Наталия Кузнецова - Лето золотой раковины

Лешка слушала брата невнимательно. Она смотрела вдаль, за лес, где медленно таяла розовая полоска заката. Вот и еще один день прошел, думала она. Говорят, что жизнь полосатая, хорошее всегда перемежается с плохим, и как это верно. Аечку увезли, зато они в Медовку приехали. Потом, когда ежик исчез, снова стало грустно, а когда Ромка пропал, то вообще жутко и страшно. А теперь снова все замечательно, то есть вновь наступила светлая полоса. Ромка жует свои пирожки, и Артем рядом, и Венечка, и все-все самые лучшие друзья. Хорошо сидеть в уюте и никуда не спешить. А ежик, может быть, к ним еще вернется.

Ромка закончил свой рассказ и, допив третью чашку ароматного чаю с очередным пирожком, – когда только Маргарита Павловна успевает их печь? – шумно потянул носом. Воздух за окном из свежего неожиданно превратился в неприятный.

– Что-то горит, – произнес он.

Лешка тоже почувствовала запах гари. Примерно так пахло в городе, когда под Москвой горели торфяники. Она переместилась к другому окну и воскликнула:

– Ой, смотрите, пожар!

Петр Иванович приподнял свое грузное тело:

– А не на Сосновой ли это горит?

– Где? На Сосновой? Это же там, где мой… мой ход! – крикнул Ромка и ринулся к выходу. Артем с Венечкой тоже выскочили из-за стола.

– Извините, – только и сказала всем Лешка и понеслась следом за мальчишками.

Зрелище пожара привлекло к себе по меньшей мере четверть населения поселка. Еще издали ребята увидели большую толпу, красную пожарную машину, суетившихся возле нее пожарных. Они уже складывали свои принадлежности и готовились к отъезду.

Лешке сначала показалось, что горит тот самый дом, возле которого находится Ромкино подземелье, но оказалось, что огнем был объят и не дом даже, а старый деревянный сарай, принадлежащий той вредной тетке, которая помешала им забрать баул. Угол ее дома тоже чуть было не занялся огнем, но пожарные не дали ему разгореться, а крыша сарая обрушилась еще до их приезда. Об этом ребятам рассказала словоохотливая бабка, для которой зрелище пожара явилось непредвиденным развлечением. А самым интересным было то, что руководил тушением пожара Федор Игнатович, к дому которого подходил подземный ход. Как раз сейчас он отдавал последние распоряжения своим подчиненным.

– Он кто? – спросила Лешка у бабки.

– Пожарный наш главный, – ответила та.

Поскольку больше ничего не горело, то и интерес у собравшихся к происходящему исчез, а потому все разошлись по своим домам. Остались лишь сочувствующие Александре Прокофьевне соседи. Они называли ее тетей Шурой и наперебой жалели, а она громко стенала, призывая всех разделить ее горе. Хоть дом и не сгорел, но требовал ремонта, а сарай так и вовсе надо было отстраивать заново. Поскольку Александра Прокофьевна жила на одну пенсию, то такое было ей не под силу.

Ромка же счел, что тетка Шура должна не плакать, а радоваться.

– Повезло ей с соседом-пожарным. Не успел сарай загореться, как он тут как тут. Подумаешь, сарай, главное, дом не сгорел и сама жива. И нам это на руку. Никто не увидит, как мы свои сокровища прихватим, всем сейчас не до нас.

Однако, прежде чем перелезть через забор, Ромка внимательно огляделся. Убедившись, что никто за ним не следит, он метнулся к кустам крапивы и, пока Лешка отвязывала от яблони веревку Маргариты Павловны, с огромным трудом перекинул через ограждение свой баул.

– Тяжелый какой! – взявшись за ручку, воскликнул Венечка.

