один отряд должен был сегодня утром выступить из форта Эдвард к озеру.

– Вам сказали правду. Но я выбрал кратчайшую дорогу и доверился опытности того индейца, о котором уже упоминал.

– А он обманул вас и потом бросил?

– Он не сделал ни того ни другого – во всяком случае, второго, так как он находится здесь.

– Хотелось бы мне взглянуть на этого человека! Если он настоящий ирокез, я узнаю его по хитрому взгляду и по раскраске, – сказал разведчик.

Пройдя мимо лошади Хейворда и клячи псалмопевца, около которой уже примостился сосать молоко жеребенок, он двинулся вдоль кустов и вскоре подошел к девушкам, с нетерпением и некоторой тревогой ожидавшим конца переговоров.

Позади Коры и Алисы стоял индеец-скороход; прислонившись к дереву, он бесстрастно встретил впившийся в него взгляд разведчика. Лицо индейца выражало такую мрачную свирепость, что невольно внушало чувство страха.

Удовлетворенный своим осмотром, Соколиный Глаз отошел от краснокожего, остановился на мгновение, любуясь красотой девушек, и радушно ответил на улыбку и ласковый кивок Алисы, затем подошел к лошади псалмопевца, кормившей своего жеребенка, с минуту смотрел на ее всадника, напрасно стараясь угадать, кто он, и наконец, покачав головой, снова вернулся к Дункану.

– Минг всегда останется мингом, и ни мохоки и никакое другое племя не изменят его, – сказал он, возвращаясь на прежнее место. – Если б вы были одни и согласились отдать в жертву волкам вашего благородного коня, я в один час довел бы вас до форта Эдвард, потому что эта крепость находится всего на расстоянии часа пути отсюда. Но с вами женщины, для которых такой переход невозможен.

– Почему? Правда, они устали, но могут проехать еще несколько миль.

– Немыслимо, – повторил разведчик. – После того как стемнеет, я и мили не прошел бы с этим скороходом, хотя бы за то мне обещали лучшее ружье во всех колониях. Здесь, в чаще, скрываются ирокезы, и ваш мохок слишком хорошо знает, где прячутся они, чтобы я согласился пуститься с ним в путь.