Евгений Некрасов - Блин – гроза наркобандитов

Чем хорошо было у дона Луиса, так это тем, что каждому гостю отвели по целой маленькой квартирке с душем, туалетом и даже баром в углу комнаты. Бар был совсем настоящий: посудная полка, холодильник, стойка, три высоких неудобных табурета.

Блинков-младший отмылся, смазал свои болячки йодом, надел дон Луисов махровый халат и пошел развлекаться в бар. Сначала он как бармен смешал себе коктейль из лимонного сока с колой и тремя кубиками льда. Потом обошел стойку и уже как посетитель уселся на табурет и стал потягивать коктейль через соломинку. Коктейль был теплый.

– Мор айс, – сказал Блинков-младший как посетитель. Вернулся за стойку и ответил себе как бармен:

– Уиллингли. Джаст э момент.

Добавил еще пару кубиков льда, вышел из-за стойки и опять уселся на табурет, думая, что бы еще заказать бармену. Вишневого сока? А как по-английски «вишневый»?

– Шерри джус, – вспомнил Блинков-младший. И подумал, что если за этой игрой его застанет Ирка, она решит, что он дурак или маленький.

– Аи эм фул ор смол, – сообщил он бармену, потому что хорошим парням в кино всегда не с кем поговорить, кроме как с барменом.

– У аи со? – поинтересовался, входя, старший Блинков. – Почему такое самобичевание, единственный сын?

– Да так, – сказал Блинков-младший. Он подрастерялся, а вообще был рад, что папа наконец прилетел.

Старший Блинков подошел и сильной ладонью прижал голову Блинкова-младшего к своей груди. Вот этого Блинков-младший не любил. Но глупо было бы отталкивать папу, который ведь не хотел сделать ничего обидного. Блинков-младший просто дождался, пока не отпустит его папа, и поздоровался по-мужски, за руку.

– Сегодня ночью вылетаем, – сказал старший Блинков. По его тону было ясно, что это не очередной полет на разведку, а тот самый полет. Что завтра он уже будет плыть по реке Ориноко или с длинным ножом мачете прорубаться сквозь сельву, которой побаивается даже отвязный пилот Вольф.

– Что-то ты невеселый, – заметил Блинков-младший.

– Не нравится мне все это. То есть сама по себе экспедиция – мечта, – поправился старший Блинков. – Когда еще я попал бы в Венесуэлу! Может, вовсе никогда. И лодку мы купили ну просто великолепную, я тебе покажу. И проводник, этот Паблито, вроде надежный, только по-английски почти не говорит… Все бы, Митя, хорошо, если бы не мистер Силкин. Смотреть не могу на этого мистера Силкина и ничего от него не хочу.

– А Уртику он вернул? – спросил Блинков-младший.

– Вернул. Только я ему не верю. Откуда мне знать, какая это Уртика – моя или вчера за помойкой выкопанная?

– Под микроскопом посмотри, – сболтнул Блинков-младший. Папа улыбнулся.

– Да в том-то и дело, Митек, что никто не знает, какая она должна быть. Если она отличается от современных, это очень важно для науки. И если не отличается, тоже очень важно. А теперь отличается, не отличается – любой результат под сомнением, – старший Блинков махнул рукой. – Ладно, а ты-то как?

– А что я? Купаюсь, телевизор смотрю, – сказал Блинков-младший.

– …Каймана дразню, – добавил папа, и Блинков-младший понял, что индеец Паблито все же достаточно хорошо говорит по-английски. – Ты смотри, сын. Ты теперь остаешься за старшего.

Он снова прижал голову Блинкова-младшего к своей груди. Только теперь это почему-то было приятно.

– А зачем это мистер Силкин прилетел? Он что, с вами пойдет в экспедицию? – вдруг сообразил Блинков-младший.

Папа безнадежно вздохнул, что можно было понять так: «Пойдет, сын гиены и шакала, глаза бы мои его не видели».

В классе считалось, что Блинкову-младшему всегда везет. Хотя он сам не замечал за собой какой-нибудь особенной везучести. Если только не относиться всерьез к разговорчикам типа: «Везет же тебе, Блин, тебя еще вчера спросили, можешь уроки не учить». Ну в чем ему везло? Автомобилей по пробкам от газированной воды не выигрывал. Снимался раз в телепередаче, так потом всех показали: Ломакину, которая сидела справа, Суворову, которая сидела слева, князя Голенищева-Пупырко-младшего, который сидел сзади и пинал его в спину ногами. Всех показали, а его нет. С девчонками был в сложных отношениях, причем сразу с тремя: с Ломакиной, и Суворовой, и с Иркой. С Иркой, как понемногу выяснялось, – в самых сложных.

Другое дело, что в жизни у Блинкова-младшего было полно случайностей, которые неизвестно как называть – везением или самой черной невезухой. Скажем, когда он стащил у бабки Пупырко кролика, это было везением для кролика, но всему семейству Блинковых принесло сплошные неприятности. Но, с другой стороны, Блинков-младший очень расстроился бы, если б кролик погиб в пасти кровожадного питбультерьера. Так что, может быть, эти неприятности всего-навсего уравновешивали главное везение: спасти чью-то жизнь, хотя бы и кроличью.

То, что на каждое везение приходится неприятность, Блинков-младший знал совершенно точно. Само собой, хорошо попасть в Венесуэлу, дразнить каймана, стрелять из автомата и усложнять свои отношения с Иркой. Это везение. Но то, что папа улетает в опасную сельву да еще вместе с бессовестным и ненадежным мистером Силкиным, – это уже неприятность, которая может обернуться бедой.

В горах темнеет внезапно, как будто выключают лампочку. И вот в этой новорожденной темноте, которая еще несколько минут назад была вполне сносным светом, появился далекий огонек. Дон Луис, который так и просидел до ночи на террасе и выпил целый ящик пива, огоньку очень обрадовался. Он выхватил из-под своего шезлонга ракетницу, похожую на огромный пиратский пистолет, и начал палить в сторону огонька: две белые ракеты, одна зеленая. Перезарядил и опять: две белые, одна зеленая.

По вилле забегала индейская прислуга, зажигая свет во всех комнатах. Охранники включили прожектор на крыше своего коттеджа и направили его на вертолетную площадку. Там, у ограды, с которой Блинков-младший сегодня выстрелами сшибал пустые банки, суетился косматый и, как всегда, голый по пояс Вольф.

Огонек приблизился. Гудел он очень солидно, не то что вертолет дона Луиса. И тогда Вольф зажег фальшфейеры. Они пылали невыносимым для глаз магниевым светом, разбрасывая искры и чуть затухая иногда. В черном небе проявилось зацепившееся за гору молочное облако. На нем как на экране метался десяток гигантских теней Вольфа.

На минуту огонек пропал за облаком и вынырнул уже совсем близко. Стало видно, что это не сам по себе огонек, а прожектор в носу большого грузового вертолета. Управлял вертолетом если не брат-близнец, то друг-приятель Вольфа. В лучших традициях отвязного пилота он камнем бросил свою машину вниз и остановил падение у самой земли. Дон Луис на террасе восхищенно ругался по-испански.