Наталия Кузнецова - Дело о черном вороне

— Мы сегодня проводили наших гостей, и мне ужасно к вам захотелось, решил не ждать до утра. Уговорил папу, чтобы он меня привез, и вот я здесь.

Лешка, конечно же, сразу потащила Никиту в оранжерею смотреть на ее руконожку. Прекрасно освоившийся на новом месте ай-ай чувствовал себя в оранжерее хозяином. Недовольный тем, что его разбудили, зверек поднял голову, подскочил к решетке, высунул из нее мохнатую лапку с длиннющим пальцем и кривым когтем и хотел уж было ткнуть ею в незнакомца, но мальчик вовремя отскочил от вольера.

— Ишь ты, какой шустрый! Не трогай мою футболку, она у меня знаешь какая — я в ней в баскетбол играл, и наша команда была лучшей в школе.

— Потому ты и сюда с мячом приехал? — догадалась Лешка. — Но у Гарика нет баскетбольной площадки.

— Неважно. Этот мяч — мой талисман, он приносит счастье и исполняет желания. Не веришь? Честное слово.

— Почему же? Верю, — улыбнулась Лешка, но не успела спросить, чего Никита желает больше всего, потому что в оранжерею ворвался Ромка.

— Вот вы где! Идите ужинать.

Постоянное пребывание на свежем воздухе сделало свое дело: аппетит у всех стал прямо-таки зверским, и от еды больше никто не отказывался.

Компания дружно уселась за стол, а когда все наелись до отвала, то оказалось, что ужин еще не кончился. В завершение Татьяна внесла огромный торт со взбитыми сливками и фруктами. А Тамара Петровна сказала:

— Как знала, что у нас сегодня новый гость будет. И молодцы, что вовремя приходить стали, не то, что некоторые. А то по сто раз всем подавать приходится.

Нетрудно было догадаться, что под «некоторыми» домоправительница подразумевала Макса с Денисом.

— Сбегать за ними? — предложил Гарик.

— Они еще не вернулись, — ответила Тамара Петровна и повернулась на робкое кхеканье.

В столовую, жутко стесняясь, заглянул Николай Иванович. Все его существо выражало готовность услужить и полную покорность судьбе, которая сейчас напрямую зависела от его работодателя.

— Прибил дощечку, — отчитался он. — Что еще надо сделать?

— На сегодня хватит, — сказала Тамара Петровна. — Проходи на кухню, ужинать будешь.

Никита сидел за столом напротив Лешки и при виде мужичка сосредоточенно наморщил лоб, а на лице его проявились любопытство и недоумение. Даже не отпив чаю, он поставил на стол чашку и прошептал:

— Ты, случайно, не знаешь, как его зовут?

— Знаю, конечно. Николай Иванович. Это он для моего Аечки в оранжерее вольер построил.

— А как его фамилия? — быстро спросил Никита.

Лешка задумалась, вспоминая.

— Игнатьев, кажется. А зачем тебе? Ты что, с ним знаком?

Никита помолчал, а потом покачал головой.

— Вроде нет. Не пойму что-то. Какое-то странное лицо у него, тебе не кажется? Пятно это. Отчего оно, как думаешь?

— Ожог, скорее всего, но точно не знаю. Неудобно же спрашивать, что такое с ним случилось.

— Мы сейчас снова на речку пойдем. Вода к вечеру еще теплее, чем днем, я тебя научу управлять скутером, хочешь? — отвлек Никиту Ромка.

— Еще как, — с энтузиазмом откликнулся мальчик.

Однако Ромкиным планам не суждено было осуществиться. Неожиданно со стороны реки подул холодный ветер, все небо закрылось низкими темно-синими тучами и на дворе резко, раньше времени, потемнело.

