Антон Иванов - Загадка случайного попутчика

— Мне-то что, — пожала плечами девочка. — Тебе пропадать.

— Не бойся, Темыч, не пропадешь! — воодушевленно воскликнул Лешка. — План у меня простой, безопасный и гениальный. Будем использовать сочетание суфлерской техники с пантомимой.

— Это как? — хором спросили друзья.

— Ну, я, например, буду показывать жестами, что происходит в стихотворении, — начал объяснять Лешка. — А кому-нибудь из вас надо шептать текст, как суфлеры делают в театре.

— Но у нас же всего по одной книге, — спохватился Темыч.

— Срочно в библиотеку! — распорядился Пашков.

Друзья, сорвавшись с места, кинулись на третий этаж в библиотеку. По счастью, она оказалась открыта.

— Нам одного Лермонтова и одного Пушкина! — проорал прямо от двери Женька.

— Тише, мальчик, — нахмурилась пожилая библиотекарша. — Вам, наверное, нужно «Героя нашего времени» и «Капитанскую дочку»?

— Ни фига! — выпалил Женька. — Наройте нам стихов! И побольше!

— Ну и лексикончик, — поморщилась библиотекарша.

— Скорее! — взмолился Темыч. — У нас Урок.

— Заранее нужно заботиться, если хочешь хорошо учиться, — не удержалась от нравоучения библиотекарша.

— Если вы прямо сейчас ему Пушкина с Лермонтовым не дадите, он двойку схватит, — сказал Пашков.

Библиотекарша вошла в положение Темыча, и вскоре он стал счастливым обладателем двух точно таких же фолиантов, как притащил из дома.

Друзья побежали назад. Женька вызвался быть суфлером. Он сказал, что у него «громкий шепот», что для такого случая очень подходит.

— Самое главное, — за полторы минуты до звонка давал последние напутствия друзьям Лешка, — ты, Женька, шепчи так, чтобы Роман не услышал.

— Как же он может не услышать? — не понимал Женька.

— От Романа рукой закроешься, а шепот направишь в сторону Темыча, — растолковал ему Лешка.

— А ты зачем, в таком случае? — удивились остальные.

— Чтобы Темычу было понятней, — с чувством большого внутреннего превосходства проговорил Лешка. — Если он не расслышит, то увидит.

Тут раздался звонок.

— Пошли, — поторопил Олег. — Не будем лишний раз злить Романа опозданием.

Они вбежали в класс и спешно расселись по партам. И почти тут же в дверях возник высокий и толстый пожилой учитель Роман Иванович. В две тысячи первой он преподавал с незапамятных времен. И успел привить многим поколениям выпускников этой школы стойкую неприязнь к литературным произведениям, которые входили в программу. Даже у Андрея Станиславовича однажды случайно вырвалось: «Роман вообще-то мужик неплохой, но кого хотите изведет своим занудством». Правда, классный руководитель девятого «В» немедленно спохватился и сказал, что шутит, однако подопечные ему не поверили.

К этому стоит еще добавить, что начинал славную педагогическую деятельность Роман Иванович в Суворовском училище. С той далекой поры он стал стойким приверженцем «железной дисциплины», которую неизменно пытался внедрить на своих уроках. Вот почему схватить у Романа двойку считалось подлинным бедствием. Учитель не успокаивался, пока ученик не сдаст именно ту тему, на которой потерпел неудачу.

Больше всех от этого страдал Темыч. При всей начитанности, он очень плохо запоминал стихи. И почти каждое стихотворение, которое Роман задавал выучить наизусть, выливалось для несчастного Темыча в мучительную полосу пересдач. Как раз перед весенними каникулами он едва справился с отрывками из «Евгения Онегина». Поставив, наконец, Теме четверку, Роман Иванович заявил, что считает своим долгом «способствовать развитию у Мартынова навыков запоминания великой русской поэзии». Темыч в глубине души полагал, что никакой необходимости в подобном развитии нет. Однако спорить с Романом не решился. А потому получил от того на каникулы задание выучить пять стихотворений Пушкина и столько же Лермонтова.

— Уверен, Мартынов, ты справишься, — ободрил его под конец старый учитель. — Не совсем же ты безнадежный.

И вот каникулы кончились. Настал час расплаты. Роман Иванович бодрой походкой прошествовал к доске.

— Ну, — оглядел он класс. — Отдохнули. Теперь пора и за дело приняться.

Темыч спрятался за широкую Женькину спину. «Хоть бы Роман про меня забыл», — пронеслось в голове у несчастного. Однако надежды у Темыча было мало. В свои преклонные годы Роман Иванович умудрился сохранить светлую голову и блестящую память.

— Так, так, — прогудел он густым басом. — Полагаю, урок мы начнем с того, что попросим отчитаться Мартынова. Он, видите ли, по моей большой просьбе, нам к сегодняшнему дню подготовил сюрприз.

— Какой сюрприз? — крикнул с места Марат Ахметов.

— Встать! — гаркнул Роман Иванович. Марат послушно поднялся на ноги.

— Ты что, не знаешь, Ахметов, что выкрикивать с места во время урока не полагается?

— Разве, Роман Иванович? — тут же встряла Моя Длина, которая никогда не возражала против того, чтобы сорвать очередной урок литературы.

— И ты встань! — велел ей Роман Иванович.

«Может, он все-таки про меня забудет?» — вновь затеплилась надежда в душе у Темыча.

Роман Иванович, похоже, действительно переключился на Ахметова и Школьникову. Лысина его, обрамленная седыми вьющимися волосами, покраснела. Однако, вопреки чаяниям Темыча, вступать в длительную дискуссию учитель с нарушителями спокойствия не стал.

— Сядьте, — коротко распорядился он. — И ведите себя как следует. А Мартынова, — повернулся он к Теме, — попросим пройти к доске.

— Попух наш Темыч! — закричал Ахметов.

Но Роман Иванович на сей раз даже ухом не повел.

— Так, Мартынов, — смерил он пытливым взглядом приковылявшего на негнущихся ногах к доске Темыча. — С чего ты хотел бы начать?

Темыч едва не ответил, что ему вообще не хочется начинать. Ибо еще на пути от парты к доске он понял, что все выученные стихотворения напрочь улетучились из памяти.

— Ну, Мартынов? — вновь обратился к нему учитель. — Неужели не выучил?

— Я учил, — твердо ответил Тема.

— Тогда говори, с чего начнешь.

— С чего хотите, — заявил от отчаяния Темыч.

— Я бы хотел услышать от тебя знаменитого «Беглеца», — выспренне произнес учитель.

— «Беглеца» так «Беглеца», — ничего не оставалось, как согласиться Темычу.

Набрав побольше воздуха в легкие, он жалобно посмотрел сначала на Женьку, затем на Пашкова. Те принялись бурно искать по закладкам «Беглеца». Причем оба подсказчика искали это стихотворение одновременно и у Лермонтова, и у Пушкина. Женька при этом мысленно проклинал «подлого Романа», который, «будь он добрее», мог бы по крайней мере назвать вместе с заглавием и автора! Наконец, текст «Беглеца» отыскался. Женька, прикрывшись рукой от учителя, воодушевленно шепнул: