Ренсом Риггз - Библиотека душ (ЛП)

Ребенок был в полубессознательном состоянии, но невредим. На наши торопливые вопросы: «Ты в порядке?», «Здесь еще есть такие как ты?», «Где?», он, похоже, не мог выдавить ничего, кроме всхлипов. Мы решили, что лучшим будет пока спрятать его. Завернув для тепла в одеяло, мы затолкали малыша в небольшой шкаф, с обещаниями вернуться за ним, которые, я надеялся, мы сможем сдержать.

Следующее помещение было широким и просторным, как больничная палата. Примерно двадцать кроватей рядами стояли вдоль стен, и странные, взрослые и дети вперемешку, были пристегнуты к ним ремнями. Все, похоже, были без сознания. Иглы и извивающиеся трубки шли от подошв их ног к пакетам, которые медленно наполнялись черной жидкостью.

— Их опустошают, — прошептала Эмма дрожащим голосом. — Они выкачивают их души.

Мне не хотелось смотреть на их лица, но нам пришлось.

— Кто здесь, кто, кто вы? — бормотал я, пока мы перебегали от кровати к кровати.

Я постыдно надеялся, что среди этих несчастных нет наших друзей. Однако некоторых мы узнали: девочку-телекинетика, Мелину. Бледных братьев, Джоэль-и-Питера, разделенных, так что не было никакого шанса на новую разрушительную звуковую волну. Их лица были искажены, мускулы напряжены, а кулаки сжаты даже во сне, словно оба они были в плену какого-то жуткого кошмара.

— Мой Бог! — ахнула Эмма. — Они пытаются бороться с этим.

— Тогда давай поможем им, — произнес я и, подойдя к изножью кровати Мелины, осторожно вытащил иглу из ее ступни. Крохотная капля черной жидкости выступила из ранки. Через секунду ее лицо расслабилось.

— Привет, — раздалось откуда-то.

Мы резко развернулись. В углу сидел мужчина с кандалами на ногах. Он сжался в комок, покачиваясь, и смеялся не улыбаясь. Его глаза были словно два осколка черного льда.

Это его холодный смех разносился по комнатам.

— Где держат остальных? — спросила Эмма, падая на колени перед ним.

— Ну как же, они все здесь! — заявил мужчина.

— Нет, остальные, — повторил я. — Должны быть еще.

Он снова засмеялся, его дыхание выходило маленьким морозным облачком, что было странно, поскольку в комнате было не холодно.

— Вы стоите на них, — ответил мужчина.

— Говори нормально! — закричал я, теряя терпение. — У нас нет времени на это!

— Пожалуйста, — взмолилась Эмма. — Мы — странные. Мы здесь, чтобы помочь вам, но сначала мы должны найти наших имбрин. В каком они здании?

Он повторил свои же слова очень медленно:

— Вы. Стоите. На. Них, — они обдавали наши лица непрерывным потоком ледяного воздуха.

Когда я уже собирался схватить его и встряхнуть, мужчина поднял руку и указал на что-то позади нас. Я обернулся и заметил — замаскированные под напольную плитку ручку и квадратный контур люка.

«На них». Буквально.

Мы подбежали к ручке, повернули ее, и, потянув, открыли дверь в полу. Металлические ступени спиралью спускались в темноту.

— Откуда нам знать, что ты говоришь правду? — спросила Эмма.

— Ниоткуда, — ответил мужчина, что было, в общем-то, правдой.

— Давай попробуем, — решил я.

В конце концов, дальше идти было некуда, кроме как возвращаться по тому же маршруту, по которому мы пришли.

Эмма, похоже, разрывалась. Ее взгляд метался от лестницы к кроватям и обратно. Я знал, о чем она думала, но она так и не задала мне этот вопрос: у нас не было времени бегать от кровати к кровати и отсоединять их всех. Придется вернуться за ними позже. Я надеялся, что когда мы вернемся, еще останется, к чему возвращаться.

Эмма ступила на железную лестницу и спустилась в темное отверстие в полу. Прежде чем я последовал за ней, я встретился глазами с сумасшедшим и поднес палец к губам. Он оскалился и скопировал мой жест. Я надеялся, что именно это он и имел в виду. Охрана скоро будет здесь, и если он будет держать рот на замке, возможно, они не полезут за нами в люк. Я спустился на несколько ступеней и закрыл за собой дверь.

Мы с Эммой стояли почти на самом верху узкого цилиндра, образуемого винтовой лестницей и вглядывались в темноту внизу. Глазам потребовалось время, чтобы переключиться с яркой комнаты наверху на это, почти лишенное света подземелье со стенами из грубого камня.

Эмма сжала мою руку и прошептала мне в ухо:

— Клетки.

Она показала пальцем. Постепенно и я смутно различил их в темноте: прутья решеток тюремных камер.

Мы крадучись начали спускаться по лестнице. Взгляду начало открываться все это место: мы находились в конце длинного подземного коридора, расчерченного решетками камер, и хотя я пока не видел, кто в них, во мне на мгновение вспыхнула надежда. Это было оно. Это было то место, которое мы надеялись найти.

Из коридора неожиданно послышался звук шагов. Меня пронзил всплеск адреналина. Коридор патрулировал охранник с винтовкой через плечо и пистолетом на бедре. Он еще не увидел нас, но вот-вот должен был увидеть. Мы были слишком далеко от люка, чтобы уйти тем путем, что пришли, и слишком далеко от земли, чтобы вот так просто спрыгнуть и драться с ним. Так что мы отпрянули и присели на корточки, в надежде, что закручивающиеся перила лестницы смогут спрятать нас.

Но они, конечно же, не могли. Мы были почти на уровне его глаз. Он был от нас на расстоянии двадцати шагов, затем пятнадцати. Нужно было что-то делать.

И я сделал.

Я встал и пошел вниз по лестнице. Он, конечно, тут же заметил меня, но до того, как он смог получше меня разглядеть, я начал говорить. Громко и басовито я произнес:

— Разве ты не слышал тревогу?! Почему ты не наверху и не защищаешь стену?

Пока он понял, что я не тот, от кого он получает приказы, я уже достиг низа, и к тому времени, как он дотянулся до пистолета, я уже покрыл половину расстояния между нами, нацеливаясь в него словно квортербэк [14] Нападающий в американском футболе. . Я ударил его плечом как раз в тот момент, когда он нажал спусковой крючок. Пистолет взревел, выстрел срикошетил где-то позади меня. Мы повалились на пол. Я сделал ошибку, пытаясь не дать ему опять нажать на спуск и выстрелить, и одновременно использовать на нем палец (он теперь был у меня), который я засунул глубоко в правый карман. У меня не хватало конечностей сделать и то и другое, и он скинул меня и поднялся. Уверен, тут бы мне пришел конец, если бы он не увидел Эмму, мчащуюся к нему с пылающими руками, и не повернулся, чтобы выстрелить в нее.