Людмила Одинцова - Приключения Пуха на Земле и в Космосе

– А что же ты ел? – удивилась Пчелка. – Тут только камни вокруг.

– А мне не надо есть камни, – сказал зеленый пес. – Я это… ем свет! Солнце светит, я светом питаюсь.

– Хи-хи, – сказала Пчелка, – как травка. Поэтому ты такой зеленый? А когда нет света?

– Ночью, когда нет света, я сплю. А когда пасмурно – я злой и голодный. И тогда лучше меня не бррр-рогать.

– Так ты, наверное, как трава, углекислым газом дышишь?

– Наверно. – Пес подумал немного и шумно засопел. – Дышу. Вам нужны скафанбрр-ры, а мне нет. А на корабле вашем мне душно. Воздуха не хватает.

– Точно, – вспомнил я, – на Марсе атмосфера почти вся из углекислого газа. Я читал. А у нас, наоборот, больше кислорода.

– А что же ты пил? – не унималась любопытная Пчелка. – Тут же нет воды.

– А мне не нужна вода. В низинах по вечерам собирается туман. Вы видели его. Я забираюсь в кратеры и дышу туманами. Я брр-ришел подышать, а тут вы! Я так обрр-радовался! Так скучно и бррр-рустно одному на чужой планете!

Кайсын спросил:

– Хочешь с нами на Землю?

Инопланетный пес взвился вверх и закружил под потолком камеры, как воздушный шарик, из которого вылетает воздух. «Наверное, это он так обрадовался», – подумал я. Мы, собаки, от радости кружимся за хвостом, а он – летает по кругу.

Пес опустился на пол и закричал:

– Бр-р-р-р-р-р! Да-да-да! Хочу-хочу-хочу! Это брр-росто брр-рекрасное брр-редложение! Мне этот Марс уже обрр-ротивел! Мне тут так одиноко! Я тут совсем один…

Он поджал под себя все свои лапки, сорок или пятьдесят, прижал ушки и захныкал. Жалобно-жалобно. Все хныкал и всхлипывал и вытягивал губы трубочкой. Даже Мушка, добрая душа, тоже расплакалась. А потом зеленый шарик снова взлетел и деловито спросил:

– И когда летим домой?

Какой-то он сильно неуравновешенный, этот инопланетный пес, или как там его называть.

– А как тебя зовут? – спросил я.

– Не помню. Бр-р-р-р… Бр… Не помню!

Кажется, он снова собрался плакать.

– Спокойно, – сказал я. – Мы придумаем тебе имя!

– Давайте назовем его Бруно, – сказал Кайсын. – Я когда-то знал целую собачью семью Бруно. Папу звали Бруно, маму звали Бруно, и дети у них были – Бруны, и все чувствовали себя отлично. Самый удачливый из них кормился отбросами на помойке.

– Брр-руно! Это брр-рекрасно! Это брр-равильно! – пес снова завертелся в воздухе, а потом сказал: – Я выйду подышу, хорошо? А то у вас тут душно. Кислорода много! – он поплыл к двери, ведущей в шлюз. У люка Бруно оглянулся: – Только вы никуда не улетайте без меня!

Кайсын заверил его, что, конечно, без него не улетим, и открыл вход в шлюзовую камеру.

В иллюминатор было видно, как из люка вывалился большой, как дом, зеленый шар с мордой и лапками, и полетел, кувыркаясь, над марсианской пустыней.

– Вот это да… – сказала Пчелка.

«Вот мы и совершили открытие, – подумал я. – Открытие само забралось к нам на корабль». Только если о Бруно узнают на Земле, его же обязательно заберут для исследований в какой-нибудь биологический институт. Или в зоопарк определят, как животное редкого вида. Будет он там сидеть в клетке и рассматривать посетителей. Дети будут смеяться и показывать на него пальцами, а взрослые – фотографировать со вспышкой. Уж лучше в одиночестве на Марсе, зато на свободе…

А тем временем «открытие» уже ломилось в дверь шлюза.

– Уф! Какой там свежий воздух! – Бруно ворвался в кабину и волчком завертелся на полу. – Пойдем гулять?

Подпрыгнув, он снова взмыл под потолок. Наверное, ходить на полсотне тоненьких лапок ему было неудобно. Попробуй разберись, которой из них нужно делать шаг, чтобы лапки не заплетались и чтоб не спотыкаться.

– Вообще-то мы собирались сегодня еще одну вылазку сделать, а потом лететь домой, – сказал я. – С тобой нам будет веселее.

– А хотите, я вам покажу самое красивое место на Марсе? – спросил Бруно.

Конечно, мы согласились.

– Я вам покажу ледяные вулканы, – сказал Бруно. – Когда мне грустно, я туда брр-рилетаю. И там мне кажется, что я не один.

Мы быстро собрались и отправились в нашу заключительную экспедицию на Марсе. Кайсын недовольно хмурился. Он, видно, боялся, что с нами снова что-нибудь приключится. А может быть, ему тоже хотелось посмотреть на ледяные вулканы. Когда все выбрались из лунной кабины, Бруно показал шестью передними лапками, куда идти. И мы пошли.

Неугомонный инопланетный пес то кружил над нами, то залетал далеко вперед, то возвращался и летел следом, то отлетал в сторону и садился на камень, поджидая, когда мы подойдем. Наконец ему надоело, что мы так медленно плетемся, и он подхватил всех троих и потащил в небо.

Сначала мы летели вдоль русла высохшей реки. Сверху казалось, что это настоящая река, только вода в ней оранжевая. Это была не вода, а марсианский песок, который струился вдоль берегов. Потом мы перелетели через невысокие горы, и я увидел вдалеке большой кратер. Он был намного больше того, в котором нас застал туман. А посреди кратера я заметил три ослепительно-белых кружочка.

Бруно стал спускаться прямо к ним. Все ближе и ближе. И тут я остолбенел. Это были совсем не кружочки. Это были ледяные пирамиды. Бруно опустился возле основания одной из них. Я задрал голову, потому что пирамида была выше самого высокого многоэтажного дома. На ее гранях сверкало солнце. А в гладких стенках, как в зеркале, отражались марсианские скалы. Это было очень красиво.

Мы с Мушкой и Пчелкой подошли поближе. И увидели и наши отражения – три маленькие собачки в скафандрах. Бруно сидел рядом довольный, как сто слонов. Он что-то нам говорил, мотал головой, но мы ничего не слышали и не понимали, что он хочет.

Тогда Бруно полетел к другой пирамиде, поменьше, и стал прыгать возле нее, размахивая лапками. Когда мы подошли, я увидел, что на стенках этой пирамиды вырезаны во льду какие-то узоры. Как на вязаной кружевной салфетке, которую Ира когда-то подарила Маме на 8 Марта. Кружочки, загогулинки, спирали… Мне в сплетениях линий даже почудилось человеческое лицо, а рядом – собачья морда. Но потом я моргнул, и изображение пропало. Я снова видел только круги и спирали.

Затем Бруно потащил нас к третьей пирамиде. На ней были вырезаны узоры из прямых линий, треугольников и квадратов. Мы полюбовались еще немного, и я решил, что пора возвращаться, чтобы не тратить кислород в баллонах. И махнул Бруно лапой, мол, давай домой.