Дмитрий Щеглов - Прикольная история

Фитиль расцвел, принял вальяжную позу, посчитав, что дело сделано, и небрежно подал чуть ли не под облака. Простить ему такое не мог даже начинающий игрок. Мой удар был разящим, не берущимся. Разрыв в счете сократился до одиннадцати – десяти пользу Фитиля. Но больше таких непростительных ошибок Фитиль не допускал. Я мог бы оставшуюся часть партии выиграть у него с разгромным счетом, но не стал этого делать, а довел ее в таком же рваном темпе до конца. Подачи мои были просты и наивны. Фитиль не играл со мной, а забавлялся и не очень следил за счетом. А счет с небольшим отрывом был все время в его пользу. Тринадцать – двенадцать. Затем шестнадцать – четырнадцать. И наконец девятнадцать – шестнадцать. Осталось выиграть два очка – и партия его. На тех прямых и высоких подачах в центр стола, к которым я его приучил, выиграть Фитилю оставшиеся два очка не составляло никакого труда. Фитиль счастливо улыбался. Его зеленые наглые глаза победно оглядывали мальчишек. Подача перешла ко мне. Но перед тем как подать, я демонстративно вытащил пятисотрублевую купюру из нагрудного кармана рубашки и переложил ее поглубже в карман джинсов. Фитиль заметил это движение и, ехидно улыбнувшись, сказал:

– Зря так далеко прячешь, сейчас петух снесется.

– А как же, снесется, – ответил я и съязвил: – готов к приему акушер?

– Готов, готов. Подавай.

Данила отвернулся, он считал, что моя песенка спета, да и мальчишки потеряли интерес к концовке партии и о чем-то разговаривали. Фитиль, пренебрежительно сунув руку в карман брюк, ждал медленной и аккуратной подачи в центр стола. Когда и как я из-под руки подал теннисный шар, он не успел заметить и поздно среагировал. Разрыв сократился. Счет стал девятнадцать – семнадцать в его пользу. Следующую подачу я сильно послал ему под левую руку, это была его слабая сторона. Хотя он и дотянулся до шарика, но отбил его в сетку. Возникшее подозрение согнало у него улыбку с лица.

– Разница в одно очко, – громко отчеканил я. И тут же, быстро, чтобы Фитиль не успел переварить два проигранных очка, сильно подал в правый угол. Фитиль подачу принял, но дал свечу. Шарик подскочил и завис в метре над столом. Я всадил шар в «половину поля противника» с такой силой, что он пролетел потом еще метров двадцать.

– Девятнадцать – девятнадцать, – объявил я счет и посмотрел на Данилу. Мне показалось, что он шепчет молитву. Мальчишки тоже притихли и, сгрудившись в кучу, напряженно ожидали развязки. Фитиль вдруг заволновался: то ли денег ему стало жалко, то ли не хотел проигрывать при мальчишках. А толпа пацанов, ежедневно обыгрываемых им, молчаливо болела за меня, и он это знал. Фитиль отошел подальше от края стола, приготовившись всерьез принять мою подачу. Но отошел он слишком далеко. Я первый раз за всю партию закрутил шар, да так удачно, что он, ударившись у самой сетки на его половине стола, собрался перескочить обратно ко мне. Стараясь до него дотянуться, Фитиль поскользнулся и грохнулся на стол.

– Двадцать – девятнадцать, – даже не улыбнувшись, хладнокровно объявил я. – Не разбился? – посочувствовал я Фитилю.

Послышались сдержанные смешки. Громче смеяться ребята, видно, не смели.

– Подавай, – зло сказал Фитиль. А счет для него стал не только скользким, но угрожающим. Я твердо посмотрел Фитилю в глаза и спросил:

– Готов к приему?

– Готов.

