Дмитрий Щеглов - Троглодит

В гостях вел себя свободно и легко, а за столом был воплощением аристократизма и безупречных манер. Он красиво ел. Никогда не размахивал руками, не говорил с полным ртом, не катал никогда хлебные шарики, не клал локти на стол, удивительно привлекательно мог промокать салфеткой губы. Но его приглашали, не за то, что он блистал воспитанностью за столом, а за то, что был непревзойденным льстецом, артистом.

Соблюдая правила хорошего тона, Данила просил передать ему с другого края стола то или иное блюдо. Пока ему его передавали, якобы, в предвкушении блаженства он возносил глаза к небу и начинал воздавать хвалу кулинарным способностям хозяйки. Мог даже во всеуслышание попросить разрешения помакать хлебом в подливу или соус:

– Вкуснятина необыкновенная! С вашего позволения я хлебушком тарелку вылижу! Не шокирую я никого? Мастерица вы…, – дальше шел имярек, – удивительная. Повезло вашим: сыну, мужу, дочке, внуку… О. о, с прошлого пиршества, – а другое слово он не употреблял, – я мечтал еще раз попробовать вашу… баклажанную икру, чечевичный суп и т. д.!

Польщенная непритязательным комплиментом хозяйка готова была расторопным официантом стоять рядом с ним. Вот и со мной он, хитрец, поступал сейчас, как с той хозяйкой. Заявив, что у него все лопается внутри от нетерпения, он заставил меня раньше времени вручить ему подарок.

– Вечером мы пойдем к Насте, а там будет не до него! – сказал Данила. – Надо будет Баранов от нее отвадить! Стаську и Ваську!

Когда у нас дома Данила увидел, что я ему приготовил, его чуть удар не хватил.

Набор из взаимозаменяемой и крепящейся на одной ручке: саперной лопатки, ножа, топора, пилы поразил его. Тем более все это в чехле крепилось на поясе. Повесив набор на себя, Данила встал, топнул ногой и объявил:

– Все Макс, идем завтра с тобой на охоту!

– Куда вы пойдете, завтра первое число, Новый год! – попробовала отговорить его моя бабушка.

– Вот и хорошо. В лесу будут только зайцы и мы с Максом! Надо же вас в Новом году зайчатиной угостить.

– У Максимки лыж нет! – выдвинула более существенный довод бабушка. Но мой дружок и тут был на коне.

– А вы догадайтесь, какой я ему приготовил симметричный ответ?.. Лыжи! Вот такое у меня алаверды на его подарок. Если ко мне с душой, то и я в ответ не меньше. Друг мне Макс или не друг?.. Друг! Тогда почему он должен босиком ходить, а не на лыжах. Что у меня для него нету лишней пары?.. Есть она у меня. И зайцы еще не перевелись! Готовьтесь завтра тушить в сметане зайца. Пошли Макс, лыжи отдам!

Бабушка пробовала его остановить и посадить за стол, но мой дружок был сегодня неузнаваем.

– Мы же идем вечером к Насте на Новый год! Желудки должны быть пустые! – остановил он ее.

– До вечера еще сколько! Посмотри!

– Вот и хорошо! Чего зазря брюхо раньше времени набивать? Оголадаем до смерти, вкуснее будет казаться. А вы про машинку швейную не забыли? – напомнил он моей бабушке. – А то если жалко, можете не отдавать.

– Да что ими двумя делать? Забирай, конечно. Я не помню, какой год назад последний раз ею пользовалась.

Подарочные хлопоты – хорошие хлопоты. Поставив на тележку швейную машинку повезли мы ее Кащеевой Марфе Егоровне.

– Ба! Глянь, что Максиха тебе в подарок на Новый год прислала! – торжественно объявил Данила, когда мы втащили швейную машинку в горницу. – Куда ее ставить?

– Мне? – Марфа Егоровна, не могла поверить своим глазам. И тут же спросила внука:

– Ты хоть спасибо сказал?

– Забыл!

Не часто видно ей пришлось в своей жизни получать подарки. Егоровна засмущалась, засуетилась, и неожиданно отвернулась от нас. Я видел, как она концом платочка вытерла глаза. Затем еще раз спросила внука.

– А ведь врешь небось! Выпросил наверно!

– Клянусь, сами отдали! – перекрестился, как католик слева направо Данила. – Я им только напомнил!

– Э… э. э! Бесстыжая, твоя цыганская морда! Напомнил… Неси обратно!

Пришлось убеждать Марфу Егоровну, что машинка подарена от души. Не хотела она брать ее ни в какую, и лишь неотразимый аргумент, сломил сопротивление старушки:

– Все равно ее на свалку пришлось бы выкидывать! – сказал я.

– Ну, тогда, значит от души!

А Данила повел меня в сарай показывать свой ответный подарок. Он распахнул дверь сарая и воскликнул:

– Выбирай!

Я оторопел. Дальний угол сарая был полностью завален лыжами. Словно рота егерей устроила склад. Лыжи, естественно, были не новые, но такое количество? Где он взял? Лыжную базу ограбил, что ли? Я посмотрел на потолок. Здесь же гроздьями висели и ботинки. Ботинок, правда, было намного меньше. Довольный произведенным на меня впечатлением, Данила похвастался:

– До конца жизни хватит!

Копался я с час не меньше, пока не подобрал себе удобную пару, с палками, с ботинками.

– Насчет охоты ты серьезно или так болтанул? – спросил я его.

Вопрос мой был вполне резонным. С чем идти на охоту? У Данилы была старенькая одноствольная тулка шестнадцатого калибра. Ружье вроде бы! Но какое ружье? Кто его видел за спиной у Данилы, тот еще долго оглядывался. Ствол у этого старого ружья был слишком длинен, раза в два длиннее обычной двустволки. Его у Данилы не отбирали даже охотоведы-егеря, потому что из него можно было сделать только один выстрел. Одна латунная гильза была у Данилы к этому ружью. Прикупить в магазине новые он не мог. Они не подходили по размеру, магазинные были длиннее и шире в диаметре. Поэтому, если он промахивался, то второй раз уже не мог выстрелить. Должен был сначала из гильзы вытащить стреляный капсюль, вставить новый, отсыпать пороху, вставить пыж, насыпать дробь и так далее. Чуть ли не кремневое у него было ружье. Егерь у него хотел один раз его отобрать, да Данила сказал, что он из зависти к нему прицепился.

– Из какой зависти? – не понял егерь.

– Что лучше тебя стреляю! Я из нее попаду туда, куда ты из Зауэра своего, на таком расстоянии сроду не попадешь.

Если бы егерь был один, то может быть, его и не заели бы слова Данилы. Но Данила возвращался с зайцем, а они охотнички, пустые. В наше время охота стала уделом трех «Б» – банкиров, бандитов и бизнесменов. Особого различия местное населения между этими тремя категориями не делало. Так вот, в тот злополучный день, егерь должен был организовать охоту местным браткам на кабанов.

Только вожак увел стаю. Вместо кабанов братки полторы тысячи патронов расстреляли по воронам и теперь были рады новому развлечению. Как же, на их глазах, сопля-малец грозился уесть хозяина местных лесов. И идет он из леса с добычей, с зайцем, а не как они, с обещаниями.

– Только, если я окажусь метче тебя, ты мне мою переломку оставь! – стал уговариваться Данила. – Стрелять будем влет, или по неподвижной цели?