Игорь Жуков - Похитители старичков и старушек. Марка сказочника, или Опус, Кропус, Флопус!

– Помню, иногда было приятно слегка простудиться, чтобы температура немного поднялась – эдак 37 и 3, чтобы в школу не ходить пару дней, для умственного отдыха. Как выражались наши двоечники, «школа не волк, в лес не убежит…»

Чтобы в школу не ходить, но и к врачу тоже не ходить. Дома посидеть, позаниматься своими важными делами, а мама потом учителям записку напишет: мол, сын мой пропустил по болезни… Сочувствую современным детям: у них такие учебные нагрузки!

– Я всегда знал, что у вас доброе сердце, Семён Семёныч! – Фафик аккуратно собрал в салфетку оставшиеся кости и вылизал пустую тарелку. – Ну что ж, теперь можно на охоту на самых непроходимых двоечников! Только я сначала малость в будке полежу.

И, покачиваясь, направился к выходу.

Но полежать после обеда Пёсику Фафику не удалось. Минут через пять он влетел обратно, с глазами гораздо больше обычного размера, и не то чтобы залаял, а как-то заклокотал:

– Семён Семёныч, та!.. Та!.. Тарелка! Летающая тарелка! Я только сейчас видел!

– Где?! – вскочил поэт.

– Над моей будкой пролетела!

– Куда?

– Улетела за забор! А у меня из миски пропали все кости! Мерзавцы инопланетяне! Вор на воре! Какой вызов земной цивилизации!

Фафик в совершенно расстроенных чувствах забегал кругами по комнате.

– Э-э-э… – сказал Семён Семёнович. – Знаете, Фафик, это была моя тарелка. Я ею кинул в муху. Промахнулся, а тарелка улетела в форточку. Надо пойти поискать – может, не разбилась.

Пёсик застыл на месте, всё ещё возмущенный, но разочарованный.

– Ну, Семён Семёныч, вы оригинал! Вы бы ещё телевизором в муху запустили. Я уж думал – сенсация, корреспонденты приедут… А куда же кости делись?

– Не знаю. Наверное, надо спросить у кота Базилевса.

– Спёррр! – зарычал Фафик. – Пока я на НЛО смотрел… Ну я ему покажу, этому певцу-плясунцу весенних крыш! Я из него самого лакомое блюдо сделаю!

Тут Пёсик вдруг представил кота Базилевса на большой тарелке – такого жалкого-жалкого! Он устыдился своей откровенной злости и продолжал более спокойно:

– Вообще-то, я к котам и кошкам отношусь гораздо лучше, чем, например, сенбернар Ионафан. Он сразу, без обиняков и околичностей, норовит наподдать им по шеям за природную вредность. А я сначала читаю котам и кошкам лекцию о правилах хорошего тона. Ну, там, как себя правильно вести, чтобы не раздражать собак и псов. Если уж это не помогает, тогда приходится наказывать этих задавак, наглецов, придурков, мерзавцев, мяукающих прощелыг!!!

– Успокойтесь, – поэт протянул Фафику стакан воды.

– Я абсолютно спокоен. Даже когда вспоминаю, как этот зловредный Базилевс увёл у меня три сосиски, чтоб ему пусто было! Чтоб его приподняло да шлёпнуло!!! Чтоб у него зубы болели все его девять противных кошачьих жизней!!!

У Фафика затряслись лапы, а хвост закрутился, как пропеллер.

Семён Семёнович начал побаиваться своего приятеля.

– Стойте, стойте, – замахал он руками. – Вам просто не очень повезло со знакомыми котами. Среди них попадаются очень приличные люди… пардон, звери… или животные?.. Вы меня напугали, и я запутался. Вот у меня есть дружок…

– Знаю, знаю – кот Томас Де Секонд Джуниор Тилдрам. Ох, Семён Семёныч, сомнительный у вас дружок! Впрочем, это ваше дело, ваше дело! Многие поэты неплохо отзываются о кошках.

– Фафик, а ведь лев – тоже кошка.

Фафик моментально перестал вертеть хвостом.

– Не может быть! Лев – это гривастая собака. Поэтому он и царь зверей!

– Сдаюсь, – не задумываясь, сказал поэт. – А теперь хватит о котах, теперь я хотел бы вернуться к нашим баранам, то есть к старичкам и старушкам. Слушайте внимательно. Мы собираемся устроить охоту на непроходимых двоечников. Это замечательная мысль. Но какой у нас сейчас месяц?

– Июль, – тявкнул Фафик. – Июль… Батюшки, школы-то закрыты, и все двоечники ушли на каникулы! Как же их искать?

– Вот именно. И вообще, странно, что кто-то заставляет старичков и старушек делать уроки в июле. Двоечники и в январе-то заниматься не желают. Усиленно готовятся к осенним переэкзаменовкам? Вряд ли. До осени ещё долго, успеют всё позабыть…

Да и ботинки чистить двоечников обычно трудно заставить. Тут даже с отличниками бывают проблемы. Так что с запахом гуталина тоже сложности. Что-то у нас не складывается с возможным подозреваемым. Какой-то он у нас получается чудак. Надо попробовать другие способы расследования.

– Да, да, Семён Семёныч! Вот и я думаю: что-то у нас не складывается! Надо попробовать другие способы этого самого… А какие способы?

Поэт выпятил грудь, заложил правую руку за борт своего пиджака и надул щёки:

– Я предлагаю тотальное, то есть постоянное и повсеместное наблюдение и ловлю на живца.

– Гениально, Семён Семёныч! – подпрыгнул Фафик. – А как это?

– Элементарно, Фафик. Но сначала надо пойти поискать тарелку.

Семён Семёнович и Пёсик Фафик поспешили во двор. Из-за забора раздался громкий стон: «МЯУ!» Затем в калитку вошел сенбернар Ионафан. Он тащил за шиворот кота Базилевса, который прижимал к груди несколько костей и тарелку с голубой каёмкой.

– МЯУ! – опять простонал Базилевс.

Он был какой-то еле живой.

– Вот, – буркнул Ионафан. – Валялся под забором без сознания и с костями. – Наверно, у тебя, Фафик, украл.

– У меня, – согласился Фафик. – Сейчас получит.

– Только без рук… то есть без лап! – встрепенулся кот. – Я уже своё получил… Да, я украл эти кости! Мгновенно, как истинный профессионал, пока вы смотрели на пролетающую тарелку. Украл – и молнией через забор. Даже тарелку обогнал. Но не совсем, потому что она меня треснула по затылку… Дальше ничего не помню. Но раскаиваюсь!

– Нет, ну вы посмотрите на этого насквозь фальшивого страдальца! – Пёсик отобрал у Базилевса кости и положил в свою миску. – Семён Семёныч, я его сейчас так арестую!

Ионафан молчал, но был абсолютно согласен с Фафиком.

Базилевсу вдруг показалось, что он маленький-маленький слепой котёнок на берегу реки.