Владимир Сотников - Хонорик на тропе кладоискателей

Макар поднялся по склону холма к часовне, совсем не скрываясь. Никто пока не встречался.

«Ничего, – подумал он. – Может, меня уже видят откуда-нибудь из укрытия».

И хоть от этой мысли стало не очень уютно, он заставил себя не оглядываться по сторонам – будто занят своим собственным серьезным делом и не отвлекается по пустякам.

Он обошел часовню, прислушался. Был еще ранний вечер, в такое время звуков из часовни ни разу не было слышно. Но в общем-то Макар ведь пришел сюда не для того, чтобы еще раз услышать этот скрежет, а просто на разведку. Разведку боем, если выразиться точнее – в которой он сам выступал в роли живца.

«Разведка на живца – есть ли такое понятие в сыскном деле? – подумал Макар и усмехнулся, ответив сам себе: – Если нет, так будет».

На траву уже выпала вечерняя роса, поэтому Макар поднимал ноги высоко, словно крутил педали велосипеда. Вот, сама собой придумалась необычная походка! И вдруг в голову пришло еще одно изобретение. Он завел руки за спину, подняв их как можно выше и держа ими рогатинку позади себя. Хоть и неудобно, но как раз то, что нужно: необычно и привлекает внимание. Это вам не перед собой палку держать, любой дурак теперь заинтересуется его видом! Только вот что-то ни одного дурака пока не видно… Может, здесь и нет никого, зачем мальчишкам с Сашком или Клюву ходить в усадьбу вечером, если они уже побывали здесь днем?

И вдруг Макару показалось, что в кустах хрустнула ветка. Потом, через минуту, еще одна. Просто так, сами по себе, ветки не хрустят! Оглядываться не хотелось, и Макар просто косился по сторонам. И хорошо, что он это делал! Сбоку и немного впереди из зарослей вынырнула огромная собака. Она понюхала воздух, посмотрела на Макара и стала приближаться. Ее размеры заставили Макара вспомнить о собаке Баскервилей и похолодеть от страха… Пес не лаял, не бежал, а двигался медленно и прямо, глядя на Макара исподлобья, слегка опустив голову. Что он собирался делать? Макар знал, что такое молчаливое приближение собаки особенно опасно. Если бы она начала лаять издалека, то это понятно: почти всякая собака лает на незнакомых. А молчит – значит, вполне собирается напасть.

И как это он забыл о баллончике?

– Фу! – на всякий случай скомандовал Макар. – Фу!

А сам в это время нашарил баллончик в кармане, взглянул на него, чтобы в спешке не обратить струю газа на себя, и направил баллончик в сторону собаки, дожидаясь ее приближения. Когда осталось метров пять, Макар нажал на головку распылителя.

Все получилось, как говорил Лешка: собака остановилась, будто натолкнулась на невидимое препятствие, повела носом и чихнула. И сразу же отпрыгнула в сторону, поджав хвост! Через несколько мгновений, испуганно оглянувшись, она исчезла в кустах.

Макар с удивлением и даже с уважением посмотрел на баллончик. Неплохо действует! Собак можно было больше не опасаться. Но почему опять треснула ветка, и совсем в другой стороне от собаки?

Макар заставил себя сделать такой вид, будто ничего особенного не произошло, и продолжил свою прогулку. И перед кем он разыгрывает свой спектакль одного актера? Перед собаками? Вряд ли. Он все больше и больше убеждался в том, что за ним наблюдают. До чего же неудобно было держать рогатинку за спиной! Он стал менять ее положение – то нес впереди, то сзади. Так руки уставали меньше.

Не хотелось подходить близко к руинам. На всякий случай Макар старался держаться на открытом пространстве, делая круги, чтобы иметь возможность оглядывать все укромные места, окружающие его. А их было достаточно – кусты, камни, не говоря уже о старых стенах, за которыми мерещились тени… Правда, пока только мерещились – Макар отгонял от себя пугливые мысли. Ничего не должно казаться, все неожиданности он увидит и услышит вовремя, не зря же так напрягает слух и зрение! Особенно после встречи с собакой…

Ладони от волнения вспотели, и рогатинка стала влажной. Макар перехватил ее, чтобы взяться поудобней, и уронил. Она упала и отскочила от какого-то твердого предмета. Макар нагнулся, поднял рогатинку и посмотрел на то место, куда она упала. Черепок странной формы тускнел среди пожухлой травы и не сразу от нее отделился, когда Макар попытался его поднять, – край черепка уходил глубоко в землю, оплетенный травяными корнями.

Это была половинка какого-то старого кувшина. Сколько лет пролежала она в траве? Макар рассматривал осколок, пытаясь найти на нем какую-нибудь надпись или хотя бы узор, но черепок был самым обычным, если не считать, конечно, его возраста, а возраст-то доказывал себя и чернотой, и трещинами, и ворсинками мха, торчавшими из этих трещин. Макар хотел взять черепок с собой, но жалко было занимать руки, а в карман он не поместился бы. Пришлось черепок выбросить – на тропинку, чтобы потом можно было легко отыскать. Все-таки это, наверное, считается этнографической находкой, которую можно будет показать папе…

В кустах раздался негромкий свист. Самый обычный человеческий свист – птицы не издают таких звуков. Макар огляделся. Из кустов, с разных сторон окружив его, вышли уже знакомые по дневной стычке мальчишки. На этот раз они были втроем, предводителя по имени Сашок с ними не было.

– Глядите-ка, следопыт какой нашелся! – насмешливо проговорил тот самый «воспитанный» Ромео. – Ну-ка, ну-ка, что ты там нашел? – Он поднял черепок и засмеялся: – Не золото! Но ничего, для начала сойдет. А кто тебя научил таким способом рогатку держать? Хитрый способ. Научи!

Он вырвал у Макара рогатинку, завел ее себе за спину и смешно попрыгал.

– Ух ты! Мишка, Гришка, держите меня – упаду!

– Ты, Ромка, зря ржешь, – сказал один из мальчишек. – Видишь, он и вправду искать умеет. Нашел же вот… – Он кивнул на черепок.

– И Памир от него шуганулся как ошпаренный, – добавил второй. – И от нас он днем смылся, помните? Борзый пацан, что и говорить!

Макар вертел головой, пытаясь определить, кто из этих мальчишек Гришка, а кто Мишка. Пора бы точнее знать своих недоброжелателей по именам…

– Ты зачем песика испугал? – продолжал кривляться Ромео. – Вон, даже из кустов не высовывается. А песика нашего трудно испугать, сам кого хочешь дрожать заставит!

Макар молчал. Не любил он отвечать, когда к нему обращались таким дурацким тоном. Спектакль какой-то, а не серьезный разговор!

Ромео словно прочитал его мысли.

– Ну, хватит комедию ломать, – уже строго сказал он. – Выкладывай.

– Это ты ломаешь, ты и выкладывай, – буркнул Макар. – Мешаете мне тут работать…

Трудно, ох трудно дался ему этот сердитый тон! Как ни странно, прав был этот Ромка: Макар если и не ломал комедию, то играл роль. Роль занятого серьезным делом человека, которому помешали, и он рассердился.