Мария Некрасова - Толстый против похитителя дракона

– Иван Савельич утверждает, что деревянные фигурки – копии.

– И Монтер тоже? – ехидно спросил Тонкий.

– Насчет Монтера не знаю. Я бы на его месте сказал: «Лифт чинил, в землянку зашел, потому что в лесу заблудился, ничего не знаю, попробуй докажи».

Видали умника!

– Кое-что можно доказать… – автоматически поправил Тонкий. – Подожди, какие копии? Откуда в лесу копии?

– Ему виднее. Говорит: знакомые дали, просили сохранить.

– Уехали за границу и не звонят, не пишут… – вставил Тонкий и почему-то жутко развеселился. – Скажи еще, что ты ему веришь!

Серега пожал плечами:

– Нет, конечно. Отмазывается Иван Савельич.

– Конечно, отмазывается! А ты хотел бы, чтобы он вот так сразу во всем признался? Конечно, он сейчас будет брехать про копии, про то, что они с неба упали, а он шел в милицию их сдавать, но по дороге заблудился в лесу и заночевал в землянке! – Идея Тонкому понравилась, и он хихикал от души. Но Серега, похоже, не оценил юмора:

– Сань, так не отмазываются…

– Уверен? – Тонкого позабавила эрудиция напарника, но он решил его не обижать. Зачем хвастаться своим богатым опытом?!

– Да, – настаивал Серега. – Если бы он просто отмазывался, он бы говорил: «Это не мое, впервые вижу». Или вообще вот как ты сказал: «Шел по лесу, заблудился, заночевал в землянке. Чего там за шторкой набросано, я не знаю».

– Ну да…

– Ну да! – передразнил Серега. – А он четко сказал: «Фигурки – копии. Знакомые попросили подержать у себя».

– Ну, значит, неопытный, отмазываться не умеет. Не бери в голову, Серег, следствие разберется… Погоди, а дракон? Неужели Александр Семенович не признал свое детище? Он же так переживал! На драконе, кстати, был выставочный номер, с ним этот фокус не прокатит.

– Верно… – задумался Серега. – Кому вообще придет в голову подделывать это чудище?

– Я же тебе говорил, отмазывается!

Тонкий с сожалением глянул на подушку: спать уже не хотелось. Серегина новость отбила всякую охоту ко сну. Он, конечно, не ожидал, что бандит сам сложит лапки и во всем признается, но… Раньше он как-то не слышал, что плетут на допросе обвиняемые. Тетя Муза берегла его нервную систему, и у Тонкого не было возможности наслушаться отмазок и сравнить их с тем, что рассказал Серега. Конечно, все понятно, врет…

– Слушай, – спросил Серега, – а тогда в лифте, помнишь, твой крыс фигурку притырил?

– Ну да, медведь. Толстый его погрыз тогда здорово, я Леночке отдал… Он явно выпал у вора из ящика, может, потому меня Леночка и не растерзала…

– А где она?

– Фигурка? Ей и отдал…

Тонкий вспомнил, как здорово изгрызена была физиономия медведя, как Леночка ее забирала с таким лицом, будто жизнь кончена. А потом… Тишина! Тонкий думал: выгонят, штрафанут – ни-че-го. А еще он вспомнил кое-что про Леночку. В частности, то, что проклятый ящик с Леночкиным адресом оперативники получили только вчера ночью. До этого мало кто, кроме Тонкого, на Леночку думал. А между тем, может, она оттого про фигурку и молчит…

Но дело сейчас не в этом. Оперативники разберутся, не маленькие. Дело сейчас в том, что физиономия медведя была изгрызена. А кто-то не так давно не мог справиться с дверной коробкой… Как это: «При чем», как это: «При чем»?!

Муса сказал: «Старое дерево – жесткое». Тонкий попробовал пилить, а Толстый – грызть. Обоим пришлось трудно. А тот мастер, который делал медведя, погиб в Великую Отечественную войну. Не сто лет, конечно, фигурке, но все равно дерево должно быть довольно старым. А Толстый так легко сожрал этого медведя!

