Роберт Стайн - Плач мумий

— Хорошо, — сказала я. — Но потом на станции появилась какая-то женщина. Пока мы ждали вас…

Он вскинул темные брови:

— Женщина?

— Да. Она немножко с приветом. Сказала, что слышит по ночам стоны из твоего дома.

Джонатан рассмеялся. Смех у него был суховатый, почти беззвучный.

— А на шее татуировка в виде птицы?

— Да.

— Это Безумная Энни, — сказал он. — Она постоянно жалуется на моих собак. — Он покачал головой. — Надеюсь, она вас не напугала.

— Еще чего, — сказал Питер. Он всегда делает вид, будто ему все нипочем.

— А меня она немножечко напугала, — призналась я. — Она сказала, чтобы мы не ходили в твой дом. Сказала, чтобы мы возвращались туда, откуда приехали.

— Поздно! — сказал дядя Джонатан. — Мы уже здесь. Отныне вы мои пленники.

Он расхохотался.

— Шучу, конечно. Вы привыкнете к моему странному чувству юмора.

Как только я вошла в дом, всякие мысли о Безумной Энни вылетели у меня из головы. Мой рот широко раскрылся от изумления, когда мы вошли в огромную прихожую.

— Неужели мы перенеслись назад во времени? — воскликнула я. — Это как… как будто мы попали в древний Египет!

— Очуметь! — воскликнул Питер.

У меня голова пошла кругом. Чего тут только не было! Стены комнаты походили на каменные плиты пирамид. Они были покрыты изображениями кошек, фараонов, сфинксов и прочих существ, какие можно увидеть только в музеях. Повсюду стояли скульптуры и статуэтки животных. Возле очага высилась маленькая пирамида из желтого кирпича.

— Что это за чудны̀е письмена? — спросил Питер у Джонатана. Он указал на листы папируса в рамке на стене. — Это иероглифы?

— Да, они самые, — отвечал Джонатан. — Письмена, используемые древними египтянами. Некоторые нам удалось перевести. Однако большинство символов так и остаются загадкой.

Я подошла к столу, на котором стояли несколько крошечных фигурок птиц. Они были темно-синие и очень блестящие. Я понимала, что они очень древние, но выглядели они как новенькие.

Джонатан заметил, что я изучаю фигурки.

— Египтянам был знаком оттенок синего, который мы в наши дни воссоздавать не способны, — сказал он. — Даже со всей нашей современной наукой мы не можем тягаться с ними в искусстве глазирования.

Он вздохнул, взгляд его словно затуманился.

— Они опережали нас столь во многом…

На стене над высокой каменной скульптурой висело поблекшее оранжево-желтое изображение солнца. Во все стороны от него расходились лучи, а вокруг стояли египетские иероглифы.

— Египтяне поклонялись Ра, богу солнца, — пояснил Джонатан. — Эта картина была создана две тысячи лет назад.

— Ух ты! Вот это да! — воскликнула я.

Джонатан улыбнулся, отчего его лицо снова пошло морщинками.

— Лучшие годы жизни я провел в Египте, — промолвил он. — Как видите, я коллекционер. Я привез оттуда множество бесценных сокровищ.

— А мумию привез? — спросил Питер. — Мы с друзьями тащимся от мумий.

Джонатан пригладил пальцами черные усы и, прищурившись, посмотрел на Питера.

— Ты сможешь увидеть мумию-другую до того как ваш визит подойдет к концу, — пообещал он.

— Круто! — воскликнул Питер. — А потрогать можно?

Прежде чем Джонатан успел ответить, вошла женщина. Невысокая и полная, с круглым лицом и румяными щеками. Волосы завиты тугими седыми локонами. Одета в передник в цветочек поверх длинного черного платья горничной, доходившего до лодыжек. Ее очки сидели на середине широкого носа. Подойдя к нам, она улыбнулась во все тридцать два зуба.

— Батюшки-светы, Джонатан, наконец-то ваши гости пожаловали! — воскликнула она. Голос у нее был очень музыкальный. Она прямо не говорила, а пела.

— Да, — ответил Джонатан. — Мы не могли их дождаться, не правда ли, Соня?

— Не могли, — поддакнула Соня, улыбаясь мне. — Да, истинно так.

Джонатан представил нас. Соня служила у него домработницей.

— Соня проследит за тем, чтобы вы ни в чем не знали недостатка, — сказал он.

— А вы мумию видели? — спросил ее Питер.

Вопрос застал Соню врасплох. Ее щеки залил яркий румянец. Она взглянула на Питера сквозь очки.

— Мумию? Право слово! Нет. А что, в доме есть мумия?

Джонатан покачал головой.

— Соня слишком занята, чтобы занимать голову еще и мумиями, — произнес он и повернулся к ней. — Почему бы тебе не показать Эбби и Питеру их комнаты?

— Да. Ваши комнаты вам понравятся, — сказала она.

А сама не сводила глаз с меня. К моему удивлению, она приблизилась почти вплотную, подняла свою пухлую руку… и пробежалась пальцами по моим волосам.

— Какие прекрасные, длинные черные волосы, — пропела она. — Клянусь сердцем матери. Прекрасные, прекрасные.

«Что это с ней? — удивилась я. — Разве это нормально — касаться волос совсем незнакомого человека?»

— До встречи за ужином, — сказал Джонатан, помахав нам рукой, в которой держал трубку. Интересно, мне показалось, или он тоже глазел на мои волосы?

Соня возглавляла подъем по широкой каменной лестнице. На стенах висели огромные гобелены с древнеегипетскими символами.

— Все равно что жить в музее, — прошептал Питер.

Соня повела нас по длинному темному коридору. Из стен торчали старомодные факелы, от света которых дрожащие тени приплясывали. Пол был из мрамора, и наши шаги разносило гулкое эхо.

Неожиданно Соня остановилась и показала на дверь из темного дерева в конце коридора.

— Вам будет интересно исследовать дом вашего дяди, — сказала она. — Но никогда не открывайте ту дверь. — Она понизила голос почти до шепота: — Это личные покои доктора Джонатана. Не ходите туда, пока он сам вас не пригласит.

Мы свернули и пошли по другому слабо освещенному коридору. Но я остановилась: мне показалось, что по другую сторону запретной двери я услышала какие-то звуки.

Плач? Глухие стоны?

От этого звука по тыльной стороне моей шеи поползли мурашки. И сразу же в памяти снова возникла женщина на железнодорожной станции.

Джонатан называл ее Безумной Энни.

Но вдруг она говорила правду?

Моя комната оказалась большой, светлой и весьма необычной. Окна были занавешены тяжелыми лиловыми портьерами, а хрустальная люстра заливала все ярким светом.

Я посмотрела на кровать с балдахином и воздушными драпировками по бокам. Занавески и простыни были лилового цвета, как и одеяло. Я никогда не спала под балдахином и почувствовала себя киношной принцессой!

В этой комнате также было полным-полно древнеегипетской атрибутики. Я прошлась вокруг, беря глиняные вазы и кувшины, маленькие дудочки и статуэтки птиц. Даже на светлых обоях были изображены древние египтяне в своих причудливых боковых позах.

«Неужели все комнаты обставлены под Древний Египет? — подумала я. — Должно быть, дядя Джонатан одержим этой темой!»