Валентина Осколкова - Семнадцать мгновений июня

Если кто и мог помочь в расшифровке надписи – то только он.

Отвечая Лизе короткое: «Да, есть один знакомый», – я вдруг спохватился, что по понедельникам Араб имел обыкновение куда-то уезжать на весь день, на завтра я договорился с Дасей погулять по Москве, а сегодня, как назло, уже суббота…

Может, перенести встречу с Дасей?

Да как вообще такое могло мне прийти в голову! И так чуть не поссорились, когда объявил о своём переезде, и только клятвенные заверения, что наши воскресные прогулки никуда не денутся, ей успокоили.

Как она воспримет моё «Извини, другие планы, а какие, сказать не могу, долгая история»? Да понятно, как… а женских слёз я на дух не выношу. Тем более по телефону.

Нет уж, решил я. Дася – моя девушка, а с Лизкой мы знакомы меньше суток. Тут даже сравнивать нечего.

…А значит, встреча с Арабом откладывалась по меньшей мере на два дня, что никак не могло обрадовать Лизу. Пришлось сказать ей об этом сразу, пока она не начала планировать.

Лиза молчала долго, только то и дело мелькала пиктограмма карандаша в поле сообщений, сигнализируя, что мне порываются что-то написать, но каждый раз останавливаются. Наконец, она коротко спросила, нету ли других вариантов – но, увы, оных не было.

Других таких знакомых, как Араб, у меня нет.

А в интернет фото ножа выкладывать точно нельзя…

За распахнутым окном вдруг зашелестел по кустам дождь. Тут же повеяло ночной летней сыростью – как по щелчку.

Природа, отправив всех на ночь спать, принимала душ, словно бы напевая при этом незатейливую песенку, которую дождевые капли отстукивали по карнизу. Переменчивый ветер то взмахивал тюлем, так что до меня долетали брызги дождя, то стихал, то принимался мерно колыхать занавеску, будто я перенёсся в подводное царство.

Скрипнула дверь, и ко мне вошла бабушка, ворча, что нечего полуночничать и глаза ломать с планшетом, а то до полудня меня потом не добудишься. Гордо и несгибаемо прошествовав мимо меня, бабуля сердито захлопнула окно, оставив для «свежего кислорода» одну форточку, погрозила мне пальцем и – осталась стоять, ожидая, пока я не выключу свою слишком маленькую для здорового зрения технику. Местная-то «машина» красовалась подаренным моими родителями двадцатидюймовым монитором, за временной ненадобностью прикрытым прабабушкиной ещё кружевной салфеткой – включался компьютер, только когда дед садился писать очередную статью, а последнее время он это делал редко.

С показным вздохом я послушно погасил дисплей и отложил планшет на тумбочку в изголовье дивана. Спорить с бабулей на ночь глядя было бесполезно – она слишком хорошо меня знала и слишком ответственно относилась к миссии по моему воспитанию, с которой, на её взгляд, родители мои категорически не справлялись, да и не могли справиться по определению.

Удовлетворённая моей покладистостью, бабушка пожелала мне спокойной ночи и удалилась, а я спустя пару минут вернулся к переписке.

«Ну раз уж мы с тобой так похожи, – писала мне Лиза, – может, я схожу к твоему Арабу за тебя? Завтра?»

Это предложение выглядело таким бредовым, что я растерялся и просто не нашёл никаких на это конкретных возражений. А Араб не захотел бы разговаривать даже с кровной моей сестрой, будь она у меня, девочек он считал чем-то недостойными серьёзных разговоров, а на любые аргументы насчёт «женщина тоже человек» только отмахивался, что пусть ему это делом кто-нибудь докажет.

Поговаривали, что всё это от неразделённой любви. Но к кому – тут показания расходились… как всегда, когда речь заходила о его биографии.

Так что Лизу он слушать не станет, это понятно. Но пока я подыскивал аргументы, как-то помимо моей воли возникла договорённость, что мы встретимся завтра в десять утра у булочной, и я всё Лизе объясню… или это она мне всё объяснит. И переубедить Лизу не было уже никакой возможности – моя новоявленная «кузина» оказалась егозой с самым острым шилом, какое только может быть.

Зря, ох, зря я не обратил внимание на бесенят в её глазах!..

Впору было пожалеть, что вообще во всё это ввязался… но меня начало клонить в сон, и саможаление растворилось в сумраке комнаты.

Спал я ночью беспокойно, переживая за себя, Лизу, Дасю, Араба и неведомого нам хозяина ножа, а вскочил в семь и увязался за дедом бегать по кварталу.

Наматывая седьмой круг по протоптанной дорожке, то и дело задевая ветки кустов, окатывающие меня прохладным дождевым душем, я успокоился и вспомнил, что впереди меня ожидает полдня неспешных прогулок от Крымского моста до Красной площади, а оттуда ещё куда-нибудь, и всё в компании лучшей девушки во вселенной. От этих мыслей мир приобрёл такие радужные тона, что я оставил деда висеть на турнике, пачкая руки в крошащейся краске, а сам отправился завтракать, так как аппетит разыгрался вдруг зверский.

Мгновение второе

К булочной я подошёл, когда часы у меня на запястье показывали без минуты десять.

Лиза меня уже поджидала, нетерпеливо грызя бублик. Оглядев её с ног до головы, я поневоле отметил удивительное преображение девчачьей фигуры в мальчишескую – и как только сумела-то? – и выдал печальное:

– М-да.

– Что? – тут же насторожилась Лиза, тоже рассматривая своё отражение в витрине. За ночь она ещё больше осипла. – Что-то не так?

Я вздохнул и принялся объяснять, что, хотя бежевая рубашка в розовую клетку очень мила, это я и в прошлую встречу оценил, но – никогда бы такую не надел, и ровно та же ситуация с джинсами-клёш, да и с белой бейсболкой, если честно, тоже. Безусловно, попытки Лизы найти в своём гардеробе что-нибудь мальчуковое были мне понятны, но поскольку речь шла о том, чтобы Лизе сыграть именно меня, а не абстрактного «Васю Пупкина», её вариант никуда не годился.

Да никакой вариант не годился, но не мог же я отбросить планы погулять с Дасей и тащиться к Арабу!

Если что – я потом всё Арабу объясню. Но не сегодня, не сегодня.

Нам с Лизой пришлось отправляться ко мне домой и долго рыться в гардеробе. Основная проблема заключалась в том, что если разница в росте была не столь принципиальной, то ширина плеч уже по меньшей мере сказывалась. По счастью, мои старые вещи остались в целости и сохранности в пыльном чемодане на шкафу, и вот они-то и пошли в ход.

Рассматривая самого себя, лохматого, в моей старой любимой чёрной футболке с «весёлым Роджером», неимоверно модных когда-то брюках-шортах цвета хаки и чёрных кедах, в которых я щеголял лет в тринадцать и не успел сносить до дыр просто потому, что в тот год у меня внезапно выросла нога, – я не знал, плакать мне или смеяться. Это и вправду был я, только капельку помладше.

Машина времени. Зеркало. Брат-близнец… или глупый маскарад? Я никак не могу определиться.