– Бежим к ней! – вскочил Сашка и потащил Серегу за собой.

Серега парень, конечно, понятливый, но мысли читать решительно не умеет. Полдороги он изводил Сашку вопросами, в духе: «Зачем?», «При чем здесь она?» и «Какой медведь?» Найти Леночку в гостинице оказалось делом непростым, так что побегали ребята основательно и времени поговорить им хватило.

Воспитательница обнаружилась в столовой, где делала внушение Светке – то ли за громкие разговоры, то ли за что еще. Тонкий не стал вникать, сразу взял быка за рога:

– Елена Владимировна! Можно вас на минутку?

Завидев Тонкого, Елена Владимировна сделала такое лицо, словно меньше всего ожидала его увидеть. Она сделала Светке знак подождать и подошла к ребятам.

– Уткин! Я, кажется, тебя выгнала?

Вот так несправедлива жизнь к начинающим оперативникам. То, что Сашка нашел все украденное из музея, это не в счет. А вот то, что он крысу в лифт запустил, собираясь, между прочим, вытащить Леночку из этого лифта, этого мы, значит, не забудем, не простим. Вот так стараешься для них, по лесам ночью шастаешь и вдруг: «Уткин! Я тебя выгнала».

– Я думал, на меня это уже не распространяется, – честно ответил Тонкий. – И еще, что выгнать может администрация гостиницы ну или организаторы мероприятия.

– Ты не огрызайся!

– Я не огрызаюсь, я по делу пришел.

– По делу? – Лицо у нее было такое: «Какие могут быть дела у меня с тобой, мерзкий крысолюб?!» Тонкий решил не отвечать.

– Помните медведя, которого Толстый погрыз? Фигурку?

Леночка резко поскучнела, но кивнула.

– Где она?

– У меня, – пожала плечами воспитательница. – Я ее еще Олегу Николаевичу не показывала, он бы тебя убил.

– А оперативникам?

– Они не спросили, я и забыла.

– Покажите. Пусть на экспертизу отправят. И остальные, которые нашлись, тоже…

Леночка приземлилась за ближайший стол, кивнула ребятам, но на всякий случай спросила:

– Что за чепуха? Зачем? На какую экспертизу?

– Затем, – Тонкий выдохнул, – что, скорее всего, это подделка.

Леночка фыркнула. Леночка покачала головой. Леночка всем видом показывала, как она возмущена версией Тонкого. Но, кажется, вовремя вспомнила, кто нашел пропавшие фигурки, и все-таки спросила:

– С чего ты взял?!

Пришлось рассказать. Про ремонт у тети Музы, про старое дерево, которое трудно пилить и грызть, про то, как отмазывался лесник…

Леночка слушала, уставившись на свои ботинки, и, кажется, верила.

– Я начальству не показывала, думала, раз украли фигурки, то украли. Спрашивать никто не будет, тем более с меня. А если бы узнали, что по моей вине погиб музейный экспонат…

– По вашей? – подал голос Серега.

– По моей, – не удивилась Леночка дурацкому вопросу. – Я на то и воспитатель, чтобы не давать вам ничего разрушить. По головке меня бы не погладили, можешь не сомневаться. А сейчас скульптуры нашлись, а медведя проклятого не хватает… – Она с вызовом посмотрела на Тонкого:

– Пойдем сдаваться. Расскажешь Олегу Николаевичу то же, что и мне. Может, и правда копия? Отделаемся легким испугом… – размечталась она.

Тонкий уже стоял у стола и переминался с ноги на ногу, готовый идти. А еще он подумал, что ни в чем Леночка не виновата. Человек с нечистой совестью не станет так простодушно рассказывать, что хранит у себя музейный экспонат, пусть и копию. И оперативники тоже не дураки. Ну и что, что ящик Тонкий отдал только вчера ночью?! Если бы Леночку в чем-то подозревали, она бы сейчас не в столовой сидела.