Екатерина Вильмонт - Криминальные каникулы

— А он не удивился, что у тебя слепки? — спросила я.

— Может, и удивился, но виду не подал. Сказал только, что с одним ключом работа очень ювелирная, и он с меня за это дороже возьмет. Я ему еще пятнадцать шекелей задолжал.

Я тут же полезла в сумочку.

— На, возьми!

Он густо покраснел, потом, помедлив, все-таки взял деньги.

— Спасибо! Впрочем, это наше общее дело.

— Ладно, что дальше? — потребовала Матильда продолжения рассказа.

— А дальше я позвонил в аэропорт, выяснил, когда есть рейсы из Рима, он же сказал «утром». Я пошел, занял пост и увидел, как Вальчик вышел и сел в такси. Я наверх. Открыл дверь, спасибо дяде Исаю, и вошел. Квартирка небольшая, но хорошая, богатая. Обшарил я там все, что мог, но ничего подозрительного не обнаружил, уже собрался уходить, как вдруг вижу на шкафу чемодан, еще не обследованный, меня как будто что-то толкнуло. Я полез, открыл чемодан, ничего, пустой. Я его приподнял и чувствую, есть в нем вес! Килограмма четыре, не меньше! А сам чемодан современный, легонький. Значит…

— Двойное дно! — воскликнула Матильда.

— Вот именно! Двойное дно! Тут уж я обо всем позабыл, думаю, как мне его вскрыть. Ножичек у меня с собой был, я поддел им дно, оно поддалось! И что же я там обнаружил!

— Что? — выдохнули мы с Матильдой.

— Четыре аккуратненьких килограммовых пакета с кокаином!

— Откуда ты знаешь?

— Оттуда! Пробовал один раз!

— Но ведь мешки запечатанные были?

— Я сделал в одном махонькую дырочку… И тут меня осенило!

— Так ты сегодня подменил кокаин сахарной пудрой?

— Именно! Я купил четыре кило сахарной пудры, разложил в четыре пакета и запечатал.

— Как?

— Горячим ножом, проще пареной репы! Так что теперь у меня тут… — он показал на свою сумку, — кокаина примерно на семьдесят тысяч долларов, это если по оптовой цене, а если по розничной!..

— Ой, и что ты будешь с ним делать? — в ужасе проговорила Мотька.

— Сначала я хотел его просто уничтожить, а потом подумал, что он еще может нам пригодиться.

— Зачем? — быстро спросила я.

— Пока еще не знаю, все будет зависеть от того, с чем вернется Арье.

— То есть?

— Успеют ли в Москве до его отъезда обнаружить, что за товар он привез!

— Значит, ты хочешь провернуть то же самое и с Курицей?

— Сначала я думал так, но потом мне пришла в голову одна мысль…

— Какая? — хором спросили мы с Матильдой.

— Понимаете, если опять забраться к Нальчику и просто подменить все пакеты сахаром…

— Гениально! Тогда они решат, что им всучили сахар вместо кокаина, у них начнутся разборки между собой, и будет уже не до Курицы! — догадалась Матильда.

— То-то и оно! А если в Москве не сразу проверят товар, то они попросту всучат Курице сахар, и она спокойно его провезет.

— Все это, конечно, хорошо, — сказала я, — но, согласитесь, это только полумеры!

— То есть? — не понял Володька.

— Ну спас ты Арье на этот один рейс, а что он повезет обратно?

— Похоже, оттуда они возят антиквариат. Но это не так страшно. Ну, отберут у Арье какую-нибудь статуэтку, подумаешь, большое дело, тем более он гражданин Израиля. В худшем случае его больше в Москву не пустят, но для него-то это только лучше!

— Так-то оно так, но все равно Вальчик с Томкой будут еще каких-то несчастных мучить, и не факт, что отвяжутся от Курицы… Надо действовать радикально, надо этих подонков как-то подставить… И совесть никого не должна мучить. Что может быть хуже торговли наркотиками?

— А кто говорил о совести? — рассмеялся Володька. — Ты мыслишь как настоящий Робин Гуд! Все правильно. Будем думать в этом направлении. Сейчас главное — дождаться Арье. Он вернется в ночь с четверга на пятницу, и уж будьте уверены, все мне расскажет.

— А ты пока нам расскажи, как ты все это с ним провернул, — потребовала Мотька.

— Заперся в нужной кабинке. Но щелочку нашел, наблюдаю!

— Да, — вдруг задумчиво сказала Мотька, — что началось в сортире, то там и кончится!

Мы покатились со смеху.

Отсмеявшись, Володя продолжал:

— Смотрю, Витек стоит у раковины, руки моет. Вскоре входит Арье, озирается, делает вид, что Витька не знает. Гляжу, сумки у них одинаковые. Арье берет сумку Витька и идет с ней в кабинку.

— В твою?

— Нет, пока в другую, и скоро возвращается, ставит сумку и руки моет. Витек что-то ему шепнул, взял свою сумку и вышел. Там еще какие-то мужики были, но никто на них внимания не обратил. Ну, думаю, если Арье Аське не поверил, тогда ему хана. Но он таки поверил и сразу ко мне в кабинку пожаловал. Я ему пакет протягиваю и говорю шепотом: «Здесь сахарная пудра!» Он сразу все просек, выхватил из-под куртки пакет с кокаином, отдал мне, а мой пакет себе под куртку засунул. Вот и все!

— Да, но если у него этот пакет обнаружат, то спросят, почему он сахар на теле везет? — поинтересовалась я.

— Да он его в самолете в сумку переложит, и все. А в случае чего скажет, думал, в Москве с сахаром перебои. Он ведь когда уезжал, там ничего не было!

— Но сейчас-то все есть! — напомнила ему Мотька.

— А может, он дебил? — не растерялся Володя.

Дома Женя сказала, что завтра ехать на Мертвое море Таша не может, но при этом вид у нее был ни чуточки не огорченный, а скорее таинственный.

— Так что, девочки, придется вам с утри опять идти на пляж.

— Да, теперь им уже от этого пляжа никуда не деться! — констатировал Володя.

Надо сказать, я нисколько не огорчилась из-за отмены поездки. Недостатка во впечатлениях у нас не было. Денек можно передохнуть, а завтра свяжемся с Курицей. Кстати, может, она звонила?

— Женечка, мне никто не звонил?

— Тебе? Кто? — как-то странно насторожилась Женя.

— Римма Львовна, тетя Муры и Шуры?

— Нет, а что?

— Да так, ничего, просто они хотели приехать…

Курица пока не звонила. Может, она еще ничего не знает? При мысли о том, что нам еще предстоит, у меня голова пошла кругом.

Когда мы легли, Матильда вдруг проговорила:

— Аська, до чего же он отчаянный парень, Володька! А кстати, он тебе кем приходится?

— Кто его знает? Наверное, троюродный брат!

— Скажи, какой молодец! Один такое провернул!

— Ты в него втюрилась, что ли?

— Уж так сразу и втюрилась! — без большой уверенности отвечала Мотька. — Но, как это говорится, прониклась… уважением.

— Ладно, на правах сестры я тебе разрешаю и уважать, и влюбляться. А сейчас спать хочу, умираю!

Утром, когда мы завтракали, Володька еще спал. А Женя, закрывая за нами входную дверь, вдруг сказала:

— Ах да, девочки, ровно в двенадцать подойдите, пожалуйста, к фонтану на набережной.

— Зачем? — спросила я.

— Надо!

— Кому надо? — не отставала я. Женя на секунду задумалась.

— Пожалуй, всем! И вам, и нам, и… Нет, больше я ничего не скажу!