Беатрис Осес - Эрик Фоглер и проклятие замка Мисти

Некоторое время спустя они вышли из отеля и отправились на лыжную станцию. Взяли напрокат необходимое снаряжение и маленькую палатку у трасс первого сектора. Вассернграт ждал их: они поднимутся на вершину на фуникулере, Берта наденет очки и красную шерстяную шапку, выпустив из-под нее седую гриву, и сосредоточится на первом спуске. Сын Франк последует за ней, поначалу робко и покорно, затем с нарастающей неуверенностью и страхом. Сходя с фуникулера, бабушка Эрика с восторгом скользнула на снег. Невероятно! Она снова здесь! Она вернулась в Гштаад. Необходимо выбрать спуск: какой-нибудь обыкновенный или ее любимый, грозную трассу Тайгер Ран. Она не колебалась. Уперлась посильнее палками, чтобы получше оттолкнуться. Франк Фоглер смотрел на нее с удивлением. Что задумала его мать? Она явно направляется к одному из самых крутых и опасных склонов горнолыжной станции. И удержать ее невозможно, хоть он и стал в страхе звать ее по имени. Кто же в силах остановить Берту Фоглер, когда она в своем красном комбинезоне согнулась пополам и смотрит перед собой орлиным взором, стиснув зубы? Кто посмеет встать у нее на пути? В конце концов, в молодости она занимала второе место в Германии по лыжам.

Франк набрался смелости. Он не слишком увлекался лыжами, но оставить мать одну тоже не решался. Поэтому встал за нею на безопасном расстоянии, и оба они устремились по рискованному спуску. Берта Фоглер пулей неслась вперед. Неукротимая грива бабушки Эрика, все время норовящая вылезти из-под шерстяной шапки, блестела в лучах гштаадского солнца. Скорость все возрастала. Франк понимал это, глядя на проносившиеся мимо ели, на других лыжников, которых мама бесстрашно обгоняла, а также по ощущениям на кончике носа. «Слишком быстро», – подумал он.

Внезапно Берта подпрыгнула на незаметном холмике и взлетела в воздух. В прыжке она слишком сильно раздвинула бедра и отвела согнутую в колене ногу назад. Доли секунды она напоминала фотографию с обложки журнала об экстремальном спорте. Однако чуть позже снова приземлилась, потеряв при этом одну лыжу, и, утратив контроль, покатилась по отвесной круче. Руки она при этом вытянула вперед, подобно какому-то американскому супергерою.

Франку досталось в следующем порядке: сначала он наскочил на незаметный холмик, потом в него полетела мамина правая лыжа, затем ее шерстяная шапка и лыжная палка; наконец, вращаясь, как котлета во фритюре, он столкнулся с матерью, и вместе, сцепившись, они проскользили несколько метров в хаосе ног, палок, рук и лыж.

Когда к ним подъехал экипаж спасателей, Берта с трудом сдерживалась, чтобы не начать кричать и ругаться нехорошими словами.

Диагноз: перелом большой берцовой кости. На вертолете их доставили в ближайшую больницу. Сыну Франку тоже досталось. Он сломал несколько ребер и вывихнул лодыжку.

– Вам очень сильно повезло, – сообщил швейцарский врач, вошедший в палату для осмотра.

– Очень сильно повезло? – выдавила из себя Берта, которой дали обезболивающие и успокоительные препараты.

– Да, очень повезло. Горы не всегда прощают, – философски промолвил он, поглаживая подбородок. – В вашем-то возрасте, – пожурил он ее по-отечески.

Бабушка Эрика почувствовала, как кровь приливает к ее лицу, как вена вздувается на шее, глаза наливаются кровью, а сердце начинает биться быстро-быстро. Ей, обладательнице второго места в Германии, слушать подобные наглые речи!

В тот ноябрьский день тучи сгустились над Бременом. Госпожа Мюллер обернула шею шарфом и попрощалась с Эриком. Однако юноша даже глаз не поднял от планшета, не оторвался от только что начатой шахматной партии. Женщина смиренно вздохнула, и стук ее каблуков стал удаляться по коридору – до самой входной двери. Потом настала тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов в глубине квартиры. Эрик размышлял над тем, какой пешкой сходить, – и тут зазвонил телефон в гостиной. Юноша несколько секунд колебался. Встать с дивана и бежать к аппарату, чтобы ответить? Ему совершенно не хотелось шевелиться. Он решил сидеть, не двигаясь с места, пока аппарат не умолкнет. Тишина. Он снова занялся шахматной партией. И только собрался сдвинуть фигуру с места – как снова телефонный звонок отвлек его.

Может, это отец? Он уже звонил сообщить, что они с бабушкой добрались до отеля. А теперь что ему нужно? С огромной неохотой Эрик надел тапочки из шотландки и быстро, как мог, двинулся по коридору. В трубке, к его удивлению, раздался незнакомый голос:

– Добрый день. Господин Франк Фоглер?

– Отца нет дома, я его сын.

– Мне нужно с ним поговорить, это очень срочно, – попросил собеседник. – Я пытался дозвониться до него по мобильному, но безуспешно. Он скоро вернется домой?

– Кто вы?

Кому принадлежит этот звучный голос, говорящий по-английски с выраженным ирландским акцентом? Почему его обладатель с такой настойчивостью разыскивает отца? А нельзя попозже позвонить? Неужели то, что он хочет сказать, так важно?

– Простите, я не представился. Я Лэрри Салливан, личный секретарь вашего дяди Леонарда. Я… – он явно не знал, с чего начать, – звоню сообщить, что сегодня утром вашего дяди не стало.

– Что вы сказали? – растерянно переспросил Эрик.

Может, он не так расслышал. Дядя Леонард?

– Леонард Фоглер умер сегодня утром в своей резиденции в графстве Лаут, в замке-аббатстве Мисти.

– Что с ним случилось? – пробормотал юноша.

– Боюсь, произошла трагическая случайность. Он упал и ударился головой о камин в своем кабинете. И тотчас умер. Его обнаружил в двенадцатом часу утра Тревор, дворецкий. Но, – собеседник осекся, словно и так уже слишком много сказал, – я бы хотел поговорить с вашим отцом. Как мне с ним связаться?

– Его сейчас нет в Бремене, – слабым голосом ответил Эрик. – Он на несколько дней уехал в Швейцарию с моей бабушкой. Они остановились в отеле «Палас де Гштаад». У меня тут записаны телефон и номер комнаты.

– Я был бы вам очень признателен, если б вы мне их предоставили. Необходимо организовать похороны и решить другие вопросы, не терпящие отлагательств, – добавил он торжественно.

Эрик повесил трубку. Он ничего не чувствовал. Поглядел на свои тапочки из шотландки, подаренные дядей, и заметил, что на клетки упало несколько крупных слез. В Бремене было пять часов пополудни.

В этот самый час в швейцарской больнице Берта и ее сын выслушивали диагноз врача с длинными светлыми усами.