Елена Артамонова - Большая книга ужасов – 3

— Что бы ни случилось, я все равно люблю тебя. Вместе мы сумеем из самой трудной ситуации.

— Считаешь меня чокнутой? — глаза жрицы полыхнули гневом. — Сейчас япокажу, на что способна Кемма, обманувшая богов! Уалпага-Асмагааа! Уалпага-Асмагааа!

Яростно выкрикивая заклинания, Кемма указывала то на диван, то на плюшевое кресло, то на старенький черно-белый телевизор и ее колдовство обращало предметы в листки бумаги. Золотистые вспышки то и дело озаряли комнату, осенними листьями кружились падавшие на пол рисунки…

— Уалпага-Асмагааа! — в последний раз произнесла жрица и опустила руку. — Это лишь малая часть того, на что я способна. Мы станем повелителями судьбы! Ты и я — вместе.

В гробовом молчании они стояли посреди пустой комнаты, попирая ногами валявшиеся повсюду рисунки. Разгневанная жрица Тота внушала Артему ужас, но порой он все же видел в ней Эмму — трогательную беззащитную девушку, которую успел полюбить на свою беду.

— Не надо… Остановись. Я полюбил человека, а не богиню. Стань такой, как все, и мы будем счастливы.

— А если нет?

— Эта дорога не для меня, Эмма. Прости, но я не пойду за тобой.

— «Нет на свете таких обстоятельств, которые могли бы оттолкнуть нас друг от друга» — часа не прошло, как прозвучала эта фраза. Ты — лжец, как и все мужчины! — глаза жрицы сузились, сверкнули недобрым огнем. — Следующая наша встреча окажется для тебя последней! Опасайся мести Кеммы, обманувшей богов!

Она стремительно вышла за дверь, оставив растерянного Артема посреди опустевшей, заваленной бумагой комнаты.

— За работу, бездельница! Грядет час моего торжества!

Уставившаяся в «ящик» Ульяна с трудом оторвалась от очередного шоу, с недоумением посмотрела на ворвавшуюся в комнату жрицу. За последние дни Кемма здорово изменилась, перестала обзывать ее служанкой и рабыней, а потому столь резкое возращение к прежним привычкам встревожило Ульяну. В сердце всколыхнулись тревожные подозрения. Вдруг чокнутая ведьма каким-то образом пронюхала о том, что она была сообщницей Конана, узнала о ее роли в неудавшемся покушении? Ульяна поспешно соскользнула с дивана, изогнула спину в низком поклоне:

— Что угодно великой госпоже?

— Собери всех: Кристину, Надежду, Марину, Дмитрия. Через час они должны быть здесь.

— Госпожа, они просто не успеют добраться сюда. А потом, девчонки вроде бы вышли из игры…

Грозный взор Кеммы оборвал речь девушки:

— Я не отпускала их и не привыкла, когда рабы пытаются спорить со мной. Даю девчонкам час, иначе они пожалеют о том, что появились на свет. А ты, Ульяна закупи свечей. Дюжину дюжин или еще больше.

Ульяна подумала, что в сельмаге у станции может не оказаться столько свечей, да и денег в кошельке у нее было явно не густо, но промолчала — спор с разгневанной Кеммой мог привести к непредсказуемым последствиям. Взяв болтавшийся на шее мобильник, Ульяна набрала номер сестренки…

— Я буду у себя, — жрица остановилась на пороге. — Когда закончишь со свечами, поднимись наверх, поможешь мне одеться. И пошевеливайся — времени у нас в обрез.

Страх может творить чудеса — спустя пятьдесят восемь минут после этого разговора, вся компания «слуг» уже предстала перед своей госпожой. Облаченная в золотой наряд Кемма сидела перед зеркалом, а Ульяна старательно вплетала в ее черные волосы блестящие висюльки.

— Вы, кажется, думали, что можете уйти от меня? Впрочем, поговорим об этом позже, когда придет срок…

Надежда и Марина съежились, отступили за спину Димки, стараясь привлекать к себе, как можно меньше внимания, а Ульяна с трудом сдерживала нервную дрожь — чем больше она вспоминала ту ночь, когда Кемма едва не рассталась с жизнью, тем страшнее ей становилось, словно жрица знала ее тайные помыслы, черные мысли.

— Пора. Захватите с собой лопаты, грабли, веревку, — накинув на плечи просторный плащ, скрывавший великолепие древнеегипетского облачения, Кемма спустилась из мансарды. — Скоро каждый из вас получит по заслугам.

Странноватая маленькая процессия покинула дачный поселок, спустилась к речке и, перейдя через небольшой мостик, оказалась на противоположном высоком берегу. Кемма поднялась на высокий песчаный холм, посмотрела по сторонам. У ног извивалась серебристая лента реки, над головой темнело звездное, безоблачное небо. Огромные звезды глядели с небосвода на дерзкую отступницу, посмевшую бросить вызов богам, все вокруг затаилось в ожидании великого колдовства. Запрокинув голову, она посмотрела на звезды и погрозила им маленьким изящным кулачком…

А Димка с девчонками работали, не покладая рук. Следуя приказу жрицы, они вычертили на земле круг, диаметром метров пять, и теперь тщательно расчищали его поверхность, превращая в ровную, усыпанную мелким песком арену. Вскоре все было готово. Поднявшаяся над горизонтом луна осветила круглую площадку, превратив ее в огромный серебряный диск. Ульяна, расставлявшая свечки по окружности арены, воткнула последнюю из них в песок, подошла к стоявшей в отдалении жрице:

— Все готово, госпожа. Прикажете зажечь их?

— Нет. Позже. Вы хорошо поработали, мои «верные» слуги. Подойдите к своей госпоже, я награжу вас за ваши труды.

Зловещие интонации голоса не оставляли сомнений в намереньях жрицы. Все понимали, что сейчас произойдет нечто ужасное, но не могли даже сдвинуться с места, а потом, вместо того, чтобы рвануть в ближайшие кусты, медленно двинулись навстречу Кемме.

— Трудно скрыть свои мысли, когда в них столько страха и ненависти. Посмотри мне в глаза, Ульяна, расскажи, как подсыпала отраву своей госпоже, а потом предала и того, кому говорила слова любви. Ты отреклась от Конана, как только поняла, что он проиграл! Ты пыталась убить меня, а затем лгала, глядя в лицо! Как ты думаешь, какая награда положена за такую «верную» службу?

— Прошу вас, будьте милосердны, — пролепетала не своим голосом Ульяна. — Я исправлюсь, встану на путь истинный и все такое. Дайте мне шанс!

— Милосердна?! А когда меня, опоенную зельем, связанную по рукам и ногам волокли к болоту, ты вспоминала о милосердии?!

— Пощадите!

— Вы все ненавидите меня! Увы, я способна внушать к себе только ненависть… — Кемма помрачнела, представив лицо Артема, потом в упор посмотрела на посеревшую от ужаса Ульяну. — Быть тебе до конца дней гнусной, мерзкой, отвратительной обезьяной!

Тишину майского вечера нарушило длинное, произнесенное нараспев заклинание, значение большей части слов которого, не понимала и сама Кемма. Однако, несмотря на свою древность и неясность оно отлично сработало и в начале двадцать первого века. Ульяна вскрикнула, отступила на шаг, а потом начала стремительно уменьшаться в размерах. Ее холеные руки стали покрываться шерстью, хорошенькое личико превращаться в подобие грубо сделанной маски, еще миг и у границы песчаного круга стояла на задних лапах жалкая, ободранная мартышка…