– А ты как хотел? Тут же самородки, – хриплым от волнения голосом произнес Ромка и предупредил всех еще раз: – Никому чтоб! Им только скажи. Петр Иванович первым привяжется, ему в голову тут же всякие страсти взбредут. Еще подумает, что тут взрывчатка. Нет уж, сначала я все сам как следует рассмотрю.

Лешка схватила брата за руку и оттащила его от огромной сумки:

– Ой, а вдруг там и вправду какой-нибудь пластид?

– Не мели чепухи! Сколько раз мы его швыряли, давно бы взорвался. Нет, это самый что ни на есть настоящий клад. – Ромка, закряхтев и беспрестанно вытирая льющийся с лица пот – одет-то он был не по-летнему, – потащил баул к дому. Сжалившись над ним, Артем нашел толстую палку, просунул ее в ручку, и они понесли сумку вдвоем.

На улице было темно, во многих домах погасли окна, луну накрыло небольшое облачко, и путь им освещали лишь редкие фонари и далекие огромные звезды.

– Быстрее, – всю дорогу торопил друга Ромка.

Незаметно от Нины Сергеевны они втащили свою ношу наверх, и Ромка, поковырявшись в замке, распахнул баул. В нем оказались какие-то странные окаменевшие раковины, как целые, так и половинки, а то и отдельные куски. Каждая была обернута ветошью. Ромка схватил ту, что лежала сверху. Она оказалась величиной с ладонь, спирально скрученной, распиленной вдоль и отполированной, а ее середина почти вся оказалась золотой.

– Видите? – прошептал он.

– Дай сюда, – потребовала Лешка и поднесла сокровище к настольной лампе. Раковина засверкала так, что дух захватило. Неужели Ромкина мечта сбылась, и он в самом деле нашел целый баул золота? Услышав о сокровищах, она не очень-то ему поверила, а теперь смотрела на брата с некоторым испугом. Как знать, вдруг он и вправду притягивает к себе клады?

Потом заполненная золотом раковина перекочевала к Артему. Он осмотрел ее и задумался. Он думал так долго, что Ромка устал ждать и заглянул ему в лицо.

– Темка, ты чего не радуешься? – удивился он.

Артем вздохнул:

– Боюсь тебя огорчить, но мне кажется, что это не золото.

– Это еще почему? – рассердился Ромка.

– Ну, золото немножко не такое. Не могу объяснить, но оно другое.

– И какое же оно, по-твоему?

– Ну, оно может быть в чешуйках, в зернышках или сплошной массой, но только не таким.

Артем встал и побежал на кухню. Вернулся он с острым ножом и провел им по гладкой поверхности раковины. Нож не оставил никакого следа.

– А мамино старое золотое кольцо все исцарапано, – сказала Лешка.

– Вот именно, – кивнул Артем. – Я же сказал – не золото.

Он снова сбегал на кухню, принес молоточек, положил раковину на стол и легонько стукнул по самому ее краешку. Отбился малюсенький кусочек, своей формой похожий на кристаллик поваренной соли.

– Видите? Это кубический кристалл, и, значит, точно не золото.

– Тогда что это такое? – растерянно проговорил Ромка и недовольно поджал губы. Неужели он весь день напрасно радовался?

Тем временем Венечка выложил на пол почти все содержимое баула, и у друзей разбежались глаза. Раковины были разными, ни одна не повторяла другую. Нашлось еще несколько с отполированными золотыми серединами, но были срезы и синие, и сиреневые, и фиолетовые, радужные. Похожие разводы дает бензин, расплываясь по луже. Некоторые походили на улитки, другие – на зонтики, третьи напоминали карандаши, четвертые – бесформенные клубки. Нашлась одна, похожая на вязальный крючок, но слишком толстый для того, чтобы цеплять им нитки. Сверху все раковины в основном были серыми, как булыжники, но отыскались и отливающие перламутром, и белоснежные, как небрежно слепленные снежки, а одна по форме оказалась точь-в-точь как морковка, и тоже оранжевая.