Лешка поднялась в свою комнату и вместо того, чтобы вновь облачиться в купальник, стала подыскивать одежду потеплее. Надев желтый свитерок с коричневой жилеткой и джинсы, она вспомнила об Аечке. А вдруг привыкший к тропическому климату зверек замерзнет в своем вольере? Следовало немедленно проверить, закрыты ли в оранжерее окна.

И она отправилась к ребятам, чтобы пригласить кого-нибудь из них составить ей компанию. Голоса раздавались в комнате Гарика. Удобно расположившись напротив друг друга, за шахматной доской сражались Ромка с Артемом, а хозяин комнаты дожидался своей очереди играть с победителем.

— А где Никита? — удивилась Лешка.

— Застрял где-то, — не сводя глаз с доски, ответил Гарик.

Так как окна в комнате Гарика выходили на реку, Лешка вернулась к себе, чтобы выглянуть в сад. Никита смирно сидел на зеленой изогнутой скамейке у клумбы с фонтанчиком и поглядывал на главный вход.

— Никита! — крикнула она. — Ты почему сидишь один?

Мальчик поднял голову.

— Да я… так.

— Погоди, я сейчас к тебе спущусь.

Странно как-то он себя ведет, отметила Лешка, намереваясь получше расспросить Никиту о том, что с ним творится. Но не успела она сделать и нескольких шагов по коридору, как внизу раздался истошный крик. А затем стало слышно, как в комнате Гарика валятся на стол шахматные фигуры. Скорее всего, доску опрокинул неуклюжий Ромка, поскольку, опережая всех, первым выскочил за дверь и скатился вниз по гладким перилам. Впрочем, Гарик с Артемом отстали от него ненамного.

С дивана в холле вскочил Григорий Михайлович.

— Что такое?

— Кто бы это мог быть? — нагнав Гарика, спросила Лешка, хоть и сама сообразила, что источником крика могла быть только кухарка.

Гарик подтвердил ее догадку.

— Танька, кому ж еще. Небось опять черный приятель примерещился. Но если бы кто-нибудь проник в нашу усадьбу и охрана бы его не заметила, чего не может быть, то Фред бы его унюхал и облаял. А он даже не тявкнул. Или ты слышала?

— Нет.

— Ну вот, а в нечистую силу, в отличие от Татьяны, я не верю.

Боксер, услышав свою кличку, поднял вверх сморщенную морду и завилял хвостом, словно хотел сказать, что он ни в чем не виноват. Наклонившись, Артем погладил собаку.

— А у вашей кухарки с головкой все в порядке? Может быть, ее следует показать врачу?

— Во всем остальном она вполне нормальная, — заступился за Татьяну Гарик. — Знаю только, что в Москву она приехала из какой-то глухой деревни. Наслушалась там всяких бредней, то про оживших утопленников рассказывает, то про духов бродячих.

— А кто-нибудь еще видел этого черного человека? — спросил Никита. Оставив свой пост у клумбы, он тоже прибежал на крик.

— Никто и никогда, — пожал плечами Гарик. — Могла бы, кстати, сообразить, что призраки являются после того, как часы пробьют полночь, а сейчас только десять часов.

Все вместе они ворвались на кухню. У Татьяны лицо было напуганным и одновременно обиженным.

— Снова весь дом переполошила, — выговаривала ей Тамара Петровна. — Молилась бы про себя да крестилась, коли чего-то боишься, а зачем всех-то пугать?

— А что ж мне, молчать прикажете? Ужас, да и только. То ночью приходил, а теперь вечером явился. Знать, никого не боится и преград для него нет. Это ж надо, сквозь закрытые ворота прошел! И как я спать теперь буду, когда от него никуда не скрыться? Да вы что, мне не верите? Думаете, я дурочка какая-нибудь? — Кухарка уперлась руками в то место, где у людей бывает талия, а потом сняла с себя широкий белый фартук и швырнула его на спинку стула. — Ну, вот что. Уволюсь я отсюда! Мне моя жизнь пока еще дорога. А у оборотня одна цель.