Вальтер Скотт - 7 лучших историй для мальчиков

Тогда под люком послышалась глухая борьба, и наконец Абрам Грей выскочил на палубу и бросился к капитану, точно собака, услышавшая зов своего хозяина; на щеке у него была рана от ножа.

– Я с вами, капитан! – сказал он.

Через минуту они с капитаном сидели у нас в лодке, и мы поплыли к берегу.

Итак, мы благополучно выбрались с корабля, оставалось только добраться до берега и скрыться в блокгаузе.

Лодка была слишком нагружена: в ней сидело пятеро человек – из них трое (сквайр, Редрут и капитан) больше шести футов росту, кроме того, много всякого груза, как-то: окорока, мешки с сухарями, порох. Поэтому она сидела очень глубоко в воде, и нас по временам заливало водой. Мои башмаки и концы сюртука скоро стали совсем мокрые. Капитан распределил груз несколько иначе, и тогда стало лучше, хотя мы все же боялись не только шевелиться, но и дышать, чтобы не потопить лодку.

Кроме того, начинался отлив, и сильное течение направлялось к западу через тот узкий пролив, по которому мы вошли утром в бухту. Уже не говоря о том, что самая ничтожная зыбь могла опрокинуть нашу неустойчивую лодку, течение относило нас в сторону от того места на берегу, куда мы собирались пристать, и гнало к самым шлюпкам, где с минуты на минуту могли появиться пираты. Я сидел на руле.

– Я не могу держать на блокгауз! – сказал я капитану, который греб вместе с Редрутом. – Руль не слушается меня, и лодку относит отливом. Не можете ли вы грести сильнее в одну сторону?

– Нет, это невозможно! – отвечал капитан. – Тогда мы потопим лодку. Правьте, пока не пересилите течения!

Я изо всех сил налегал на руль, направляя лодку к востоку, но ее продолжало относить к западу, и в конце концов мы поплыли параллельно берегу.

– Мы так никогда не попадем на остров! – сказал я.

– Но иначе мы ничего не можем сделать! – ответил капитан. – Если мы отклонимся в сторону, то рискуем натолкнуться на шлюпки. Течение должно скоро сделаться слабее, и тогда мы причалим к берегу, повернув назад!

– Течение уже слабеет, сэр, – сказал Грей, – можно бы и повернуть уже лодку!

– Спасибо! – отвечал я спокойно и ласково, точно между нами ничего не произошло: мы все еще раньше решили обращаться с ним приветливо, как с одним из наших.

Вдруг капитан обернулся и сказал слегка изменившимся голосом:

– Пушка!

– Я уже имел это в виду, – заметил я, думая, что он говорит о бомбардировке форта. – Но ведь они не могут переправить пушку на берег, а если бы даже и доставили ее на остров, то им не перетащить ее через лес!

– Взгляните на корму шхуны, доктор! – коротко сказал капитан.

Мы совсем забыли про пушку и теперь с ужасом увидели, что шестеро матросов суетились около нее, снимая с нее «куртку», как они называют ее просмоленный парусинный чехол, который надевается во время плавания. В моей голове с быстротой молнии мелькнула мысль, что мы оставили там же и порох, так что негодяям легко будет зарядить пушку.

– Израиль был пушкарем у Флинта! – хрипло произнес Грей.

Я направил лодку к тому месту на берегу, куда уже два раза причаливал раньше: это было нетрудно сделать, так как течение значительно ослабело. Но зато мы были обращены теперь к «Испаньоле» не кормой, а бортом, так что представляли очень удобную мишень для стрельбы. Я мог не только видеть, но и слышать, как широколицый негодяй Израиль Гандс катил по палубе ядро.

– Кто из вас лучше стреляет? – спросил капитан.

– Трелоней, без всякого сомнения! – ответил я.

– В таком случае, не желаете ли вы, сэр, подстрелить одного из тех матросов на палубе? Если можно, то Гандса! – сказал капитан.

Трелоней, сохраняя полное присутствие духа, хладнокровно осмотрел курок своего ружья.

– Только осторожнее, сэр, – вскричал капитан, – а то вы перевернете лодку. И вы все, господа, будьте наготове, чтобы поддержать равновесие лодки!

Сквайр прицелился, гребцы оставили весла, и все мы отклонились, чтобы поддержать равновесие; все это было сделано осторожно и предусмотрительно, так что лодка не зачерпнула ни капли воды.

Между тем матросы уже повернули пушку на оси, и Гандс, стоявший около жерла ее, с банником в руках, выступал впереди больше других. Но когда Трелоней выстрелил, он в эту секунду нагнулся, так что пуля просвистела над его головой и попала в одного из его товарищей. Раздался крик, которому вторили не только с палубы, но и много голосов на берегу.

Оглянувшись в ту сторону, я увидел толпу пиратов, которые торопились к своим лодкам.

– Шлюпки сейчас отчалят, капитан! – вскричал я.

– Правьте к берегу, – отвечал он. – Все равно, пристанем и к болоту. Если не причалим, то наверное погибнем!

– Одна из лодок плывет сюда, – сказал я, – а матросы с другой лодки, вероятно, хотят отрезать нам отступление и бегут по берегу.

– Ну, в таком случае им немало придется потрудиться, – заметил капитан, – потому что матрос на земле не отличается проворством, это всем известно. Я не этого боюсь, а пушки. Скажите нам, сквайр, когда они поднесут к ней фитиль, – тогда мы дадим лодке другое направление!

Между тем мы довольно быстро приближались к берегу, несмотря на огромный груз лодки, и оставалось до него каких-нибудь тридцать или сорок взмахов веслами. Шлюпка же не представляла для нас никакой опасности, потому что нас разделял небольшой мысок. Отлив, замедлявший ход нашей лодки, представлял теперь неудобство только для наших противников. Единственное, чего можно было опасаться, – это была пушка.

– Хорошо бы остановиться и подстрелить еще одного из них, – проговорил капитан. – Но это было бы слишком неосторожно и рискованно!

Было очевидно, что ничто не остановит негодяев от исполнения их намерения и не помешает им выстрелить из пушки. Они даже не обращали никакого внимания на их раненого товарища. Он не был убит наповал, и я видел, как он пытался отползти от пушки.

– Они стреляют! – вскричал сквайр.

– Назад! – сейчас же, как эхо, воскликнул капитан.

И они с Редрутом так сильно затабанили веслами, что корма лодки погрузилась в воду. В ту же секунду грянул выстрел. Это был первый выстрел, который услышал Джим, так как до него не донесся звук выстрела сквайра. Куда упало ядро, этого никто из нас точно не видел, но я думаю, что оно пронеслось над нашими головами, произведя сильное сотрясение воздуха, что нас и погубило. Во всяком случае, наша лодка погрузилась в воду. Глубина в этом месте равнялась всего трем футам, и я с капитаном прямо встали на ноги, остальные же нырнули и выбрались из воды совсем мокрые с ног до головы.

Особенного несчастья в этом еще не было, и мы целыми и невредимыми добрались до берега. Но все наши припасы лежали на дне моря, и самое главное – из пяти ружей остались всего два: я поднял свое ружье в минуту опасности с колен, где оно лежало, и держал над головой, а капитан, как предусмотрительный человек, держал свое ружье за плечами на ремне, замком вверх. Остальные три ружья затонули вместе с лодкой.