Кирилл Кащеев - Полночь в музее

– Ребята, ну вы какие-то однообразные, – в голосе появившейся из подъезда Мурки слышались нотки усталого раздражения. – Или я в прошлый раз недоступно объяснила?

Ленчик невольно отпустил свою жертву.

– Ничего у тебя не получится, – решительно заявил он, хотя чувствовалось, что за его решимостью прячется некоторая неуверенность. – В прошлый раз ты неожиданно напала, зато сейчас мы тебя точно отметелим. Так что катись отсюда!

Мурка собиралась ответить, но тут послышалось звонкое цоканье каблучков, во двор вошла Кисонька и остановилась, оглядывая открывшуюся ей картину.

– Те, до кого с первого раза не доходит, второй урок огребают в двойном размере, – довольно пояснила Мурка.

Ленчик испуганно уставился на Кисоньку, оценивая возможность, что она тоже каратистка и сейчас примет участие в разделывании его парней. Кисонька ответила ему вежливо-вопросительным взглядом. Что-то в этом взгляде Ленчика крайне смутило, потому что он затравленно глянул сперва на Мурку, потом на ее сестру, снова на Мурку и бочком-бочком начал отступать к проходному подъезду. Вслед за ним испарились его подручные. Поле боя осталось за сестрами и Вадькой.

– Почему эти ребята убежали? – поинтересовалась Кисонька. – И так странно на меня смотрели…

– Они думали, что ты сейчас вместе со мной их бить будешь, – усмехнулась Мурка.

– Ты полагаешь, я бы ввязалась в вульгарную кабацкую драку? – Бровки Кисоньки надменно поползли вверх.

– Здесь нет кабака, – серьезно ответила Мурка, – здесь наш двор.

Кисонька фыркнула и, горделиво вскинув головку, удалилась. Облегченно вздохнув, Мурка вытащила из-за спины объемистый сверток со статуэткой.

– Видишь, и Кисонька может пригодиться, – назидательно сказала она Вадьке.

У входа в музей Севы не было.

– Кто не успел, тот опоздал, дожидаться не будем, а то музей закроется, – скомандовал Вадька.

Со сноровкой, указывающей на большой опыт, Катерина завернула Евлампия Харлампиевича в платок, и они вошли. В огромном холле старинного купеческого особняка, в котором помещался исторический музей, было прохладно и пусто, лишь давно остановившиеся напольные часы следили за ребятами нарисованными на циферблате глазами, да еще сухонький, ко всему равнодушный дедок рисовал фосфорной краской череп и кости на трансформаторном щите под широкой парадной лестницей на второй этаж. Всем известный символ опасности в его исполнении больше походил на рекламу собачьих консервов. Ребята огляделись, выискивая, к кому обратиться. Вадька громко откашлялся, и из незаметной каморки под лестницей выглянул дежурный милиционер:

– Вам чего, детишки?

– Скажите, пожалуйста, – вежливо, в лучшей Кисонькиной манере спросила Мурка, – к кому мы можем обратиться, чтобы проверить подлинность вещи?

– Что за вещь? – Молодому милиционеру было скучно и хотелось с кем-нибудь поболтать.

– Фарфоровая статуэтка.

– А родители знают, что вы понесли ее сюда?

– Извините, – решительно вмешался Вадька, – свяжите нас, пожалуйста, со специалистом, и мы ему все подробно расскажем.

Милиционер тускло глянул на зарвавшегося пацана. Надо бы его осадить, но жарко и лень, лень. Поэтому он поднял трубку внутреннего телефона, набрал номер и проговорил:

– Светлана Вениаминовна, тут к вам ребята рвутся, говорят, статуэтка у них на экспертизу.

Через несколько минут послышался быстрый шорох тапочек по паркету, и в холл влетела крохотная немолодая женщина в строгом английском костюме.

– Слушаю вас, ребятки, – сказала она тихим мягким голосом и улыбнулась милой ласковой улыбкой.

– Видите ли, Светлана Вениаминовна, – бойко затараторила Мурка, – моя мама была в Германии и купила там у одного, ну вроде как антиквара, фигурку мейсенского фарфора. Он ей сказал, что это XVIII век. А недавно мама получила письмо от немецких приятелей, и те пишут, что антиквар арестован, он продавал подделки. Мама думала подарить статуэтку своим друзьям, и теперь она хочет знать, что же она собралась дарить: подлинник или подделку.

Светлана Вениаминовна смущенно почесала нос дужкой очков:

– Знаете, милые, экспертизы у нас платные.

– Нет проблем, – Мурка излучала энтузиазм не только лицом, но и всей фигурой. – Мама предпочитает заплатить, но знать точно, что она купила.

– Я не совсем уверена, что мы имеем право провести экспертизу по заказу детей, такого случая еще не было.

– Ой, мама так занята, она вырваться не сможет, поэтому попросила меня сходить. Мы же не продавать статуэтку собрались, а всего лишь узнать, что у нас есть.

– Ну хорошо, – уже сдаваясь, сказала Светлана Вениаминовна. – Я вас отведу к Игорю Степановичу, это наш начальник отдела, он занимается фарфором, картинами, старинной мебелью.

Ребята переглянулись. Кажется, им повезло, они сразу попадут к нужному человеку.

Светлана Вениаминовна повела их через музейные залы. По сторонам тянулись стеклянные витрины, заполненные древними глиняными горшками, наконечниками стрел, медными украшениями. В углу пригнулась, словно готовая к прыжку, скульптура первобытного охотника. Катька испуганно пискнула и прижалась к брату, увидав составленную из каменных плит камеру, внутри которой лежал маленький скелет.

– Не надо бояться, – заметив ее испуг, успокоила Светлана Вениаминовна. – Это сын вождя, его при жизни окружало почитание, и после смерти он тоже должен был занять достойное положение в загробном мире. Видите, сколько ему с собой дали всяких ценностей: утварь, украшения, оружие, сбруя.

В следующих залах перед ребятами промелькнули средневековые кольчуги, целая выставка оружия, модели кораблей. Затем они на мгновение задержались перед каретой губернатора, бросили взгляд на предметы домашнего обихода.

– Со старинной мебелью у них жидковато, – шепнула Мурка спутникам. – Вот мы были в Музее Виктории и Альберта в Лондоне, там всякие мебельные интерьеры чуть ли не на километр тянутся.

Мурка старалась говорить тихо, но Светлана Вениаминовна услышала и рассмеялась:

– Чересчур лестное сравнение – Музей Виктории и Альберта и мы. Нам до них никогда не дотянуться: другие масштабы, другая история, не говоря уж о финансировании. А насчет мебели вы правы, со старинной мебелью в нашем регионе не слишком хорошо. Мы каждый год отправляем по области этнографические экспедиции и находим много интересного: вышивки, стекло, иконы, но мебель попадается редко, а если попадается, то в таком плохом состоянии, что нашим реставраторам не справиться. Приходится оставлять.

– Как вы экспонаты собираете: выкупаете?

– На покупки у нас, к сожалению, нет средств.

– Потихоньку забираете? – влезла в разговор Катька. Видимо, Евлампию Харлампиевичу тоже стало интересно, занимаются ли сотрудники музея мелким воровством на благо отечественной культуры, потому что он высунулся из-под платка и вопросительно гоготнул.