Валерий Квилория - Снежный борщ

– Представляешь, – сделал серьёзное лицо Шурка, – в блокадном Ленинграде из обойной муки хлеб пекли.

– Как? Зачем? – ещё больше удивился Лера.

– Есть нечего было. Брали обойную муку, добавляли в неё жмых, хвою, даже целлюлозу.

– А это что такое? – не понял Лера.

– То же самое, что дерево или солома, или там трава.

– Ничего себе! – присвистнул Лера.

– А я о чём, – кивнул Шурка. – Люди с голоду прямо на улицах умирали, но врагу не сдавались…

…Учитывая предыдущие ошибки, друзья далее повели дело более осмотрительно. В результате через два часа без особых происшествий обои были поклеены. Шурка критически осмотрел стены.

– Вон там рыбки на плинтус налезают, – заметил он.

– Ерунда! – отмахнулся Лера. – Вниз никто никогда не смотрит.

– А вон там – на потолок, – показал Шурка вверх.

– И с задранной головой тоже не ходят, – стоял на своём Лера.

– Ладно, – сдался Шурка и вытер пот со лба. – Фу, духотища, как летом в теплице!

– Это от клея, – заверил Лера.

– Надо форточку открыть и двери пошире, – решил Шурка.

Устроив сквозняк, он ещё раз оглядел посвежевшую от новых обоев кухню и даже причмокнул от удовольствия.

– Пойдём в ванную, – предложил, – одежду отмоем.

Напустив в тазик тёплой воды, мальчишки принялись смывать с лыжных костюмов пятна борща и клея.

– Интересно, – посмотрел Лера на друга, – что твой батя скажет, если узнает про кухню?

– Ремня даст, – не задумываясь, ответил Шурка.

– А Елена Михайловна?

– Мама? – наморщил лоб Шурка. – Поругает чуток, а потом поможет.

– А бабка твоя, Анисья Николаевна, – спросил в свою очередь Шурка, – что бы она сделала?

– Бабушка сразу оплеуху отвесит, а через пять минут жалеть начнёт, – улыбнулся Лера. – Она всегда так.

– А мама?

Лера погрустнел.

– Маму я почти не помню. Помню, когда совсем маленьким был, она приехала на Новый год и мандарины привезла. Запах такой классный – праздничный! А потом бабушка мандарины купила. А я думал – мама приехала. Бежал – кричал: «Мама! Мамочка приехала!». И не верил, что её нет. Целый день не верил, искал везде…

Прервал их разговор истошный кошачий вопль. Друзья поспешили выйти на крыльцо. Оглядели двор и обнаружили на верхушке яблони скомканный кусок обоев с симпатичными маленькими рыбками. Именно оттуда исходили душераздирающие крики.

– Да это Примус с ума сходит, – почесал затылок Шурка.

– Надо его снять, – заметил Лера. – А то твои придут и сразу догадаются, что мы тут натворили.

– Надо, – согласился Шурка. – Только туда не залезешь – ветки тонкие. Не выдержат, обломаются.

– А давай сучкорез возьмём, – предложил Лера, вспомнив, что у Шуркиного отца есть приспособление для подрезки веток на большой высоте.

– Точно! – обрадовался Шурка. – Ветку чикнем, и Примус вместе с ней в сугроб свалится.

Шурка бросился в сарай и тут же вернулся с длинной палкой, на конце которой был укреплён секатор [2]. От секатора по всей длине палки шла верёвка.

– Я секатор к ветке приставлю, – командовал Шурка, – а ты за верёвку дёрнешь.

Немного повозившись, друзья подвели секатор под ветку, на которой сидел Примус.

– Дёргай! – приказал Шурка.

Лера потянул и с хрустом обрезал ветку. По сценарию кот должен был благополучно свалиться в сугроб. К сожаленью, он не знал о планах мальчишек. Почувствовав, что падает, Примус мгновенно вцепился в другую ветку, которая росла чуть ниже срезанной.

– Давай ещё разок, – решил Шурка.

Хрустнула вторая ветка, и вновь подлый котяра не упал.

– Ещё штук пять веток срежем, и до него рукой можно будет дотянуться, – заметил Лера.

– Ага, – парировал Шурка. – Ещё немного и полкроны у яблони отчикаем.

– Может, его сучкорезом за хвост зацепить? – предложил Лера.

– Опасно, – помотал головой Шурка. – Если не рассчитаем, можем Примусу хвост отрезать.

Кот, замолчавший было на время борьбы с сучкорезом, стал вновь подвывать.

– А чтоб тебя! – сказал Шурка и в сердцах ткнул обойную гармошку секатором.

Примус прервал крик и неожиданно повис на верхушке сучкореза. После чего он стал так энергично дёргаться, что Шурка едва древко из рук не выпустил.

– Тащи его к сараю! – посоветовал Лера. – А то он опять на дерево перепрыгнет!

Шурка, наподобие эквилибриста в цирке, побежал к сараю, держа сучкорез вертикально над собой. Примус выл и дёргался на его верхушке, как помешанный. Когда до сарая оставалось каких-то пару метров, он так дёрнулся, что Шурка не удержал равновесия и шест плашмя упал на крышу. Примуса тотчас сорвало с сучкореза и бросило через конёк [3]крыши во двор соседа дядьки Микиты.

– Мау! – с новой силой заорал там Примус.

– Ме-е!! – неожиданно дико закричала ему в унисон [4]соседская коза Грелка.

Далее стало твориться нечто невообразимое. Из-за сарая на простор двора дядьки Микиты вдруг выскочила его любимая ангорская коза и, выпучив глаза, понеслась галопом. На спине её среди обойных лохмотьев восседал Примус. Запустив когти в густую шерсть, он орал не своим голосом. Остатки обоев съехали на хвост, и кот теперь был удивительно похож на безумного короля Лира из нетленной шекспировской пьесы.

Перепуганная до смерти Грелка вихрем пронеслась по дорожке, взлетела на крыльцо, боднула входную дверь и скрылась в доме. В последний момент Примус успел спрыгнуть с её спины. Волоча за собой обои, он скрылся за ближайшим углом. Внутри дома между тем разворачивалась настоящая драма. В глубине комнат вдруг нечто рухнуло с ужасающим грохотом. Перекрикивая козье «ме», следом возвысился и зарокотал голос дядьки Микиты. Он так страшно кричал, что мальчишки поспешили вернуться на кухню.

Зашли и остолбенели. Обои, все до единой полосы, отклеились и теперь лежали на полу, представляя собой жалкую груду бесформенной мокрой бумаги. На стены же смотреть было больно. Даже симпатичные рыбки смотрели, казалось, сочувственно из-за свекольных разводов.

– Ё-моё! – схватился за голову Шурка.

– Возьмутся! Возьмутся! – передразнил он друга. – Я же тебе говорил, что от клея одна вода осталась!

Лера скорчил унылую гримасу. Неожиданно скрипнула входная дверь. Ожидая увидеть Джека или на худой конец Примуса, мальчишки обернулись. На пороге стоял Евтух Васильевич.