Мария Некрасова - Скелеты на пороге

Я вынырнул, не успев испугаться, забарахтался в грязи (засасывало, да еще как!), выбрался на берег, на четвереньках отполз, сел отдышаться.

Место было знакомое: грязь, глина, пустые бутылки стоят рядком, как кочаны на грядке, и маленький покосившийся домик метрах в пятидесяти. Я видел его во сне. Надеюсь, хоть сейчас-то не сплю?

– Витек! – Из грязи показалась рука, слишком знакомая, чтобы можно было спокойно сидеть на бережку и любоваться пейзажем. Я вскочил, плюхнулся на грязь животом, схватил бабушку за руку, потянул… И получил ногой под дых:

– Не трогай, только хуже сделаешь!

Я обернулся: сзади стояли трое парней… Нет, не парней. Но они стояли. Хотя, по совести, им бы надо лежать на руинах сгоревшего дома и позировать журналистам из «Хроники происшествий». Лиц у них просто не было: черные обугленные кости с пустыми глазницами. Кожа на руках-ногах и даже остатки одежды все-таки имелись, но висели лохмотьями. Все, и кожа, и одежда, непонятно, что где. Они стояли на берегу, позади меня. Бабушкина рука окончательно ушла под грязь, и я даже голоса уже не слышал. Так и лежал на брюхе, не мог ни черта понять и ничего сказать.

– Она уже почти наша, – объяснил один, самый обгоревший. – Ты, если будешь вмешиваться, тоже сюда попадешь.

Меньше всего мне хотелось войти в эту дружную компанию живых скелетов, но еще меньше – оставлять здесь бабушку. Я даже выдавил кое-как:

– С чего вдруг?

– Мы вылечили, мы и забираем, – пожал ключицами второй скелет. Судя по голосу – девчонка. – Была бы у тебя бабушка, если бы ты сам о ней заботился. А так – извини.

– Ничего себе! А кто за глиной ездил, кто…

– Съездить – не великий труд, – поддержал ее третий скелет, самый маленький. – Ты вылечить попробовал бы! Знаешь, Любке какого труда это стоило!

– Любке?

– Мне, – объяснила девчонка, и вот тут я испугался.

Не знаю я, какого труда ей это стоило. И думать боюсь. Если спину моей бабушке вылечили три обгоревших трупа и теперь они хотят ее забрать… А я своими руками этому поспособствовал: сам съездил, сам привез глину…

– У родника надо было брать! И не выпендриваться! – резюмировал самый маленький и запустил в меня комком грязи.

Так это, значит, их глина? А бабушка в недобрый час решила ею намазаться…

– Так, а этот глиняный человечек, что я слепил?

– Оставь его себе, если молотка в доме нет.

– Молотка?

– Ну да! Лепил неандертальца, вот его и получил. – Младший скелет хихикнул: – «Неандерталец» – универсальный бытовой инструмент: молоток, пила и перфоратор в одном флаконе. Все раздолбает и порвет, что попадется под руку. Чего ты хотел-то?

Это он меня спрашивает, чего я хотел? Я хотел, чтобы бабушке стало легче, а этого придурка просто так слепил, на свою голову. А вышло вот что…

– Бабушка-то при чем?

– При том, что мы ее забираем. У тебя еще есть пара дней, а потом – все, – безапелляционно выдал мелкий и швырнул в меня еще комок глины.

Комок угодил метко: прямо в висок. Я клюнул носом в грязь, в которой лежал, вдохнул и провалился в глубину.

Дальше все было, как пять минут назад, только наоборот: я падал в другую сторону. Уже не сомневался, что сейчас окажусь у бабушки на диване, с мешком глины перед носом.

Так и вышло. Я потряс головой: стол, стул, диван, пакет с глиной, бабушка:

– Хорошая глина, спасибо, Витек! – Словно она и не заметила моего отсутствия!

А может, я и не отсутствовал вовсе? Показалось? Приснилось? Сколько раз за сегодняшнее утро я уже думал, что проснулся? Неужели ни один из них не оказался правдой? В смысле: неужели я до сих пор сплю?

Ущипнул себя – нет, я в здравом уме и твердой памяти. Бабушка со мной. Пока со мной. Мелкий сказал: «У тебя еще есть пара дней». Интересно, на что? Наверняка можно как-то помешать им забрать бабушку, а если есть время – это и вообще замечательно. Знать бы, как…

– Я пойду, ба. В школу надо.

Ну, это я соврал. У меня бабушку могут забрать через пару дней, а я, как дурак, пойду в школу? Нет уж. Я не знал, что мне делать, но точно знал, куда ехать и кого расспрашивать.

Электричка ползла вдоль домов и деревьев, ловя на стекла капельки дождя. Я успел заскочить домой (родители уже ушли на работу) и выгрести из ящика стола всю свою заначенную мелочь: разговор с бомжами требует мелких купюр. Кино смотрел, знаю. Глиняного человечка я вертел в руках. Неандерталец, значит? Не, неандерталец мне не нужен, мне бы что-нибудь позитивное. Человечка я смял в комок – вот и нету разрушителя. Для начала слепил яблоко. Кругленькое, глянцевое, чем оно может навредить? Я уже продавливал ногтем жилки на листке, когда заметил, что по рукам пошла мелкая сыпь. Правильно, у меня на яблоки аллергия. Хорошо, не будет яблока, будет теннисный мячик. Раз-два, и комок глины отскакивает от пола, так что любо-дорого. Можно чеканить на глазах у изумленной публики.

Вылепить что-нибудь более полезное я не успел: электричка подъехала к моей станции. Что ж, будем надеяться, что бомжи никуда не ушли, по-прежнему распивают на своем боевом посту.

Я вышел на пустую платформу (куда подевались все дачники?), огляделся: пусто. На лавочке отдыхала одинокая бабулька, торгующая газетами. Спросить, что ли, у нее?

– Простите, вы не видели здесь бомжей? – Я сперва спросил, а потом подумал: что ответит нормальный человек на такой вопрос? «Нет, всю жизнь в Подомосковье живу, ни одного бомжа не встречала. Бомжей не существует, это все происки СМИ». Но бабулька ответила нечто более интересное:

– Что, мобильник стащили?

– Нет, я к ним посоветоваться…

– Как мобильники воровать?

– Они глиной торгуют…

– Чтобы скупать по дешевке ворованные мобильники?

Во заклинило-то человека!

– Видели или нет?

– Нет. С утра здесь двое распивали, а потом пошли домой. На Злой земле, за оврагом, знаешь?

– Нет.

– И я не знаю. По дорожке иди, как в овраг свалишься, так и чеши через него, на Злую землю и попадешь. Там единственный дом, это их.

– Спасибо.

– Не за что. Мобильник береги.

Я спрыгнул с платформы и пошел себе по дорожке. Интересно, а если я не замечу оврага? Надо было поточнее расспросить. Овраг вещь такая: можешь и не заметить, пока сам в него не свалишься.

Свалился. Набрал полные ботинки глины, хватаясь за сухие кустики, выбрался на другую сторону и понял, что пришел.

Далеко-далеко впереди поблескивала желтая полоска леса, под ногами валялись остатки гнилого забора, а вокруг была грязь. И глина. Много-много, целое поле грязи и глины. Тут и там торчали одинокие деревья, под одним, высохшим, стоял косой бревенчатый домик. Видел я этот пейзажик, и уже не раз. Вон в том грязевом болоте, где лежит обгоревшее полено и торчит шеренга пустых бутылок, там живут три покойника, которым зачем-то нужна моя бабушка.