Мария Некрасова - Твой друг вампир

– Хорош! – Лязгнула щеколда (мужичок открыл кузов), шаркнуло что-то деревянное. А, понял: свинохозяин пристроил к кузову доску как трап. Я вышел из грузовика (вдруг понадобится помощь), подошел… То есть хотел подойти. Водитель грамотно загнал грузовик: кузов аккуратно вписался в ворота сарая, протиснуться внутрь мимо него не было никакой возможности. Мужичок у трапа тоже оказался заперт:

– Лезь через верх, парень, поможешь!

Это пожалуйста: ногу на колесо, раз-два, и мы в кузове. По трапу спустился, и наступила темнота.

– Чунь-чунь-чунь, Машка, выходи!

В следующий момент мне наступили на ногу чем-то острым, задели чем-то большим и шуршащим, царапнули по руке чем-то, похожим на наждачную бумагу, и от души хряпнули за ботинок – явно зубами.

– Ой, блин!

– Цел, парень?

– Большей частью.

– Где она? Видишь?

Хороший вопрос! Черная кошка в темной комнате – это все ерунда, потому что в городскую комнату проникает хотя бы свет уличного фонаря. А тут – мрак. И глаза у свиньи в темноте не светятся. По крайней мере, я этого не вижу.

– Чунь-чунь-чунь! Машка!

По руке меня мазнул сопливый пятачок, мужик крикнул: «Хватай за ухо!» Я скользнул рукой вдоль свинячьего рыла, без труда нащупал ухо, схватил… И понял, что жестокое обращение с животными наказуемо. Какая там овчарка?! Какой там, на фиг, мастиф?! Тот и другой меня кусали, так вот: по сравнению с Машкой – они просто щенки! Хряп был такой силы, мне показалось, что кость хрустнула и режется изнутри своими осколками (может, так оно и было, но Невидимка всегда со мной, не дал загнуться от боли).

– На трап затаскивай, на трап! – Вопил мужичок, и я послушно потянул Машку на трап. Интересно, сколько она весит? Визг, хряп (чуть послабее первого), удар копытцем в подбородок (хорошо идет, молодец!) – и свинья в грузовике.

– Отходи, закрываю.

Отошел, отошел. Услышал, как лязгнул запор кузова. Хотел пересчитать синяки, да не успел: Невидимка быстро среагировал, и от боли остались одни воспоминания. Я только привычно вытер шею салфеткой. У меня салфеток теперь полные карманы – а как же иначе?!

Водитель отогнал грузовик, и я увидел свет, весь, имеющийся в наличии: на улице уже темно, а фонарей я что-то не заметил. Фары грузовика освещали дорогу, а мы с мужичком стояли у сараюхи, свет падал сюда совсем чуть-чуть. Мне хватило, чтобы спокойно расплатиться и уйти, попав ногой только в одну грязную лужу (остальные я вовремя разглядел). Машка визжала в кузове. Говорят, свиньи чувствуют близкую смерть. Я запрыгнул в кабину и поймал струю теплого воздуха в лицо. Только сейчас почувствовал, как продрог в сараюхе.

– Поехали.

Водитель молчал, странно. Грузовик трясся по грязной дороге, на обочине белели сугробы, Машка визжала. Визжала она страшно, как девчонки в детективах: длинно, высоко, иногда сбиваясь на хрипы. А я сидел, как дурак, и уговаривал себя, что трачу вампирские желания не как эгоист, а как нормальный парень; что уже вылечил, наверное, сотню инвалидов, омолодил, наверное, тысячу стариков. Ну и так, по мелочи: бездомные люди и животные, погода, простуда… Неужели это все не стоит жизни одной-единственной свиньи?! Я тоже думаю, что стоит. Только Машка так не думает, и вряд ли ее удастся разубедить. К тому же что-то подсказывает мне, что одной свиньей дело не обойдется.

