Роберт Стайн - Я живу в твоем подвале!

Но остальная часть головы была нормальной формы.

Я подмигнул себе. Глаза казались зоркими и ясными.

Я испустил победоносный клич. Горло не болело. Какое это счастье — вновь чувствовать себя полным сил!

Я натянул мешковатые джинсы и теплую рубашку. И поспешил вниз на кухню — завтракать.

— Не надо так носиться по кухне, — предупредила мама. — Можешь стукнуться о табуретку и раздробить коленные чашечки.

Коленные чашечки?!

Это уже что — то новенькое!

— Умираю с голоду! — воскликнул я. Я завладел большой миской моей любимой каши — дикой смеси из жареных хлопьев и воздушной кукурузы. Схватил ложку и принялся жадно поглощать завтрак.

— Не кушай так быстро, — предостерегла мама. — Это закупорит твой кишечник.

А вот это я слышал и раньше.

— Полагаю, тебе стало гораздо лучше, — сказала мама. Она улыбнулась мне и сжала мою руку.

Я кивнул.

— Чувствую себя отлично, — сказал я. — Какой сегодня день?

— Суббота, — ответила она. — Ее улыбка увяла. — Я рада, что ты чувствуешь себя лучше. Но мне бы хотелось, чтобы сегодня ты посидел дома.

— Ты всегда хочешь, чтобы я сидел дома, — буркнул я.

— Ты все еще слаб, — заявила она. — Ты можешь споткнуться и удариться головой о бордюр.

— Я останусь дома, — пообещал я.

Оглушительный грохот заставил меня подскочить.

— Что это было?! — заорал я.

Мама встала. Поглядела на меня внимательно.

— Это просто кто — то стучит в дверь, — сказала она. — Видишь? Ты еще не пришел в себя, Марко.

— С казал же — я никуда не выйду! — простонал я.

Вошел Джереми. Остановился посреди кухни, уставился на меня и выдал вопрос:

— Марко, ты живой?

Я ущипнул себя за руку и ответил:

— Ага.

— Не щипай себя. Наделаешь синяк, — предостерегла мама.

Джереми не двинулся с места. Так и стоял посреди кухни, таращась на меня.

— Почему бы тебе не присесть, пока я не доем кашу? — спросил я. — Можно подумать, это тебе досталось.

— Будешь завтракать? — спросила мама. — Никогда не выходи из дому на пустой желудок. У тебя весь организм отказать может.

Джереми медленно подошел к столу.

— Я просто все время представляю, как Гвинни машет этой битой, — сказал он. И тяжело сглотнул. — Это был такой ужас! Я вижу все, как сейчас.

Он плюхнулся на стул рядом со мной и вздохнул.

— Я думал, она тебе голову снесла, Марко. Я правда так подумал. Меня мутило. Думал, вывалю свой ланч прямо на траву.

— Не говори за столом о рвоте, — укорила мама. — Я должна ненадолго отлучиться, Марко. Помни свое обещание. Не выходи!

— Да я помню, — пробормотал я.

— И не принимай близко к сердцу, — посоветовала она. — Посидите, поболтайте. Из игр ты пока выбыл.

Когда она ушла, Джереми повернулся ко мне и спросил:

— Ты правда в порядке?

Я кивнул.

— Да. Совсем не чувствую себя плохо. — Я доел кашу и налил себе стакан апельсинового сока. — Чувствую себя намного лучше, чем вчера.

— Прошлой ночью мне звонила Гвинни, — сказал Джереми. — Хотела знать, как твои дела. Она и впрямь расстроилась. Ну, понимаешь. Что стукнула тебя.

Я фыркнул.

— Хочешь сказать, она даже не похвалялась силой своего замаха?

— Нет, что ты! — возразил Джереми.

— Ну, это в общем — то не ее вина, — сказал я. — Я сам вбежал прямо под ее биту. Вот и все.

Мы еще немного пообсуждали происшествие. Потом я спросил, не хочет ли он пощупать шишку у меня на виске.

— Эй, ни за что! — крикнул он, скорчив брезгливую рожу.

Я знал, что ему будет противно.

Он помог мне убрать все со стола.

— Чем хочешь заняться? — спросил его я.

— Твоя мама говорила, чтоб ты никуда не выходил, — напомнил Джереми.

— Так мы никуда и не пойдем, — сказал я.

— Хочешь сыграть в бильярд? — предложил он.

У нас в подвале есть стол для бильярда. Он большой, и места для него маловато. Поэтому кий приходится держать под углом и играть среди бетонных балок.

— Лады. Я сыграю с тобой, — согласился я. Он куда как лучший бильярдист, чем я. Но мне порой везет, и я его побиваю.

Я закончил засовывать тарелки в посудомоечную машину и направился к двери подвала.

Потянул дверную ручку… и остановился.

Я живу в твоем подвале.

Я вспомнил голос мальчика в телефонной трубке. Такой безжизненный и холодный.

С этого момента ты будешь обо мне заботиться…

Я живу в твоем подвале.

Его слова вспомнились мне, и я в нерешительности застыл у подвальной двери.

Но мне это только почудилось, сказал я себе.

Не было никакого мальчика. Никакого голоса. Никакого Кейта.

Мне все померещилось, потому что я получил по башке.

Правильно?

Я отворил дверь. Поглядел вниз, на ведущие в подвал ступени.

Потом, держась за ступени, начал спускаться вниз.

Едва оказавшись внизу, я обежал подвал, везде включая свет. Даже в прачечной.

Джереми тем временем взял кий и принялся натирать его мелом.

— Какие проблемы, Марко? — окликнул он меня. — Мы будем играть, или нет?

— Люблю, когда много света, — пояснил я.

Я окинул взглядом груду картонных коробок возле печи. Потом протиснулся за саму печь — посмотреть, не живет ли там кто.

Ничего, если не считать высоченную кучу пыли. Я уже чувствовал себя дурачком.

Ну почему кто — то должен жить в моем подвале? Сама идея бредова.

Я быстро подошел к столу, достал кий, и мы с Джереми начали игру.

Он сразу направил в лузу три шара. Но от следующего его удара они перелетели через край стола — ни один не достиг цели.

Мой черед. Мне пришлось притулиться между столом и бетонной балкой, а кий держать под углом. Не так — то просто.

И я, конечно, продул.

— Когда — нибудь играл с Гвинни? — спросил Джереми, прохаживаясь вокруг стола в поисках наиболее удобной позиции.

— Не. Никогда, — сказал я. — Она хорошо играет?

Он прыснул.

— Она в бильярд играет в той же манере, что и в софтбол. Так лупит по шарам, что разбивает их. Мы раз играли в Молодежном центре. Так Гвинни как поддаст шар — он в окно вылетел!

— Может, пыталась запулить его к себе домой? — пошутил я.

Мы засмеялись. От смеха у меня разболелся висок.

Даже мысли о Гвинни заставляют мою бедную голову болеть!

Джереми запустил седьмым шаром в восьмой. Тот чуть не угодил в лузу.

— Это было близко! — вздохнул он.

На случай, если вы не знаете правил: если восьмой шар в лузе — игра проиграна.

Только так я могу победить Джереми.

— Там еще были близнецы Франклины, — продолжал Джереми. — И они, конечно, опять подрались.

Я закатил глаза.

— А другие новости есть?

— Это был такой тупизм, — сказал Джереми. — Они не могли решить, где шестой шар, а где девятый. Они начали молотить друг друга киями. Мелом с ног до головы перемазались.