Евгений Некрасов - Блин – секретный агент

Но!

Если честно сказать себе, что полковник и тебя, Дмитрия Блинкова, использует «втемную» (разве что говорит чуть-чуть побольше, чем Ирке), то возможны и другие версии. Скажем, все спецслужбы проводят операции «чистые руки», то есть ищут предателей среди собственных сотрудников. А вдруг полковник заподозрил в чем-то Николая? В таком случае возможна изящная и безотказная комбинация: Николаю полковник говорит, что внедряет Блинкова-младшего с Иркой в особняк, а на самом деле внедряет их к простоватой бабуле! Рано или поздно старая сболтнет, – мол, какой хороший внук мой Колюшка: в доме крыша течет, а он подпол отремонтировал. И тут уж задача Блинкова-младшего – не пропустить подозрительный факт и доложить о нем полковнику. Может, в этом подполе замурованы полученные им в форме взятки доллары!

Подумав так, Блинков-младший, конечно же, не бросился выстукивать стены в подполе. Не в его правилах было цепляться за первую попавшуюся версию, а тут и версии-то никакой не было – просто мимолетная выдумка. (С таким же основанием, вернее без оснований, можно было заподозрить Николая в связях с разведкой Сингапура.) Но эта выдумка подсказала, что и бабуля может стать полезным источником информации. Нужно понаблюдать за ней, а главное – послушать.

Словом, ситуация напоминала типичный квест – компьютерную игру-бродилку.

Вначале один из персонажей или сразу несколько (Иван Сергеевич и мама) сообщают правила игры и твою задачу. Но верить им до конца нельзя, они обязательно что-то недоговаривают, а иначе-то, если все заранее знать, увлекательная бродилка превратится в самую примитивную стрелялку.

Потом тебе предлагается выбрать вещи, которые то ли пригодятся в твоих приключениях, то ли окажутся лишними. Скажем, диктофон может пригодиться, а кролик – обуза, но ничего не по- \ пишешь: он живой, его не оставишь на неделю, как недочитанную книжку.

И, наконец, ты отправляешься в путешествие, понятия не имея, когда и где оно закончится и кто из встреченных тобою окажется другом, а кто -врагом.

А враг был. Блинков-младший не сомневался в этом, несмотря на все разговоры мамы и полковника о «самой обычной проверке», которая может и не дать результата.

Может быть, враг встретится ему сегодня.

А может быть, уже встретился?!

– Митек, море! – вдруг закричала Ирка. Ничего не понимая, Блинков-младший полез

к ней на сеновал. Это оказалось куда проще, чем ночью: цепляйся за набитые поперек стены доски, только и всего.

Припав к щели под крышей, завернутая в простыню Ирка тыкала пальцем перед собой, как будто Блинков-младший мог видеть сквозь стены.

– Настоящее море, без берегов!

Он разыскал себе щелку рядом с ней и посмотрел.

Совсем недалеко, за бабулиным огородом, плескалось и слепило глаза солнечными зайчиками море. Оно было не зеленоватым, как Карибское, не темно-синим, как Черное, и не мутно-желтым, как Азовское у размытых глинистых берегов, а серым, как Москва-река. А в остальном – стопроцентное море с туманным островом вдали и без дальнего берега.

– Это же Псковское озеро! – догадалась Ирка.

Блинков-младший рассеянно поддакнул. В огороде он заметил бабулю во вчерашнем спортивном костюме с тремя полосками на рукаве. Низко нагибаясь над грядками, она рвала какую-то зелень. У нее была поджарая фигура пловчихи.

Магазин в Больших Грязюках торговал всем. Хлебом, консервами и крупами, печеньем и карамелью, мылом и спичками, лампочками, кастрюлями, одиноким детским велосипедом, гармошкой, батарейками, фонариками, магнитофонными кассетами с выцветшими вкладышами и, кажется, шкафом, если только шкаф не входил в магазинную меблировку. Все это добро, кроме шкафа, лежало на полках, расположенных по стенам буквой П. Вдоль прилавка сонно бродила единственная продавщица.

Было так жарко и душно, что пойманные на липучку мухи жужжали еле-еле. Им было лень бороться за жизнь. Маленькая очередь укорачивалась очень медленно. Все двигались вяло, как будто в записи на видео, прокрученной с уменьшенной скоростью.

– Хлеба, – говорил стоявший первым дедок в застегнутой под горло рубашке.

Продавщица брела от перекладины буквы П, в которую упиралась очередь, к дальней полке и приносила ему хлеба.

– Я просил черного, – говорил дедок.

– Так бы сразу и сказал, – без малейшей досады укоряла его продавщица, снова плелась к полке с хлебом, клала на место белый и приносила черный.

– Если бы я хотел белого, я бы так и сказал: «белого», – дождавшись ее возвращения, пояснял дедок. – Хотя знаешь что, Катя? Давай и белого.

Продавщица приносила белого и щелкала костяшками старинных счетов.

– Еще что?

– Забыл, – подумав, признавался дедок.

– Ну так постой, вспомни, – говорила продавщица и поворачивала круглое распаренное лицо к стоявшей за дедком старушке.

– Ох, Катя, старость не радость, – вместо того, чтобы сказать, что ей нужно, сообщала старушка. – Я тоже вчерась хотела сушек взять и забыла. Подошла к дому, тогда вспомнила.

Блинков-младший с Иркой проторчали в магазине полчаса и так разомлели от духоты, что забыли купить фонарик, хотя уже присмотрели один с крючком, чтобы его можно было повесить на сеновале. Они спохватились, когда уже вышли на улицу.

У дверей магазина, оседлав лежащую на боку бочку, сидел парень в замызганном пиджачном костюме и в сапогах. Он блаженно щурился, подставляя лицо солнцу, и, похоже, совсем не страдал от жары, хотя Блинков-младший с Иркой обливались потом в своих футболках и джинсах. Парень солидно попыхивал дотлевшим до пальцев окурком сигареты без фильтра.

Блинков-младший обменялся с ним взглядом, и оба сразу же поняли, что подерутся если не сейчас, то при следующей встрече. У парня были глаза дворняжки, готовой загрызть чужака, забредшего на ее территорию.

До Ирки такие мужские вещи не доходили.

– Вернись за фонариком, Митек, а я в теньке постою, – беззаботно сказала она.

Блинкову-младшему совсем не хотелось оставлять Ирку одну, но, как говорили царские офицеры, честь превыше смерти. А то что бы он сказал Ирке (да еще при парне)? «Пойдем вместе, а лучше давай поскорее сматываться, потому что я боюсь за тебя и за себя»? И он поплелся в магазин, хотя внутренний голос орал ему: «Ноги надо делать!»

Пока они с Иркой дожидались своей очереди, разумеется, подходили другие покупатели, и сейчас у прилавка выстроились четыре старушки – при здешних темпах это еще на полчаса.

– Я только что покупал, – сказал Блинков-младший старушке, стоявшей первой.

– Молодежь. Им жить, а нам гнить, – заметила старушка. Было непонятно, пропускает ли она Блинкова-младшего или нет. – Ты чей же такой будешь?