Грузовик резко затормозил, водила чертыхнулся. В свете фар я увидел одинокую «шестерку», раскорячившуюся поперек дороги. Все бы ничего, да дорога больно узкая, а объезжать по таким сугробам – верх легкомыслия.

– Что у них случилось?

– Не зна… Опа!

Из «шестерки» выскочили двое, один с монтировкой. Они бежали к нам, а я не знал, что делать. Выскакивать из машины? С дороги не убежишь – сугробы вокруг. Запереться в машине и ехать напролом? А что, «шестерка»-то стоит пустая… Только грузовик – не мой, и за рулем не я, так что все варианты…

Тот, что с монтировкой, рванул на себя водительскую дверь грузовика. Второй подбежал с моей стороны, сказал:

– Отвали, пацан! – И ушам стало холодно.

Секунду спустя я сообразил, что торчу в сугробе вверх ногами, как герой мультика. Снег набился всюду: в штаны, под свитер, в уши и нос. Как там водитель справится с этим, с монтировкой – вопрос риторический. Я работал пальцами, пытаясь выбраться, а снег с каждым гребком становился тверже и набивался под ногти парализующими стекляшками. Зато хоть ноги были в тепле: они торчали над сугробом, и в ботинки не попало ни горстки снега. Пальцы ломило, саднило и царапало. Я уже начал задыхаться и наконец увидел свет. Свет стоп-сигналов уезжающего грузовика и «шестерки» следом. Уехали. На снегу, прямо у меня перед носом, лежал водитель и бессовестно пачкал кровью бело-голубой сугроб. Зрачки его не двигались.

Не совру, что не испугался, не совру, что мне не привыкать, что видел такое не впервые. Но, по крайней мере, я точно знал, что делать. Собрал кое-как в кулаки окоченевшие пальцы и от души завопил:

– Не хо-чу!

– Спасибо, Андрюх. – Невидимка расправил крылья и сладко потянулся. – Я совсем ослабел в последнее время, свинья была очень кстати.

Мы стояли на дороге у грузовика, в кабине нетерпеливо бибикал водитель. Машки, само собой, не было. «Пожалуйста», – я, конечно, сказал, но наружу рвался вопрос, от которого пальцы коченели еще сильнее. Невидимка это заметил:

– Ну прости, брат, прости. Не мог же я ждать, пока тебе придет в голову очередное дурацкое желание! Я и так еле ноги волочу!

Он это серьезно? Нет, я знал, что Невидимка – вампир, со всеми вытекающими, но…

– Что «но»? Думал, я ждать буду?

– Я бы и сам нашел, что загадать…

– И загадал бы какую-нибудь ерунду, за которую хватило бы рюмки от тебя. А мне много надо было, понимаешь?

Теперь, кажется, понимаю. По работе – награда, а работу ему предоставляю я. Предоставляю всегда какую-нибудь ерунду, потому что убитые люди на моем пути попадаются нечасто. Водитель был первым. А кушать хочется. Вот Невидимка и решил сам поспособствовать получению более сложной задачи – такой, которая стоила бы целой свиньи. Ну и кто он после этого?

– Я вампир, – напомнил Невидимка. – И ты передо мной в долгу. Не нравится – откажись. Все еще можно повернуть назад.

Это было что-то новенькое! За те месяцы, что Невидимка со мной, он еще ни разу не говорил, что есть обратный путь. Наверное, потому что какой же он обратный?! Он прекращает исполнять мои желания, я перестаю быть донором крови. Это остановка. Прекращение сотрудничества. Если Невидимка говорит «обратный», значит, отменит все, что делал для меня?

А как же старики, инвалиды?! Нет ничего страшнее: получить в подарок чудо, взять, за секунду выздороветь или помолодеть, почувствовать заново – каково это, быть молодым и здоровым. Начать новую жизнь, каждый день просыпаться с радостью и благодарностью за свершенное, а потом… Нет. Эй, нет, ты что?!