Владимир Кузьмин - Игра на изумруд

– Так что, выпускать вашего кавалера? – спросил Михеич, выдыхая облачко душистого дыма. – Я уж и Сергееву сказал, чтобы он на одного задержанного меньше записал.

– Давайте так поступим: пусть Петя, раз ему этого очень хочется, немного посидит, а вы подгадайте, чтобы его в последнюю очередь и именно к Михаилу Аполинарьевичу на допрос отвели.

– Дело нехитрое. Так, а вы-то тогда как же? Может, к нам пройдем да чайком погреемся?

– Можно и чаю попить, пока дело движется, – согласилась я.

В полицейском управлении я бывала множество раз и знала, пожалуй, все его помещения. Кроме двух: кутузки, или холодной, как здесь называли камеру, куда помещали задержанных, и вот этой комнатки, где отдыхали младшие чины. Надобности побывать ни там, ни там у меня раньше не возникало. В комнатке оказалось на удивление чисто и даже уютно. Кто-то не поленился и повесил на окошки белые занавески, а над столом наклеил картинки из журналов.

Вот мы и попивали чай, разговаривали, а я к тому же разглядывала картинки. Особенно красив был крейсер, ощетинившийся множеством орудий и взрывающий носом высокую волну.

– Да что о ней говорить, о харчевне этой? – рассказывал Михеич. – Место для закусочной не самое подходящее, почитай на самой окраине, да и на отшибе, казалось бы – разорение сплошное. Но хозяин живет и не тужит, потому как у него своя, особенная публика: фартовый народец, от мелкоты всякой до знатных рецидивистов. Перекупщики еще. Кто просто выпить-закусить заходит, кто дела свои обстряпать. Притон, он притон и есть. Можно еще и вертепом обозвать. Мне вот чего непонятно: я сам меньше года в полиции служу, а уж в третий раз там облава, но никого отвадить от этого места не удается. Хозяин опять же без лицензии спиртным приторговывает, о чем начальству известно, так все едино лавочку не прикрывают. С чего бы это?

– А вы сами подумайте. Мне вот кажется, ответ на этот вопрос совсем прост.

– Не понял.

– Ну вы подумайте, а нет ли самой полиции от этого пользы?

Михеич глубоко задумался, даже свое блюдце с чаем в сторону отставил.

– А ведь есть польза! – не слишком уверенно проговорил он. – Я вот и вам сказал, что место это привычное и никаких сложностей у нас там не возникает. Закрой же эту халабуду, обязательно где в другом месте блатные себе приют обустроят. Да, похоже, и хозяин полиции услуги оказывает. А то с чего бы его почти что и не трогают? Так получается?

– Скорее всего, так.

– Ладно, пойду взгляну, как там наш задержанный поживает, не обижают ли его.

Вернулся Михеич через минуту:

– Как скоро сегодня дело движется! – заявил он с порога. – Михаил Аполинарьевич уже заканчивает второй допрос, а к двум остальным уже по третьему человеку повели. Так что не допрошен только Петр Александрович остался. Пойдемте, я вас к следователю сопровожу, да пожалуй, сразу придется и гимназиста нашего туда вести.

Он оказался совершенно прав: не успели мы подойти к двери кабинета, как оттуда раздался голос Михаила:

– Уводите и ведите следующего.

Полицейский, дежуривший у двери, мигом юркнул внутрь и уже через полминуты вывел оттуда арестованного. Михеич, не дав ему закрыть дверь, сам вошел в кабинет. Что он там говорил, мне слышно не было, но я и так содержание его доклада прекрасно представляла. В подтверждение моих догадок на пороге появился сам Михаил:

– Дарья Владимировна! Несказанно рад вас видеть, проходите, пожалуйста. А ты, Саша, веди сюда столь нежданного арестанта. Вы присаживайтесь. И рассказывайте вкратце, что за авантюру вы на сей раз затеяли.

– Честно сказать, я и сама в растерянности. Петя самостоятельность проявил и оказался здесь. Но раз он сразу не запросился, чтобы его отпустили, значит, что-то узнал или посчитал, что сможет узнать.

– Гхм! – откашлялся Михаил, настраивая себя на серьезный лад, – было похоже, что Петина проделка его больше веселила, чем заботила. – Как будем допрос вести? Душевно или с пристрастием?

– Давайте для начала с пристрастием, – вздохнула я. – В воспитательных целях.

Михаил кивнул и, откликаясь на стук в дверь, крикнул:

– Введите задержанного!

Я примостилась на диванчике, что стоял в углу справа от дверей. Стол помощника судебного следователя располагался прямо напротив входа, и Петя, когда его ввели в кабинет, меня не увидел. Он спокойно сел на стоящий у стола табурет и вежливо сказал:

– Здравствуйте, Михаил Аполинарьевич. Позвольте мне объясниться…

Михаил же, не поднимая головы от лежащих перед ним бумаг, казенным голосом задал вопрос:

– Фамилия?

– Чья?

– Ваша фамилия, задержанный.

– Э-э-э… Макаров. Петр Александрович Макаров.

– Возраст?

– Шестнадцать лет. Михаил Аполи…

– Вероисповедание?

– Господин следователь, неужели вы меня не признали?

– Может, и признал. На память еще не жалуюсь. Однако обстоятельства требуют от меня соблюдения формальностей, заполнения протокола и допроса вас по всей форме. Вот из ваших ответов на мои вопросы и станет ясно – узнаю я вас или не пожелаю узнавать.

– Ну вы же не полагаете, что я совершил преступление? – потихоньку Петя начал терять спокойствие и уверенность.

– Вы задержаны в ходе облавы на опасных преступников и в компании таковых. Так отчего мне не предположить, что вы сами из их числа?

При этих словах Михаил Аполинарьевич не сдержался и бросил взгляд в мою сторону. Петя заметил это и повернул голову. Минуту он созерцал меня, потом смутился, сильно покраснел, но после этого обернулся в сторону следователя и развязно сообщил ему:

– Православные мы, ваше благородие.

– Э-э-э… В каком смысле? – растерялся Михаил.

– Так вы, ваше благородие, про наше вероисповедание спросить изволили. Вот я и отвечаю: православные мы.

Мы с Михаилом не выдержали и дружно рассмеялись. Артист из Пети получался не самый превосходный, но последние его реплики наверняка сорвали бы аплодисменты, будь они произнесены со сцены.

– Ну что, господин сыщик? Испугались?

– Честно? Еще нет, но уже начал пугаться.

– Ладно, давайте присядем на диван и послушаем, как вы до такой жизни докатились.

– Да, к сожалению, особо и рассказывать нечего, – сказал гимназист, усаживаясь рядом со мной. – Накануне утром я прочитал в газете заметку. Да я и пересказывать не стану, она у меня с собой, так я прочту.

Он достал из кармана свернутый номер газеты «Сибирская жизнь» и начал читать:

– «В среду, ближе к вечеру, на окраине Томска произошло событие, способное заинтересовать наших читателей своей несуразностью. Имеется на Песках печально известное заведение «Белая харчевня и чайная». Когда-то подле ее крыльца произрастало дерево, но так как за ним никто не присматривал, дерево захирело, засохло и обломилось, оставив после себя пень высотой в аршин [22]. Этот пень, мешающий проезду, известен едва ли не каждому извозчику и лихачу в нашем городе. Но, как оказалось, не каждому.