Евгений Некрасов - Блин – секретный агент

Нет, нет, силовое задержание не доставляет удовольствия даже двухметровым омоновцам в бронежилетах и с автоматами. Для них это довольно противная, хотя и необходимая работа.

Всем силовикам – и омоновцам, и контрразведчикам, и бойцам отдела физзащиты налоговой полиции, где служил полковник Кузин, – хочется уехать с работы на метро или в собственной машине, а не на «Скорой помощи». Поэтому они работают очень жестко, не оставляя никому шанса не то что достать оружие, но и пошевелиться. После того что они называют психологическим воздействием, у человека два месяца не сходят синяки. Причем не обязательно человек этот – преступник. Следствие разберется, кто он такой, а задача силовиков – положить всех лицом в землю и надеть наручники.

Мирным гражданам, оказавшимся в центре таких событий, Блинков-младший посоветовал бы не возмущаться, не лезть в карманы за документами, пока не спросят, а сразу лечь лицом в землю и сложить руки за спиной, а ноги раздвинуть шире плеч. И лучше не пытаться подглядывать, чтобы потом рассказать одноклассникам.

С той минуты, как Блинков-младший уселся в розовый автомобиль, события понеслись вскачь. Сердце билось, как метроном, отсчитывающий секунды. До начала операции оставалось все меньше времени, а обед даже еще не начался и неизвестно, когда закончится!

Триста секунд, и они, объехав овраг, сигналят у калитки Сержа. Коттедж, где живет компьютерный гений, самый скромный в дачном поселке. Папа Сержа работает в банке у старшего Букаши-на. Он тоже усаживается в розовый автомобиль, потому что сегодня хозяин дает парадный обед и собирает всех сотрудников и знакомых.

Еще сто пятьдесят секунд, и следом за розовым автомобилем пристраивается открытый пляжный джип с Энни-жвачкой и ее мамой. Энни – в белоснежном теннисном костюме с короткой юбочкой. Ирка комплексует. Америкэн бой обещает отдать ей свои трехсотдолларовые джинсы, специально простреленные из ружья картечью, что и определило их высокую цену. Ирка говорит, что не может принять такой дорогой подарок, а Дэнни – что вырос из этих джинсов и они все равно пропадут. Не деревенскому же Петьке их отдавать. Ирка соглашается, что Петька не сможет оценить столь остромодную вещь и зашьет чего доброго дыры от картечи.

В следующие двести восемьдесят секунд за розовым автомобилем выстраивается целая автоколонна. Она медленно втягивается в чугунные ворота с надписью «Вилла «Букашка». Старший Бу-кашин умеет посмеяться над собой, чтобы другие не делали этого за его спиной.

Стол накрыт на лужайке для гольфа. Он бесконечен, как уходящий вдаль железнодорожный путь. За спинками пластмассовых пляжных кресел выстроился весь персонал виллы, человек двадцать. Блинков-младший узнает Худышку и Палыча. Они в черных брюках и белых рубашках с крохотными черными бабочками. Одетый точно так же охранник из «Контроля за периметром» тоже здесь. Карман его брюк оттопырен, и от пояса туда тянется кожаный ремешок.

Еще пятьсот секунд гости здороваются друг с другом и рассаживаются. Происходит какой-то непонятный Блинкову-младшему, но полный скрытого смысла обмен местами. Некоторые раза по три пересаживаются из кресла в кресло, заставляя сдвигаться всех соседей. Место старшего Букаши-на во главе стола пустует. Рядом с его прибором лежит эстрадный радиомикрофон. Серж уводит Блинкова-младшего на дальний конец стола, и все становится ясно. Для Америкэн боя положен точно такой же радиомикрофон. У стола нет «главы» и «хвоста». Оба Букашина, и старший и младший, во главе своей половины, и на этой половине гости рассажены по степени близости к хозяевам. Отец Сержа и Натали оказались в середине, дальше всех и от папы, и от сына.

Хлопают пробки шампанского. Лакеи, а также охранники, играющие сегодня роль лакеев фальшивомонетчики и остальная прислуга разливают наггитки.

После этого появляется старший Букашин. Он похож на Дэнни, которого долго надували автомобильным насосом. Не раздулись только букашин-ские колючие глаза и тонкий прямой нос. Хозяин берет микрофон, и первое слово, которое он произносит, – растянутое «мила-ай».

Звук раздается откуда-то с высоты. Он такой громкий, что на медной крыше дребезжит отставший лист. Похоже, динамик спрятан в башенке особняка.

Дэнни встает. Это он «мила-ай». Двое Букаши-ных, раздутый и нормальный, смотрят друг на друга с разных концов стола, и раздутый поднимает свой бокал.

– Мила-ай! Сегодня я закрываю свой второй летний сезон на вилле «Букашка» и улетаю в Америку. До осени ты остаешься здесь единовластным и полноправным хозяином. Впрочем, ты был им и вчера, и неделю, и год назад. Я со спокойной душой доверяю тебе управление имуществом, которое по стоимости и количеству персонала сравнимо с небольшой фабрикой. Господа! – Раздутый Букашин обвел взглядом гостей. – Подсчитано, что за первые два года существования поселка грязюкинские, с позволения сказать, детишки нанесли ущерб на сумму свыше полумиллиона долларов. Сюда входит стоимость разбитых стеклопа-кетов, двух сожженных хозяйственных построек и содержания усиленной охраны, которая все равно не помогала. Многие знают, что если бы не мой сын, то их дома продолжали бы страдать от хулиганского беспредела. Вы, уважаемый Александр Васильевич, однажды подобрали его на дороге, избитого и окровавленного. Вы, милосерднейшая наша Наталья Константиновна, вправили ему вывих и прочли мне гневную филиппику о том, что я не жалею своего сына…

– Я и сейчас так считаю! – детским голосом пискнула милосерднейшая наша Наталья Константиновна. Блинков-младший узнал ее: мама Энни.

Пауза, которую сделал раздутый Букашин, тянулась тридцать шесть секунд. Блинков-младший успел пригубить из своего бокала. Шампанское было настоящее, с градусами, и он решил не пить, чтобы сохранить ясную голову.

– Но я жалел его, черт возьми! – театрально взревел в микрофон раздутый Букашин и пошел говорить без остановки: – Я жалел его подлинной жалостью отца, который бросает сына в глубокую воду, чтобы тот научился плавать. Каждый его синяк приносил мне невыносимые душевные страдания. Но я говорил сыну то, что с удовольствием повторяю сейчас: мила-ай, иди в бой, победи, и у тебя будет все! За тебя, сынок! За юного хозяина виллы «Букашка», который победил и получил все, о чем и мечтать не могут девяносто процентов взрослых: этот катер, эту машину, а самое главное – благодарность и уважение людей!

Раздутый Букашин выпил свой бокал и кокнул о тарелку. Белоснежный лакей сразу же кинулся собирать осколки. Гости тянулись чокнуться с Дэнни, многие вставали и подходили к нему с дальнего конца стола. Его действительно уважали.

Блинков-младший посмотрел на Дэнни, и его сердце защемило от жалости. Глаза Америкэн боя были глазами дорогой куклы: не живые, а «как живые», не зрячие, а «как будто зрячие». Настоящими в них были только медленно копившиеся слезы. Стеклянный взгляд Америкэн боя застыл на Палыче. Фальшивомонетчик, обернув салфеткой бутылку с шампанским, наполнял бокалы гостей. Вряд ли кто-нибудь из них подозревал, что прислуживающий ему лакей богаче многих сидевших за столом.