Данилу колотил озноб. Незнакомые мальчишки тоже притихли, надеясь на чудо. Фитиль пригнулся, готовясь принять подачу. Он думал, что подача будет или сильная и прямая в один из углов, или крученая, но я подал шарик прямо по центру. Пятая, отшлифованная долгими тренировками подача была последней в этой партии. Сильно посланный шарик попал Фитилю в ракетку и, отскочив под сеткой, перекатился на мою сторону.

– Фу! – выдохнул Данила, облизывая пересохшие губы.

– Партия! – сказал я, кладя на стол ракетку, и протянул руку. – Давай деньги, петух снесся.

Фитиль вытащил из кармана отдельно положенные пять сторублевок и нехотя протянул мне одну из них.

– А еще четыреста? – задохнулся я от такой наглости. Хотя я тоже хорош: нет чтобы отдать деньги на хранение мальчишкам – как лопух, попался на дешевый трюк.

– Мы играли партию сто рублей, – ухмыляясь, навис надо мною Фитиль.

– Он всегда жулит, пойдем, не связывайся с ним, – протягивал мне рюкзак Данила. Я понял, что Фитиль нагло обманул меня, причем мне еще «повезло»: ведь если бы проиграл я, то он стребовал бы все пятьсот рублей.

– А ну, гони остальные, мы так не договаривались!

Фитиль внимательно посмотрел на меня: похоже, в таком тоне никто из местных ребят не смел катить на него бочку.

– Что?

– Дед Пихто, деньги отдавай, – сказал я твердо.

Фитиль, протянув свою длинную, как грабли руку, схватил меня за воротник и несильно толкнул.

– Пошел вон, пока я не разозлился!

Слезы готовы были закипеть у меня на глазах, мне было стыдно перед мальчишками и Данилой, что меня так легко провели. Я попер на Фитиля и тут же получил затрещину в ухо. Руки у него и правда были длинные. Думая, что на этом я остановлюсь, он схватил меня за шиворот и держал на вытянутой руке.

– Ну как, успокоился? – спросил он и вдруг с силой сдавил мне шею.

Я собрался с духом и, не очень хорошо видя, куда бью, резко ударил его ногой в пах. Фитиль согнулся пополам и отпустил мою шею. Такого поворота событий никто не ожидал. Жульничество Фитиля всегда сходило ему с рук. Мальчишки стояли, разинув рты.

– Бежим! – крикнул Данила.

Но от такого длинноногого разве убежишь, вмиг догонит.

«В крайнем случае сегодня же вернусь в Москву», – мелькнула у меня мысль. И я, не теряя ни секунды, схватил Фитиля за руку и заломил назад указательный палец, да так, что этот жулик вмиг забыл о прежней боли. Однако свободной рукой он успел, сбив кепку, схватить меня за куцый чубчик. Я еще сильнее выгнул ему палец. На глазах у Фитиля выступили слезы, и он отпустил мои волосы. Упав на колени, он завизжал:

– Отдам… отдам… только пусти, козел!

– Кто козел? – не отпускал я палец.

Скрючившись в три погибели и встав на колени, он свободной рукой полез в карман, вытаскивая деньги.

– На-а-а! – заорал он.

Я взял причитающиеся мне четыре сотни и, отпустив палец, отскочил от него. Фитиль приходил в себя от болевого шока. Он встал с колен. На глазах у него блестели слезы. Мальчишки со страхом смотрели на меня. Никто никогда на их глазах так не унижал Фитиля. Взяв у Данилы протянутый мне рюкзак, боковым зрением я увидел, как Фитиль бросился на меня сзади. Я не побежал, а чуть присев подался назад. Фитиль ожидал другой реакции и повис у меня на спине. Я поймал его руку, резко привстал и, как волк барана, перебросил его через плечо. Фитиль, кувыркнувшись в воздухе, приземлился мягким местом. Послышался шлепок и нечленораздельное мычание. Пока он сидел на асфальте и приходил в себя, я вытащил из рюкзака бинокль и, раскрутив его за ремешок как пращу, пригрозил:

Читать дальше