Валентин Новиков - Ущелье белых духов

Словно порождения иного мира, копошились, сновали, прыгали маленькие существа невообразимо причудливых, бесконечно разнообразных форм. Рачки, спиральки, паучки, змейки.

На Витальку в общем-то в лаборатории никто не обращал внимания, кроме Лены, лаборантки.

Сегодня Виталька снова принёс в бумажке глину. Отмыл её и просушил осадок. Забыв обо всём на свете, приник к микроскопу.

Всего в пяти километрах от посёлка был глиняный карьер. Виталька таскал оттуда твёрдые комочки белой глины и обследовал их под микроскопом. Однажды он нашёл там обломок раковины двустворчатого моллюска. Но едва прикоснулся к нему, обломок распался на узкие дольки.

Откуда здесь, в горах, моллюски? Видимо, раковина относилась к какому-то геологическому периоду, когда на месте гор было море или озеро. Оставалось выяснить, морской это моллюск или пресноводный. Виталька не мог себе простить, что искрошил его. Сам он относил моллюск к меловому периоду, когда распался материк Гондвана. Море тогда покрыло всю южную и среднюю Европу, вдоль восточного склона Урала возник пролив, соединивший арктический бассейн с морями, покрывавшими Среднюю Азию.

Лена к его находке отнеслась довольно скептически.

— Ничего? — спросила она.

С трудом оторвавшись от микроскопа, Виталька отрицательно покрутил головой и потёр кулаками глаза.

— Осколок раковины сюда мог занести ветер, — сказала Лена. — Ведь меловых отложений нет. Хоть что-нибудь ты бы уже нашёл.

— Что-нибудь найду. — Виталька снова уткнулся в микроскоп.

— Глина — это не то. Искать надо в каменноугольных пластах, асфальтных озёрах и в зоне вечной мерзлоты. Здесь поищи сперва залежи каменной соли. А уж потом…

— Потом, потом… — Виталька оставил микроскоп. — Всё превратилось в глину. А в мезозое тут росли платаны, лавры, тюльпанное дерево, фикусы, магнолиевые, секвойи, бродили траходонты, стегозавры.

— Да, сто миллионов лет назад здесь была обширная богатая растительностью низменность.

Виталька выбросил в окно комочки глины, вытер о штаны ладони.

— Потому и не могу ничего найти.

— Нет, Виталик, не потому. Известковые раковины моллюсков могли быть замещены кремнезёмом. Ты бы нашёл кремниевые скелеты губок и радиолярий.

Несколько лет назад Виталька прочитал книгу об экспедиции палеонтологов в пустыню Гоби. Гигантские ящеры мезозойской эры потрясли его воображение. Он часами разглядывал рисунки, изображавшие рогатых, панцирных, утконосых динозавров. Он представлял себе в полёте птеранодона, летающего ящера, размах крыльев которого достигал восьми метров. Видел, как проносился под водой, оскалив чудовищную пасть, плезиозавр.

Виталька начал рыться во всех библиотеках, по нескольку раз прочитывал каждую книгу, где хоть что-нибудь было написано об ископаемых животных и растениях. Он узнал, что каждая эра характеризуется своим особым обликом животного и растительного мира, что каждая эра делится на периоды, длившиеся многие миллионы лет, что время, отделяющее нас от появления первых бактерий, измеряется невообразимой цифрой — 2.000.000.000 лет. Как же развивалась жизнь? Какие растения и организмы появлялись и исчезали? Как менялся облик Земли?

Виталька не просто изучал прошлое. Воображение переносило его то в сказочный девонский лес, где росли исполинские деревья, покрытые ромбической корой, то в заросли папоротников, среди которых плели свои сети огромные пауки, летали похожие на наших стрекоз метровые меганеры, хлюпали в воде неуклюжие рептилии.

Виталька узнал наконец, что здешним горам всего каких-нибудь пять миллионов лет, что тут в мезозойскую эру бродили динозавры и что было их неисчислимое множество. И где теперь расстилалась сухая степь, были обширные болота, в лесах царила влажная духота. В воду с шумом падали гигантские деревья, их затягивало илом, заносило песком.

Оказалось, что изучение ископаемых остатков связано с геологией, и Виталька понемногу начал знакомиться с геологической наукой.

Виталька всегда старался быть возле Лены. Между делом она рассказывала ему о возникновении жизни, о строении клетки, об эволюции видов. Часто водила Витальку к себе домой. Её муж Сергей два года назад купил старый «Москвич» и теперь весь досуг проводил в сарае, где стояла машина. Виталька иногда помогал ему.

Лена приходила в сарай и грустно-иронически смотрела на мужа. Она ничего не говорила, но Виталька вполне разделял её грустную иронию. Она была каким-то сложным, необыкновенным человеком, совсем не таким, как его отец или мать. Никогда нельзя было сказать, какой улыбкой она улыбнётся: грустной, иронической, простодушно-весёлой или насмешливой.

Виталька любил Лену. Она чувствовала это, и Виталька знал, что она это чувствует.

— Лена, у меня есть собака, — сказал Виталька. — Хотите посмотреть?

— Собака? Какая собака?

— Шотландская овчарка.

— О! Где же ты её взял?

— В экспедиции на Чёрном озере. Начальник у них Альберт Антонович, бородатый такой. У них сука шотландская овчарка.

— Тебе повезло. Эта собака — геолог.

— Чего? — уставился на Лену Виталька.

— Ни «чего», а «что». На её счету уже несколько месторождений. Шотландские овчарки во время войны отыскивали мины. Так сказать, служили в сапёрных войсках. Собаки — удивительные существа с необычайно острой интуицией. Их интуиция это то, что люди принимают за разум. Обязательно приду посмотреть на твоего щенка.

— Лена… а книгу вы мне принесли? — спросил Виталька и покраснел.

Лена выдвинула ящик письменного стола и достала тяжёлую книгу в тёмном переплёте. Виталька открыл титульный лист и вслух прочёл: «Брэм. Жизнь животных». Он сразу заторопился домой.

— Ладно уж, иди, — улыбнулась Лена.

Едва Виталька сел за книгу, как явился Марат, его одноклассник и друг. Марат был сын учителя математики, щуплый мальчик-казах в очках.

— Виталька, — заговорил он, ещё не переступив порога, — ты знаешь, оказывается, у нас в посёлке есть архив.

— Вот удивил! Само собой, должно быть место, где складывают всякий хлам.

— Да нет же! Не хлам. Там есть документы, которым больше ста лет.

— Ну и что?

— Если бы ты знал, что я там нашёл, не посмеивался бы, как дурачок.

— Сам ты дурачок!

— Слушай, Виталька, будь человеком. Только идиот смеётся над тем, чего не понимает.

— Чего это я не понимаю?

— Если бы ты только знал…

Виталька знал, что Марат ещё в первом классе прочитал «Историю колониальных войн», что он не вылезает из библиотеки, что отец специально для него выписывает журнал «Вопросы истории». На уроках по истории Марат часто рассказывал такое, чего не знал даже учитель. Учитель, конечно, не показывал вида, что не знает, но по тому, как он беспокойно ёрзал на стуле и искоса поглядывал на Марата, Виталька догадывался, что Марат откопал что-то такое, о чём учитель даже не слыхал. Виталька не мог пожаловаться на свою память, но Марат своей памятью удивлял всех.