Антон Иванов - Загадка ловких мошенников

— Будем надеяться, — не был столь категоричен Олег.

— Я бы хотела, — подхватила Катя.

У них возникли кое-какие проблемы. Беляев-старший. мечтал отдать сына в физико-математический лицей. Олег упирался изо всех сил. Мать была на его стороне. Но Борис Олегович объявил, что еще подумает. Катина бабушка подыскала какое-то театральное училище, после которого без экзаменов принимают в школу-студию МХАТ. Теперь она убеждала Катю и ее родителей, что внучка непременно должна «продолжать актерскую династию». У Кати и впрямь был драматический дар. И против того, чтобы стать актрисой, она ничего не имела. Однако сказала, что будет оканчивать родную две тысячи первую школу. И хочет учиться только в классе Андрея Станиславовича. Короче, даже Компании с Большой Спасской приходилось вести борьбу, чтобы остаться вместе.

Мать Школьниковой, Зинаида Николаевна, столкнувшись однажды на сугубо коммерческой почве с папой Марата Ахметова, вдруг объявила, что Машка тоже поедет через два года учиться в Англию. Но Моя Длина в ответ устроила жуткий скандал. Зинаиде Николаевне пришлось смириться. После этого Школьникова объявила Кате и Тане:

— Уж кто-кто, а я Андрея никогда не покину.

Утром Пашков был вызван по телефону к директору Михаилу Петровичу, где тот вместе со своим доблестным заместителем по хозяйственной части Арсением Владимировичем взял с Лешки слово, что сегодня он не приготовит «ровно никаких сюрпризов». Они как в воду глядели. У Лешки и Сашка был к выпускному вечеру заготовлен еще один фейерверк, который складывался в надпись «Слава!». Но, поразмыслив, Пашков решил оставить его до лучших времен.

К пяти часам вечера в актовом зале собрались родители и ученики. Девочки выглядели сногсшибательно. В особенности отличилась Моя Длина. Она была в алом вечернем платье с огромным декольте и обнаженным левым плечом. У Андрея Станиславовича при виде ее глаза едва не полезли на лоб. А рот непроизвольно раскрылся.

— Ну, Школьникова, ты даешь, — пробормотал он.

— Нравится, Андрей Станиславович? — проворковала девочка. — Единственная номерная модель от Диора. Мать вчера кучу денег выложила.

И она кинула на любимого учителя столь страстный взгляд, что он, сказав: «Там… знаешь… мне… надо», — поспешил ретироваться. Зато Пашков не мог отойти от Моей Длины. Он пытался выразить всю степень своего восхищения.

Моя Длина тоже с немалым удивлением взирала на Лешку. В пиджаке и галстуке он обрел неожиданную солидность, и Школьникова отметила про себя, что «ребенок даже вроде бы стал вполне ничего».

Впрочем, и другие мальчики, сменив привычные джинсы, майки и куртки на пиджаки и галстуки, вдруг предстали совсем в другом виде. Лишь Темыч и Вадик Потанин из девятого «А» по-прежнему выглядели детьми. Выходные костюмы словно бы лишний раз подчеркивали, что двое еще не выросли.

Ученики и родители расселись в разных частях зала. Моя Длина вручила Зинаиде Николаевне видеокамеру, велев снимать абсолютно все, а Андрея Станиславовича исключительно крупным планом. Борис Олегович тоже захватил камеру. А папа Марата Ахметова, Хамитяй Хамзяевич, поручил съемку вечера своему личному телохранителю, который уселся с ним рядом.

Начались торжественные речи. Первым взял слово директор Михаил Петрович.

— Друзья! — произнес он с чувством. — Для многих из вас учеба в нашей школе сегодня не кончилась. Но некоторые уходят. Со следующего года оставшиеся сливаются в два параллельных класса.

— Это как понимать! — вскочил с места здоровяк Марат Ахметов. — Выходит, десятого «В* не будет?

Славное содружество «В» загудело. Ни у кого из учеников просто в голове не укладывалось, что отныне они превратятся в каких-нибудь «ашников» или «бэшников».

— Увы, не будет, — развел руками Михаил Петрович. — Оставшаяся часть девятого «В» сливается с оставшейся частью девятого «Б».

— А Андрей Станиславович? — возопила с трагическим видом Моя Длина. — Как же мы без него?

— Нам другого не надо! — немедленно подхватило в полном составе бурное содружество «В».

По залу пронесся смех.

— Между прочим, не вижу повода для веселья, — окинул угрожающим взглядом параллельные классы Марат Ахметов.

Смех немедленно смолк. Некоторые родители смущенно закашлялись.

— Отстоим Андрея! — грянул Мишка Сидоров.

— Андрея! Андрея! — принялось дружно скандировать бурное содружество девятого «В».

Причем как-то так получилось, что громче всех звучали голоса ребят, собиравшихся в этом году уходить.

Так длилось минут пять. Затем сводный хор девятого «В» потребовал:

— Сохранить десятый «В»!

— Иначе полный аут! — громогласно заявила Моя Длина.

— Во дают! — делился впечатлениями Хамитяй Хамзяевич. — Мы когда-то точно так же начальника нашей смены носильщиков отстояли.

Перед тем как совершить не совсем ясную, но явно головокружительную карьеру в бизнесе, Ахметов-старший много лет проработал носильщиком на Курском вокзале. И теперь любил предаваться воспоминаниям о тех, по его словам, «знаменательных днях», которые «выковали характер будущего предпринимателя».

— Не отдадим Андрея! — кричали тем временем питомцы девятого «В».

— Тише! — закричал директор. — Андрей Станиславович остается с Вами. А вот насчет буквы «В» обещать не могу. Иначе нарушим алфавитный порядок.

— Не по уставу получится, — поддержал его бывший кадровый офицер Арсений Владимирович.

Однако его замечание вряд ли достигло чьих-нибудь ушей. Ибо девятый «В» разразился оглушительным «ура!»

— Андрюша! — перекрывая голоса одноклассников, воскликнула Моя Длина.

Сорвавшись с места, она вихрем ринулась на сцену и повисла на шее у классного руководителя.

— Школьникова! Перестань! — пытался высвободиться из ее крепких объятий Андрей Станиславович.

Однако Моя Длина не могла упустить столь выгодного момента.

— Мы! Мы так рады! — и она запечатлела поцелуй на губах вконец растерявшегося классного руководителя.

Девятый «В» ответил аплодисментами.

— Ну, Машка! Замогильно! — в исступлении проорал Марат. — Собирательный поцелуй от всего класса!

Андрею Станиславовичу наконец удалось расцепить руки Школьниковой. Все-таки он был когдато десантником. Вытащив кз пиджака носовой платок, он принялся оттирать лицо от губной помады. Затем, низко опустив голову, сделал вид, будто старательно поправляет галстук.

Когда он наконец вновь посмотрел на класс, ребята заметили, что глаза у него за стеклами очков както странно блестят.

— Может, что-нибудь скажете? — предложил Михаил Петрович, которому уже было ясно, что продолжать тщательно подготовленную речь не имеет смысла.

— Чего уж тут говорить, — севшим голосом произнес Андрей Станиславович. — Таких бандитов, как мой класс, я в жизни не видел. Но я все равно их люблю. И других мне не надо.