Евгений Некрасов - Блин и неуловимые киллеры

Теперь у Иванченко было все, чтобы передать дело следователю: преступление, преступник и свидетель. Но бухгалтерша то соглашалась дать показания против Ковалева, то передумывала, а потом вдруг уехала из Москвы…

Подполковник не знал, что она успела разболтать знакомым: «Ко мне милиционер ходит, скоро посажу Ковалева!» Разговоры дошли до преступника. Ковалев подкупил бухгалтершу, расспросил о милиционере и услышал фамилию своего соседа! Все стало ясно. Иванченко - не специалист по преступлениям в торговле. Стало быть, он ведет расследование без приказа и, конечно, не говорит об этом своему начальству. А скажет, когда бухгалтерша согласится написать все, что ей известно о грязных делах Ковалева.

Это решило участь подполковника. Ковалев заплатил за его убийство, а болтливую свидетельницу отправил за границу…

Коварный расчет оправдался. После нападения на Иванченко контрразведчики и милиционеры проверили всех, кому была выгодна его гибель. Заказчика убийства искали среди «героев» уголовных дел, которые вел подполковник. Но дела Ковалева еще не существовало, поэтому никто его не заподозрил.

Зато теперь такое дело появилось (скромно говоря, не без помощи лучшего сыщика из всех восьмиклассников Москвы!). Расследование шло полным ходом. Ковалев и схваченный с ним киллер кололись, как гнилые орехи. Мама разыскала и взяла второго. Ее показывали по телеку с «сеткой» на лице, чтобы кто попало не узнавал контрразведчицу на улицах.

Через неделю после того, как задержали Никиту, мама собрала всех, кто поработал по делу пропавшего бомжа: старшего Блинкова (он был первым из взрослых, кто видел пулевые дырочки в стекле; он подсказал взвесить пулю, из-за чего у Блинкова-младшего появился хромпик);

Пал Петровича (проверил Митькину находку до пулегильзотеке; после этого дело пропавшего бомжа стало настоящим «делом» в картонной папке с грифом «Совершенно секретно», и на поиски Никиты были брошены все спецслужбы Москвы);

милицейского курсанта Васечку (о нем я еще скажу);

Ирку (а о ней и говорить нечего – напарница!).

Героем вечера был, конечно…

…Нет, не Блинков-младший. Таково уж любое взрослое дело. Сначала тебе не разрешают им заниматься, а потом, когда ты все сделаешь, спрашивают: «Кто тебе помог?» И не успокоятся, пока не найдут этого взрослого помощника или, на худой конец, его не придумают.

Поэтому героем был Васечка, который в тот вечер подъехал на патрульной машине и отважно надел наручники на уже задравшего лапки кверху Никиту. За это милицейский курсант получил благодарность от своего генерала.

Благодарность была синяя, с флагами и золотыми эмблемами. Чтобы никто не сомневался, что это за штука, на ней было так и напечатано: «Благодарность». А ниже, для особо непонятливых, повторялось: « Настоящая благодарность объявляется курсанту III курса Высшей школы милиции В. И. Васечкину за образцовое выполнение заданий начальства ». Наверное, героям пожиже, чем Васечка, в милицейской школе объявляли «ненастоящую благодарность».

Впрочем, Васечка не важничал. Он отлично понимал, кто на самом деле задержал Никиту, и добился награды и для Блинкова-младшего с Иркой. Знаете, какой?

Тут надо сказать, что дворовые пенсионерки внимательно наблюдали из окон за схваткой с преступником. Потом они собрались и накатали жалобу на героических восьмиклассников: «Если они сейчас издеваются над несчастным бомжом, то что из них получится, когда они вырастут?!» Так вот, награда Блинкова-младшего с Иркой состояла в том, что Рыбочкина эту жалобу отправила в мусорную корзину.

Мама, узнав об этом, утешила напарников:

– Легко отделались. Любому контрразведчику на вашем месте влепили бы выговор. Представляете, если бы я начала поливать преступника хромпиком, а потом еще малиновым сиропом и посыпать мукой?!

– Да, это считалось бы превышением служебных полномочий, – заметил Пал Петрович. – Хотя могу поспорить, что ни одним законом и ни одним приказом не запрещено такое оружие, как малиновый сироп с мукой.

Все засмеялись, хотя не все понимали, над чем. Например, Блинков-младший не понимал. Он просто смеялся. Было странно, как это из несмешных слов – «оружие», «малиновый» и «сироп» – получается смешное «оружие – малиновый сироп», да еще с мукой!

– Ни одним законом и ни одним приказом не запрещено ковырять в носу половником, – строгим голосом сказала мама, и все опять засмеялись. Маме пришлось их перекрикивать: – Я не шучу! Все глупости не запретишь, потому что сразу же кто-нибудь выдумает новую! А на будущее знайте, что при задержании сотрудник контрразведки должен представиться, предъявить служебное удостоверение, попросить задерживаемого предъявить его документы и объявить: «Гражданин такой-то, вы задержаны».

– А если он предъявит вместо документов ствол, то можно влепить ему пулю в лоб, а потом представиться, – добавил развеселившийся Пал Петрович.

– Не порть мне детей! Я говорю серьезные вещи! – обиделась мама.

– Хорошо, мамочка, – кротким голосом согласился Блинков-младший, – в следующий раз я так и поступлю. Представлюсь, предъявлю служебное удостоверение и достану пистолет. Тогда и мама засмеялась:

– Конечно, вы молодцы! Действовали по-партизански, как могли, подручными средствами. Я только хотела сказать, что хотя бы от чего-нибудь одного можно было отказаться. От сиропа, например.

– Нет, – сказал Ирка, – без сиропа мука на Никите держалась бы хуже. Все учтено могучим ураганом, Ольга Борисовна. Если бы он вылез из-под решетки, то в таком виде далеко бы не ушел. А ведь он почти вылез.

– Все! Все! Сдаюсь! – замахала руками мама и вдруг начала рассказывать, как за ней следили неделю назад: – Хоть стойте, хоть падайте, ребята, но это была женщина! – объявила она, глядя на Блинкова-младшего с Иркой. – Возраст около сорока, рост метр шестьдесят, телосложение полное, волосы русые, глаза серые…

Когда мама приехала на Пушкинскую площадь, где майор Василенко приготовил ловушку для Преследовательницы, там шел митинг. Василенко, не показывая, что знаком с мамой, засек слежку и в толпе вплотную подошел к Преследовательнице. Та не заметила майора, потому что боялась потерять из виду маму и утратила осторожность.

Вышла «коробочка», когда объект наблюдения (мама) получает подкрепление и становится из дичи охотником. Наблюдающий думает, что контролирует объект, а на самом деле его самого уже «ведут» и могут взять в любой момент.

Но контрразведчики опасались брать Преследовательницу в толпе. Василенко, подойдя к ней, наметанным глазом заметил подплечную кобуру с пистолетом. При таком скоплении народа выпущенная в схватке шальная пуля обязательно кого-нибудь задела бы. И Василенко решил не рисковать.