Вальтер Скотт - 7 лучших историй для мальчиков

Том зажал ему рот с презрительной насмешкой. Гек, еще не скомпрометированный, присоединился к Тому, и малодушный поспешил объясниться и был рад, что отделался только насмешками по поводу цыплячьего сердца, соскучившегося по родимому курятнику. Возмущение заглохло на этот раз в самом зародыше.

Когда сгустилась тьма, Гек начал клевать носом и наконец захрапел. Джо вскоре последовал его примеру. Том лежал, опершись на локоть, и следил за товарищами, не шевелясь. Потом он осторожно встал на колени и принялся шарить в траве при трепетном свете догорающего костра. Он подобрал и осмотрел несколько полуцилиндрических кусков тонкой белой коры индейской смоковницы и наконец выбрал два, показавшиеся ему подходящими. Затем встал на колени перед огнем и кое-как нацарапал что-то «красным килем» на обоих кусках коры. Один из них он свернул и положил в карман своей куртки, другой же засунул в шляпу Джо и отодвинул ее на небольшое расстояние от владельца. В шляпу же он сложил кое-какие свои сокровища, почти несметной цены, в том числе кусок мела, мячик и настоящий хрустальный шарик. Затем он ушел, пробираясь на цыпочках между кустами, пока не убедился, что его не могут услышать, а тогда уже пустился бегом к песчаной косе.

Том в разведке. – Том узнает новости. – Отчет товарищам.

Спустя несколько минут Том брел по мелководью, направляясь вброд к Иллинойскому берегу. Он был на половине пути, когда вода достигла ему до пояса. Дальше течение не позволяло идти, и он смело пустился вплавь через оставшиеся сто ярдов. Он плыл наискось, против течения, которое, однако, относило его быстрее, чем он ожидал. Как бы то ни было, он достиг наконец берега и отдался течению, пока не поравнялся с низким местом, где можно было выйти. Выбравшись на берег, он сунул руку в карман, убедился, что кусок коры цел, и пошел кустами, вдоль реки. С одежды его струилась вода. Незадолго до десяти часов он выбрался на открытое место против деревни и увидел паром в тени деревьев у высокого обрыва. Все было спокойно под мерцающими звездами. Том осторожно сполз к берегу, глядя во все глаза, скользнул в воду, сделал три или четыре взмаха и, добравшись до ялика, привязанного к парому, влез в него и, спрятавшись под скамейкой, стал ждать с замирающим сердцем. Прозвенел разбитый колокольчик, и чей-то голос отдал приказ отчаливать. Спустя минуту или две нос ялика уже поднялся за кормою парома – и путешествие началось. Том был рад своей улаче, так как знал, что это последний паром в этот день. Спустя двенадцать или пятнадцать минут паром остановился, и Том выскользнул из ялика и поплыл к берегу в темноте. Он выбрался ярдах в пятидесяти ниже по течению, чтобы не встретиться с кем-нибудь. Затем побежал пустынными переулками и вскоре очутился перед забором тетки. Он перелез через него, приблизился к «аду» и заглянул в освещенное окно гостиной. Там сидели и разговаривали тетка Полли, Мэри, Сид и мать Джо Гарпера. Сидели они по ту сторону кровати, которая находилась между ними и дверью. Том подошел к двери и принялся тихонько приподнимать щеколду, затем слегка надавил на дверь, и она скрипнула. Он продолжал осторожно толкать ее, замирая всякий раз, когда она скрипела, пока, наконец, не нашел, что можно пролезть в нее на коленях; тогда он просунул в щель голову и осторожно пополз.

– Что это пламя так колышется? – сказала тетка Полли. Том заторопился. – Видно, дверь отперли. Ну да, так и есть. Странное все творится, и конца ему нет. Поди-ка, запри ее, Сид.

Том вовремя скрылся под кроватью. Некорое время он лежал, чтобы отдышаться, а потом прополз дальше, почти к самым ногам тетки.

– Но я всегда говорила, – сказала она, – что он был не дурной мальчик, только шалун. Просто ветреник, повеса. Спрашивать с него было все равно, что с жеребенка. Никогда он не хотел никому зла, добрейший был мальчик, какого я только знала, – тут она расплакалась.

– Точь-в-точь мой Джо – всегда готов беситься, мастер на всякие проказы, но был самый нежный и добрый мальчик. И как подумаю, что я высекла его за сливки, совсем забыв, что я сама же их выплеснула, потому что они прокисли, и я никогда не увижу его на этом свете, никогда, никогда, никогда, бедного обиженного мальчика!

Мистрис Гарпер зарыдала навзрыд, как будто сердце у нее готово было разорваться.

– Я надеюсь, что Тому лучше там, где он находится, – сказал Сид, – но если бы он лучше вел себя…

– Сид! – Том почувствовал, как блеснули глаза старушки, хотя и не мог этого видеть. – Ни слова против моего Тома теперь, когда его нет! Господь позаботился о нем – не беспокойтесь, сэр. О, мистрис Гарпер, не знаю, как мне быть без него, как мне быть без него! Он был таким утешением для меня, хотя и терзал мое старое сердце.

– Бог дал, Бог и взял. Благословенно имя Господне! Но это так тяжело – ох, так тяжело! Не дальше как в прошлую субботу мой Джо выпалил хлопушкой под самым моим носом, а я шлепнула его так, что он упал. Не знала я тогда, как скоро… О, если бы он сделал это теперь, я бы обняла его и благословила за это.

– Да, да, да, я понимаю ваши чувства, мистрис Гарпер, о, как я понимаю ваши чувства! Не дальше как вчера мой Том влил коту в глотку ложку «Болеистребителя», и я думала, что животное весь дом разнесет. И прости мне Бог, я чуть не разбила Тому голову наперстком, бедному мальчику, бедному погибшему мальчику! Но теперь все его страдания кончились. И последнее слово, которое я от него слышала, был упрек.

Но это воспоминание было чересчур тяжело для старушки, и она окончательно разрыдалась. Том тоже всхлипывал – более из сожаления к себе самому, чем к кому бы то ни было. Он слышал, как плакала Мэри и время от времени тоже вставляла о нем ласковое словечко. Он начинал думать о себе лучше, чем когда-либо раньше. Во всяком случае, он был настолько тронут горем своей тетки, что ему хотелось выскочить из-под кровати и несказанно обрадовать ее, – да и театральный эффект подобной шутки сильно соблазнял его, – но он удержался и лежал спокойно. Продолжая слушать, он уловил из обрывков разговора, что сначала подумали, не утонули ли мальчики во время купанья; затем было замечено отсутствие маленького плота; некоторые из ребят сообщили об обещании беглецов насчет того, что деревня скоро «кое-что услышит»; тогда мудрые головы, «сопоставив и взвесив» все данные, решили, что беглецы уплыли на этом плоту и высадятся в ближайшей деревне. Но под вечер плот нашли увязшим близ Миссурийского берега в пяти или шести милях ниже деревни, и тогда всякая надежда пропала. Мальчики очевидно утонули, иначе голод заставил бы их вернуться домой к вечеру, если не раньше. Решено было, что поиски тел остались бесплодными только потому, что катастрофа произошла посреди реки, иначе бы мальчики, которые были хорошими пловцами, достигли берега. Была среда. Если тела не будут найдены до воскресенья, то придется отказаться от всяких надежд и отслужить по ним заупокойную службу. Том содрогнулся.