Владимир Кузьмин - Игра на изумруд

Мы дождались, пока все разойдутся, и приступили к занятиям. Да так ими увлеклись, что я забыла о назначенной встрече с Петей. Спасибо, что в этот раз он не стал топтаться на крыльце в ожидании меня, а набрался храбрости зайти в театр.

– Эх, мне даже жалко стало, что такая красивая версия оказалась ложной! – сказал Петя, когда мы вышли на улицу и направились в сторону университета.

– Ну, может, и не совсем ложной, – поправила его я.

– А я вот Гоше верю, что вряд ли карлик может быть членом преступной шайки!

– Я ему тоже поверила, так как аргументы у него убедительные. Но с другой стороны, если вспомнить виденные нами следы да и весь характер места преступления, то и мы с вами не могли полностью ошибаться. В наших выводах тоже есть рациональное зерно. Да и совсем участие карлика даже Гоша не отрицал.

Мы на некоторое время замолчали, потому что подошли к воротам, ведущим в университетскую рощу. Это было одно из самых красивых мест в городе. Да, наверное, и не только в этом городе. Через белую арку ворот к белому же, молочного оттенка, зданию университета, выстроенному в строгом классическом стиле, вела дорога в добрую сотню шагов. И все это пространство от ворот и до фасада устилал ковер чистейшего, отливающего голубизной снега. Дополняли картину белые с черными крапинами стволы берез, растущих по обеим сторонам от дороги.

Мне хорошо запомнилось, какой зеленой была эта роща в день нашего приезда, как красиво вызолотилась ее листва осенью. Сам университет смотрелся прекрасно и на зеленом, и на золотом фоне. Но вот так великолепно, белоснежно и серебристо, как сейчас, он мог выглядеть только теперь, ясным зимним днем.

Говорить вовсе не хотелось. Хотелось просто дышать и любоваться.

Мы подошли ко входу в университет. Петя распахнул передо мной двери и, шагнув следом, тут же снял фуражку. Шаги наши по широкой лестнице гулко отдавались под округлыми сводами.

– К кому изволите, господа? – спросил швейцар.

– Здравствуйте. Мы в музей, к ассистенту Николаю Николаевичу Оглоблину, – ответил Петя.

– Проводить вас или сами дорогу знаете?

– Знаем, спасибо.

Мы поднялись на второй этаж, прошли мимо распахнутых дверей университетской церкви и почти сразу оказались на месте: музей располагался рядом с церковью.

Помещение было просторным и высоким. И полупустым. Даже несмотря на внушительных размеров чучело мамонта в центре. Понятно, что мы оба сразу принялись рассматривать диковинного зверя, давным-давно жившего в этих краях, и не заметили появления рядом с собой приятного молодого человека с аккуратной русой бородкой и усталыми глазами.

– Здравствуйте, молодые люди, – приветствовал он нас. – Если я правильно понимаю, то вы Петр Александрович, а вы Дарья Владимировна? Меня же зовут Николай Николаевич. Чем могу быть полезен?

– Нам рекомендовали вас как лучшего специалиста по истории Сибири, – начал Петя, но господин Оглоблин его перебил:

– Тогда вас отправили не по адресу, потому как я не могу считать себя даже просто специалистом в этой области, а не то что лучшим.

– Как же так? – принял его слова за чистую монету Петя. – Мне говорили, что вы и премии за лучшую работу по истории Сибири удостоены.

– В том куда большая заслуга профессора Сибирякова, чем моя собственная. Он и экспедиции организовывал, и написанием моей статьи руководил. Впрочем, если вы скажете, с каким вопросом пришли, то, может, и моих скромных познаний достанет на него ответить…

– Не знаете ли вы что-либо об оружии, кусочек которого мы с собой принесли? – спросила я, протягивая скромному сверх меры ученому пакетик с уликой.

Господин Оглоблин извлек осколок, и на его лице отразилась искренняя заинтересованность. Он осмотрел кусочек кости со всех сторон, вынул из кармана лупу и начал повторный осмотр, напомнив мне своей детской увлеченностью Петю.

– Забавно! – наконец заговорил он. – С уверенностью могу сказать две вещи. Во-первых, что данный фрагмент представляет собой обломок лезвия костяного ножа, выточенного из моржового зуба. Так нередко называют клыки моржей, мало в чем уступающие по своим качествам слоновой кости. Во-вторых, лет ему немало. Может, двести, а может, и все пятьсот. Но не меньше двухсот. Это определенно. Что еще? Ножей такой необычной трехгранной формы мне видеть прежде не доводилось. А вот слышать слышал.

Он задумался.

– Точно. Именно по такому поводу. Ох, извините, у меня привычка рассуждать и все припоминать вслух, хотя со стороны это странно смотрится. Так вот, слышал я о подобных ножах в связи с одним племенем, проживающим на территории Монголии.

Он внимательно посмотрел на нас: все ли понимаем и не нужно ли чего объяснять. Похоже, решил, что пока такой необходимости нет, и продолжил:

– Племя это мало общего имеет с самими монголами и иными народами, там обитающими. Скорее оно ближе к тем народностям, что сейчас населяют север Сибири. Но это из области предположений, хотя и объясняет, как сей предмет мог оказаться в наших краях. Ножи такого рода полностью вырезались из кости, и шаманы племени использовали их в ритуальных целях. Вот и все, что мне известно.

– А что-нибудь о внешнем облике людей этого племени известно? Какие-нибудь антропометрические данные? – осторожно спросила я, боясь вспугнуть собственную догадку.

– Э-э-э… Человек, от которого я, собственно говоря, все это и слышал, сравнивал их с пигмеями.

– Но пигмеи – это же только легенда! – возмутился таким ненаучным подходом гимназист.

– Если вы говорите о мифическом племени пигмеев, воевавших с журавлями [19], то совершенно правы. Но на Африканском континенте обитает вполне реальное племя весьма низкорослых людей, которых вполне официально именуют пигмеями. Кстати, основное их занятие – охота на слонов, – при этих словах наш собеседник кивнул в сторону чучела мамонта. – Так вот, именно с такими пигмеями и сравнивал племя из предгорий Тибета мой собеседник. Притом, конечно же, они вовсе не чернокожие, а смуглые, как наши эвенки. Но телосложением и ростом схожи с африканскими пигмеями. Удовлетворил я ваше любопытство?

– Спасибо большое. Мы и не рассчитывали услышать так много интересного, – поблагодарила я рассказчика.

– Тогда я намерен стребовать с вас плату. Я, как видите, занимаюсь обустройством музея этнографии и истории Сибири, и мне хотелось бы, чтобы вы дали оценку той части работы, что уже выполнена. Не возражаете?

Конечно же, мы не возражали. Несмотря на напускную скромность и некоторую манерность в речах, собеседник наш показался мне, да и Пете тоже, человеком приятным и увлеченным своим делом. К тому же мы надеялись услышать еще немало интересного, пусть и не относящегося к цели нашего визита. И не прогадали.