Мария Некрасова - Толстый на кладбище дикарей

И так с пузырьком в руках, вперед поджатыми ногами выехал из отделения. Кто-то, не успел разглядеть, кто, схватил его под мышки и выволок на улицу:

– Садись вперед, дорогу покажешь.

Иванов открыл дверь, Тонкого внесли и посадили на переднее сиденье. Сам благодетель обошел машину и сел сзади.

– Куда? – кротко спросил шофер. У него был такой вид, будто он живет в этой машине: небритый, лохматый, шлепанцы на ногах.

Тонкий сказал, куда и машина стартанула. А Сашка подумал, как он ошибался, думая, что ночью Керчь – тихий город. Пока все спокойно, оно, может, и так, но здесь и сейчас этот одинокий «жигуль» производил столько шума, что хватило бы на весь город. Он ревел, он шумел, он визжал и пел магнитолой. Тонкому даже уши заложило, а Толстый и вовсе перебрался хозяину за пазуху.

– А ты как их нашел, парень? – спросили сзади. Тонкий обернулся. Милиционер, который затащил Сашку в машину, такой же взъерошенный, как шофер, только еще царапина на щеке. Бурная жизнь у них, должно быть.

– Мы отдыхаем рядом.

– Рядом?

– Ага. Там пещера, и через нее-то и можно подойти к полю, в обход – никак, заросли чинар. А через пещеру можно. Она неприметная такая, дыра в горе, заросшая бессмертником. Мы сами заметили не сразу… – Тонкий бормотал этот неудобопонятный бред, а милиционер слушал и важно кивал, как будто все понимает. Нет, правда: Тонкому расскажи, что вход на поле через пещеру, он либо не поймет, либо поймет превратно и скажет: «Иди отдохни». А этот ничего, слушает…

– И много народу?

– Я видел шестерых, нет, семерых… – мерзкий червячок ущипнул за язык: Федьку жалко! Он нормальный парень, хоть и наркоту собирает… Не виноват, что брат у него такой…

– Так пять или семь? – уточнил милиционер.

– Пять детей, двое взрослых. Один – так себе взрослый, лет семнадцать.

Милиционер хохотнул:

– А второй?

– Бомж, – коротко ответил Тонкий. Червячок не унимался. Червячок забрался под ложечку и шевелился там, выкапывая ходы. Жалко Федьку. Он, конечно, маленький, ничего ему не будет. Но Петрухе-то будет?! А Федьке без старшего брата каково? У них на всю ораву старших только Петруха и отец… А милиционер не унимался:

– Ты их знаешь?

– Угу. Не всех: одного из детей и этого… семнадцатилетнего…Еще бомжа немного…

А червячок точил. Червячок извивался и корчился, вычавкивая: «Пре-да-тель, пре-да-тель»… Паршиво стало, хоть вой. А милиционер спрашивал, и отвечать было надо.

Крыши домов уже розовели, уличные собаки просыпались и выходили на промысел, просыпались птички на деревьях, пьяные на лавочках. Просыпались дворники и, громко шурша метлами, разгоняли всех. Постепенно дворников становилось все меньше, а птичек и собак – все больше. Потом и их не стало, потому что дворы и лавочки постепенно сменились высокой травой, в которой никого не видно.

Тонкий клевал носом на переднем сиденье (а Толстый давно спал у него за пазухой. «Тетя Муза, наверное, меня разыскивает. Найдет – убьет», – меланхолично думал Тонкий, но даже эта яркая мысль не помогала проснуться. Деревня уже мелькала за окном. Тонкий увидел поле, крыши домов и бомжа в траве, трудолюбиво собирающего пустые бутылки. Откуда их столько в одном несчастном поле? Что ли это здесь популярное место отдыха? Бред: у деревенских жителей есть дома, дворы и лавочки, у некоторых и беседки, и летние кухни – все комфортнее, чем отдыхать на сырой земле в высокой траве…

Бомж тоже увидел Тонкого в машине, помахал и разулыбался, как голливудская звезда. Хитрый, не стал ночевать в пещере. Фиг теперь Тонкий докажет, что этот небритый с голливудской улыбкой имеет отношение к пещерным жителям. Нет, улыбка правда была классная: никаких гнилых пеньков, скучающих по зубной щетке, как у всех порядочных бомжей, ровные зубы, все целые, особенно белые на фоне неумытого лица…

Что за ерунда лезет в невыспавшуюся голову?!

– Деревня, – заговорил молчавший до поры шофер. – Показывай, парень, куда дальше.

Тонкий подпрыгнул на месте и стал тыкать пальцем в окно:

– Вообще-то в-он туда, там спуск с горы. Только осторожнее, тетя там все время застревает. А потом по кустам, по кустам, спуститься метров сто…

Шофер бессовестно чертыхнулся, сбросил газ и начал аккуратно съезжать, куда просили. Под колесами привычно захрустел бессмертник, вот сейчас спустимся…

И собьем злую тетю Музу, стоящую на спуске, руки в боки.

– Твою мать! – не выдержал шофер. – Ты ненормальная!..

– Это моя тетя, – поспешно вставил Тонкий. – Старший оперуполномоченный из Москвы. Она сердится, потому что не может меня найти со вчерашнего вечера.

– Чего так? – подал голос милиционер с заднего сиденья.

Тонкий опустил голову и сказал правду:

– Разминулись.

Тетя уже распахнула дверь с Сашкиной стороны и без предисловий выдала:

– Старший оперуполномоченный Муза Уткина. Где вы нашли мое сокровище? – Она кивнула почему-то не на Тонкого, а под переднее колесо машины. Тонкий глянул: под колесом раздавленная банка баклажановой икры. Неизвестно, как она сюда попала, но вид теперь имела самый отвратительный. Во всяком случае, на сокровище явно не тянула.

– Само пришло, – автоматически ответил милиционер.

А шофер проследил за тетиным взглядом и неоригинально заметил:

– Ну елки зеленые! Вылезайте, товарищ майор, приехали!

Милиционер удивленно вскинул брови (банку-то не видно) с его заднего сиденья, но вышел, с тетей поздоровался и сразу взял быка за рога:

– Ваш сын сказал, что видел поле марихуаны.

– А мне не сказал, – обиделась тетя Муза. – Пришлось самой до всего доходить.

Майор смущенно глянул на Тонкого. А Тонкий что, Тонкий ничего:

– Потому что я тебя потерял! Вы где были?!

– Отставить! – по-военному заявил майор. – Идем покажешь!

– Пусть лучше машину вытаскивать помогает, – вмешалась тетя. – У меня здесь ищейка с проводником, идемте. – Она порылась в карманах и протянула шоферу ключи:

– Вон «жигуль» стоит, возьмите. Запаска, домкрат в багажнике, если что. Ребята вам помогут. Елена!

Из-за бессмертника выбралась заспанная Ленка:

– Ну ты, брат, даешь, мы с ног сбились…

– Потом, – оборвала тетя. – У тебя хватит ума включить заднюю передачу?

Тонкий оскорбился. Нет, не так: Тонкий оскорбился до глубины души и еще немного глубже. Он принес на блюдечке это поле, а теперь ему говорят: «Поможешь вытащить машину». Да еще спрашивают, хватит ли ума заднюю передачу включить? Кто-то забыл, как его неразумный племянник две недели назад гонял по городу на фургоне за преступником. Конечно, сам вел, о чем речь.

– Включу, не волнуйтесь, – проворчал Тонкий. – Идите уже.

Майор сочувственно глянул на Тонкого: