Юрий Воищев - Крах Мишки Мухоркина

О Мишкином богатстве знал весь двор. Да что двор — улица!

«Мишк, покажь снасти», — то и дело приставали к нему ребята, забыв даже о своей неприязни к «примерному мальчику и школьному активисту».

«Пожалуйста», — говорил Мишка. Жалко, что ли? Он сам был не прочь похвалиться.

Мальчишки часами сидели вокруг сундука капитана Флинта, а Мишка показывал им одну вещь за другой, ревниво следил за каждым, чтобы никто ничего ненароком не унёс, и важно похлопывал по дореволюционному тому Сабанеева: «Тут такие клёвые насадочки описаны! Никто о них и не знает! Никогда без рыбы не останешься».

А если кто-нибудь сомневался, Мишка раскрывал книгу, долгое время беззвучно шевелил губами, а потом «переводил» на современный русский язык:

«Во, смотри, что пишут о лучшей насадке для плотвы! Надо тесто сделать, хорошенько смешать со свинцовым суриком и добавить мёду. Поняли?»

Мальчишки только ахали и потихоньку записывали рецепт на обёртке своих дневников.

«А что такое сурик?»

«Сурик, — охотно объяснял Мишка, он уже знал от отца, — это краска такая. Красного цвета».

«Ну, мёд — это понятно. А вот краска зачем?» — допытывались ребята.

«Соображать надо, — наслаждался своей осведомлённостью Мишка. — Рыбу красный цвет привлекает. Она на цвет так и идёт, валом валит».

«Уж и валом?» — сомневались некоторые.

«Не верите, не надо!» — И Мишка захлопывал книгу.

«Ну, что ты, что ты! — пугались мальчишки и спрашивали: — Ну, а ещё что там написано? Другие рецепты есть, а?»

«Здесь всё есть!» — гордо отвечал Мишка.

…Дома Мишка поспешно «произвёл ревизию» знаменитого сундука. В нём не осталось ничего, кроме потрёпанной книги Сабанеева. Всем остальным Мишка загрузил портфель и карманы и вышел на улицу.

У трамвайной остановки он наткнулся на Зинку. Она возвращалась с катка, на плече у неё болтались белые ботинки с фигурными коньками.

— С катка? — спросил он Зинку.

Зинка хотела было независимо пройти мимо, но Мишка преградил ей дорогу, и поэтому она остановилась.

— А ты опять к Светке задачки решать? Сколько будет два плюс два? — насмешливо сказала она.

— На вопрос вопросом не отвечают! — вспылил Мишка.

— У тебя не спросилась, — отрезала Зинка.

— Говоришь, не спросилась, а сама спрашиваешь! — усмехнулся Мишка.

— Пропусти! Стоит, как пень на дороге.

— И буду стоять. А чего ты ко мне со своей Светкой пристаешь? Она из вашего класса — сами ей и помогайте!

— А ты из какого? — возмутилась Зинка. Она оттолкнула Мишку в сторону, он от неожиданности чуть в сугроб не упал, и крикнула: — Нехорошо, Мухоркин! С таким, как ты, наш класс никогда из двоек не вылезет!

— А это мы ещё посмотрим! — Мишка многозначительно похлопал по портфелю.

— И смотреть нечего, — засмеялась Зинка.

— Фи-гу-рис-тка! — взорвался Мишка. — А сама на коньках стоять не умеешь!

— А ты видел, как я теперь катаюсь? Видел?

— Как падаешь — видел, а как катаешься — нет! — съязвил Мишка.

— Дурак, — сказала Зинка.

— Корова на льду! — крикнул Мишка и решительно направился к дому Свечкина. Уже во второй раз.

Мальчишки по-прежнему гоняли шайбу.

— Ну что, передумал? — сказал Санька.

…Через пять минут во дворе никого не осталось.

Каждый умчался домой готовить уроки.

Каждый после небольшой потасовки унёс с собой что-нибудь из Мишкиных сокровищ: кто крючки, кто грузила, кто леску… А Вовке Сидорову достался старый веник, который Мишка с таким трудом год назад выпросил у матери.

Во дворе остался один только Мишка… с пустым портфелем.

На следующий день 4-й «Б» заработал двадцать шесть пятёрок и четвёрок!

Клавдия Анатольевна растерянно улыбалась и то и дело повторяла, обращаясь к директору:

— Это чудо!

А Мишка с ужасом думал о завтрашнем дне. Сундук капитана Флинта был пуст.

— Ты что, свои снасти перепрятал? — спросил у него вечером отец.

— Я с ребятами поделился, — соврал Мишка. — А то у меня много, а у них — ничего.

— Молодец, капитан Флинт! — похвалил отец.

Если б он знал всю правду… Но признаться Мишка не мог: язык не поворачивался сказать всё, как есть. Отступать было поздно.

Что делать?

Безвыходное положение.

Если б у него были друзья, то можно было бы посоветоваться. А где их взять, если ты круглый отличник и к тому же пример для всех?! Есть, правда, Толька Ануров, из его прежнего класса, да и тот «сплошной хорошист» — у него забот хватает! Он среди мальчишек своей улицы тоже на птичьих правах!

Ну, что же придумать?

Разве с ними договоришься…

Однажды, когда ещё Мишка не имел никакого отношения к 4-му «Б», он нашёл вместе со Свечкиным на берегу реки старинную монету, и они целый день договаривались: чья же она всё-таки будет? Так и не договорились. Пришлось разрубить её на две половинки, чтобы никому не было обидно. А затем каждый, незаметно друг от друга, бросил свою «долю» в реку — какой толк от половины монеты?!

Вот и сегодня после занятий Мишка и так и этак пытался подольститься к мальчишкам, а они в хоккей гоняют и хоть бы хны. А потом Санька «сжалился» и спросил: «У тебя в сундуке больше ничего не осталось?» — «Ничего», — ответил Мишка. «Ну, тогда не мешай играть, иди уроки учи!» — сказали ему.

Может, обратно в 4-й «А» вернуться? Только теперь уже дороги назад нет… Сам заварил, сам и расхлёбывай.

Нет, что ни говори, а положение и впрямь было безвыходное.

Мишка уныло сидел на лавочке, не зная, что придумать.

К нему подошел малолетний Пашка из 15-й квартиры с хоккейной клюшкой в руках и без всякой надежды спросил:

— Сыграем?

— Иди к Саньке играй! — сказал Мишка.

— Ходил, — уныло ответил Пашка. — Не принимают.

— Ещё раз сходи.

— Что я, дурак? — обиделся Пашка и уныло направился к подъезду, волоча за собой клюшку. У двери он обернулся и крякнул: — Сам ты дурак!

— Верно, — мрачно согласился Мишка.

Пашка, который уже собирался драпать без оглядки, удивленно остановился.

— Поди сюда, — позвал его Мишка. — Да не бойся, бить не буду.

— А я не боюсь, — сказал Пашка, глаза у него так и бегали. — А бить ты меня не имеешь права, у меня на это отец есть!

— Трус, — Мишка презрительно посмотрел на него. — Я же тебе сказал, что бить не буду.

— Не будешь? — недоверчиво переспросил Пашка.

— Ну, не буду! Не буду! — разозлился Мишка. — Мне с тобой поговорить надо.

— А ты оттуда говори.

— Отсюда не могу.

— Почему это не можешь? — подозрительно спросил Пашка, на всякий случай держась за ручку двери.

— Не хочу, чтобы все слышали. Тайна, понял?

Это на Пашку подействовало, и он нерешительно направился к лавочке. Медленно медленно. Да ещё через каждый шаг останавливался и грозил: