Софи Клеверли - Последняя тайна

Мы со Скарлет заглянули внутрь. На дне шкатулки лежало несколько безделушек – колечки какие-то старые и засушенная белая роза, наверное, из того самого свадебного букета.

Скарлет поставила шкатулку на стол и восторженно воскликнула:

– Спасибо! Это самый лучший подарок за всю жизнь!

– Не стоит благодарности, – слабо улыбнулся отец, снова отвернулся к окну, и момент близости ускользнул, растаял, словно иней на стекле.

Следующие несколько дней я постоянно думала о подарке, который мы получили. На Рождество нам с сестрой ничего не перепало, но это почти не имело для меня значения. Дар нашего отца был гораздо дороже всего, что можно купить в магазине. Он дал нам кусочек мозаики, позволяющей понять, кем на самом деле была наша мама.

Занятая своими мыслями, я почти не обращала внимания на ненавидящие взгляды, которые бросала в нашу с сестрой сторону мачеха, когда мы сидели за рождественским обедом. Не стала поправлять отца, когда он дважды по ошибке назвал меня «Айви». Сдержалась и не ущипнула Джозефа и Джона, даже когда они пытались запихнуть морковку мне в волосы.

Шкатулку и фотографии я рассматривала при каждом удобном случае, как только он выпадал. Мне казалось, что в этих вещах каким-то образом присутствует наша мама, я чувствовала в них… её душу, что ли? Как это происходило? Не знаю, не могу объяснить. Мы с Айви вновь и вновь открывали музыкальную шкатулку, наблюдали, как кружится балерина. А затем завод пружины кончался, балерина останавливалась, и в воздухе медленно таяли последние звуки колокольчиков.

– А я знаю эту мелодию, – сказала Айви после того, как мы несколько раз прослушали её. – Она из балета «Лебединое озеро»!

Айви была права, я поняла это, как только она сказала. Я тоже не раз слышала эту мелодию, её иногда наигрывала на рояле мисс Финч, она учила нас балету.

Но чем больше мы слушали шкатулку, тем сильнее мне начинал казаться странным тот маленький сбой, когда музыка словно запиналась, а балерина слегка заваливалась вбок. Один раз я прослушала шкатулку, прижав ухо к стенке, и услышала в этом месте какой-то негромкий щелчок где-то внутри.

В тот рождественский вечер мы с сестрой сидели на полу в нашей старой пыльной спальне, и я вновь открыла шкатулку. Мне стало интересно, всегда раздаётся тот щелчок или только время от времени? Случайно это происходит или что-то не в порядке со спрятанным внутри шкатулки механизмом?

– Ты тоже слышишь его? – спросила я у Айви, которая следила за мной, сидя на своей кровати.

– Тот лёгкий щелчок? – уточнила она.

Я кивнула, опуская крышку шкатулки.

– Как ты думаешь, что это может быть?

– Что-нибудь в механизме испортилось? – предположила сестра, наморщив носик.

Может быть. Я осторожно перевернула шкатулку и услышала, как звякнули, перекатываясь внутри её, дешёвые мамины колечки. Никаких повреждений на дне шкатулки я не увидела, оно выглядело ровным и целым.

Айви соскользнула со своей кровати и села на пол рядом со мной.

– Погоди, – сказала она, внимательно глядя на шкатулку. – Ну-ка, открой её ещё разок.

Я подняла крышку, заиграла музыка, и тут сестра указала мне пальцем внутрь шкатулки.

– Смотри. Внутри она не такая глубокая, как кажется снаружи…

Присмотревшись внимательнее, я поняла, что сестра права. Между внутренним дном шкатулки, на котором лежали колечки и засушенная роза, и внешним её дном было расстояние… Ну, что-нибудь около двух-трёх сантиметров.

– Я, конечно, не знаю, – продолжила Айви, – может, это пространство механизм занимает…

– Нет, – я уверенно покачала головой. – Я где-то уже видела такую же шкатулку в разобранном виде, весь механизм умещается в ней под балериной, – и я указала на крохотную деревянную сцену, к которой была прикреплена фигурка балерины. – А здесь, похоже, ещё какое-то пустое пространство есть, – я пошарила пальцами по стенкам шкатулки, ища в дереве какой-нибудь шов, но ничего не нашла. – Хм…

И тут меня – сама не знаю, откуда – вдруг осенило.

Когда балерина в очередной раз «споткнулась» и вновь послышался тот странный щелчок, я изо всех сил нажала на стенку шкатулки.

Нашему с сестрой изумлению не было предела, когда из дна шкатулки выдвинулся потайной ящичек.

– Ничего себе! – воскликнула Айви и пошатнулась от неожиданности, едва не завалившись на пол.

Мы с ней заглянули в тайник и увидели в нём тоненькую пачечку сложенных и слегка пожелтевших от времени бумажных листов.

– Пожалуйста, пусть это только будут не странички из дневника, – простонала Айви. – Не хочу снова искать его по кусочкам.

Я возмущённо посмотрела на неё. Когда-то именно странички дневника, которые я оставляла в разных местах для Айви, помогли мне вырваться из сумасшедшего дома, куда меня запихнула наша бывшая директриса. Так что я, в отличие от сестры, к страничкам из дневника относилась с большим уважением.

Я вытащила бумажные листы и разложила их на полу. Их было несколько, этих листов, и все они были исписаны, но только не буквами, а цифрами.

– Ой, – сказала Айви, глядя на них. – Да это же…

– Код Шепчущих! – перебила я её.

Вообще, это долгая история, но в прошлом году мы обнаружили, что наша мама в своё время училась, как и мы, в Руквудской школе и была членом тайного общества, которое называлось «Шепчущие в стенах» . Это общество пыталось бороться против тогдашнего директора школы, страшного и жестокого мистера Бартоломью. Мы нашли блокнот с шифрованными записями, в которых Шепчущие перечисляли свои обвинения в адрес директора, а наша лучшая подруга Ариадна помогла нам этот код расшифровать.

– Мы должны показать это Ариадне, – сказала Айви.

Я кивнула. Если это тот же самый код, Ариадна сможет прочитать, что здесь написано.

Но это было ещё не всё. Перебирая страницы, я увидела на самой последней из них строчки, написанные обычными буквами и словами, а не цифрами. Самая верхняя строчка гласила:

Моему мужу.

Мы с Айви потрясённо переглянулись. Значит, это письмо от нашей мамы? Её последняя тайна?

И мы стали читать дальше.

Надеюсь, я сейчас с тобой, целая и невредимая, и смогу рассказать тебе всё это сама, вслух. Если же нет, то молюсь, чтобы это не было потому, что ОН нашёл меня. Я не должна была вновь оказаться вовлечённой в эту давнюю историю, сейчас я это очень хорошо понимаю. Если ты сможешь понять тайны, которые я зашифровала на этих страницах, то, возможно, сможешь сделать то, что не смогла я сама. Но умоляю тебя, будь предельно осторожен, потому что ступаешь на опасный путь.