Евгений Некрасов - Муха и самозванный принц

Потом поехали в гараж, где у Хозяина хранился арсенал. (Брата по вере все звали Хозяином, а еще Алибабой). Ваха посмотрел: пластит, гексоген, тол, детонаторов три вида — все, что душе угодно. А еще темно, четыре утра. Ваха спрашивает: «Во сколько светает?» Ему говорят: «Поздно. Тебе точное время надо?» — «Не надо. Два часа в запасе есть?» — «Есть». — «Значит, сегодня и сделаем. Вам как, с человеческими жертвами или без?» «Магазин, — говорят, — надо просто взорвать. Через него наши враги продают по частям угнанные машины. Не будет магазина, они без денег останутся. А вот «Мерседес» желательно вместе с хозяином». «Если Аллах поможет, — ответил Ваха. — Только вы отключите противоугонку».

Магазинчик он разнес в то же утро, а с «Мерседесом» Аллах не помог. Ваха свою работу сделал: поставил мину грамотно, без собаки не найдешь. Только владелец машины-игрушки так и не сел за руль. Уехал куда-то надолго. Но вернется же.

После той ночи Хозяин исчез. Ваха с остальными жил в его доме, командовать собой не позволял, хоть и был самый младший годами. Дрова колоть, барашка резать — все по очереди, и неважно, кто младше. Он показал себя в деле, а других еще посмотреть надо.

За главного был Рафик, мутный человек. Веры неизвестной, национальности непонятной. Аллаху не молился, креста не носил, ходил с пистолетом и ментов не боялся. Иногда Рафик увозил на работу то троих-четверых, то десять человек. Ваху не брал. «Там, — сказал, — работа для быков, а тебя для настоящего дела беречь надо».

Прожили с две недели, шесть баранов съели. Раз подъезжает Рафик, зовет Ваху в машину: «Садись, надо съездить в одно место». Ваха и сел. Вещей не взял, только куртку накинул.

Приехали на рынок. Рафик повел Ваху в магазин, и не туда, где продают-покупают, а на склад. Там Ваху одели с головы до ног: кафирская ушанка, дубленка, сапоги на меху, темно-серый костюмчик, белая рубашечка, галстук. Без примерки наложили еще целый чемодан: второй костюм — черный, туфли, рубашки, белье. «Будешь телохранителем при Хозяине», — сказал Рафик. Ваха просил его: «Раз телохранителем, то дай пистолет, как у тебя». Не дал. «Спалишься, — говорит, — и Хозяина спалишь. Я числюсь охранником в одной фирме, вот и ношу пушку, а с твоей детской рожей можно только водяной пистолет». Зачем обидел, не мог нормально объяснить? А «детская рожа» сколько раз выручала Ваху. При зачистках солдаты в паспорт не смотрят, берут всех, кто по виду годится в моджахеды. Ваху не брали, хотя он и есть самый настоящий моджахед.

С рынка ехали долго и все кругами. Солнце то слева, то справа, то опять слева — кто прятался в лесах, такие вещи замечает. Потом нагнал их длинный «Мерседес». Поравнялись, затормозили. Рафик — хлоп Ваху по плечу: «Садись туда, быстро, пока нет других машин. Только смотри, не зови Хозяина Алибабой. У него теперь другое имя». А Ваха давно понял, что Хозяин вроде того «украинца» со снайперской подготовкой — тоже с двойным дном. В Москве один человек, в загородном поселке другой.

Так Ваха попал в «Райские кущи». Это санаторий для богатых. Хозяин там хотел откачать жир из пуза. Сказал, проколют дырочку и — насосом. А кафирским бабам в санатории тянут кожу, как на бубен, чтобы не было морщин. Неисповедимы дела Аллаха. Если он такое терпит, значит, надо зачем-то.

Сначала Ваха везде ходил за Хозяином. Встанет за спиной, озирается — засекает источники повышенной опасности, как положено телохранителю. А Хозяин все по знакомым, и говорит как не по-русски: «трансферты», «оффшоры», «транши». Знакомые на Ваху смотрят недовольно. Один сказал Хозяину: «Отошли своего обалдуя, а то вид у него бандитский. Так и сверлит глазами, сосредоточиться не могу». «Родственник, — объяснил Хозяин. — Спустился с гор: дай ему работу, и все тут! Вот, охраняет меня теперь». Знакомый засмеялся, хотя что тут смешного? И Хозяин засмеялся, махнул Вахе: «Иди куда хочешь».

А куда идти?

У телохранителей и шоферов своя компания: зал для них в ресторане отдельный, комната с играми. Но Вахе к ним нельзя, он же «родственник». Были в санатории кафирские дети. К ним Вахе можно, только не тянет. Игры у них незнакомые, шутки непонятные. Кафиры, они кафиры и есть. Ну их к шайтану, а то сегодня познакомишься, а завтра Хозяин прикажет кого украсть или зарезать. Знакомого убивать — ночь не спать, а незнакомого легко, как барана.

Сидит Ваха в хозяйском номере. Скучает. Палочку и то не построгаешь, на ковры-то. В коридоре ходят, смеются. Вспомнит Ваха, как лежал в снегу, прячась за убитым арабом от двадцатимиллиметровых снарядов. Друзей вспомнит, кто в том снегу навсегда остался. Ибрагимова Абали и Ибрагимова Бектемира, Канташева Давлета и татарина Галиуллу (мир с ними). Расстелет коврик, помолится. А эти все смеются. Так бы и полоснул из автомата!

И лезет Вахе в голову одна и та же мысль: если он тут не нужен, то зачем Хозяин его держит? Его, специалиста по минно-взрывному делу?

…На диванчике в ее номере неподвижно и беззвучно, как большая кукла, сидел чернявый парень. Маша еще не видела его без маски, но догадаться было нетрудно: брат-2. Сейран.

— Девка… — начал он, и тут Машу прорвало. Подлость Андровского, нешуточная схватка с поросенком, хамство нефтяных принцев — да будет ли этому конец?!

— Как ты меня назвал? — прошипела Маша, надвигаясь на Сейрана. — Ну-ка, повтори!

— Ты что, дев…

Оплеуха заткнула рот нефтяному принцу, Маша добавила и пошла не останавливаясь.

С левой, с правой.

— Нефть у папы?!

С левой, с правой.

— Ах ты, мразь!

Сейран схватил ее за руки, но легче было бы удержать танк. Шаг левой ногой вперед-вправо, выход в переднюю стойку, правой рукой захватить запястье противника, левым локтем — по суставу — и разворотом в заднюю стойку правая рука противника выводится на болевое удержание.

Теперь противник наш. Ему бо-бо, и папина нефть не помогает, что характерно для таких ситуаций. Его подвывихнутая рука превратилась в орган управления. Чуть подашь ее в любую сторону — и он туда же, потея, с расширенными зрачками. А как улучшились манеры воспитуемого! Где взгляд свысока, кривая ухмылка, где хамское обращение «девка»? Молчит, покряхтывает.

Для продолжения знакомства в полевых условиях инструктор советовал показать серьезность своих намерений: пострелять у противника над ухом или что-нибудь ему расквасить. И только после такого энергичного вступления можно было переходить к нежностям: «Твое звание, должность, номер, расположение войсковой части! Где твой взвод (рота, батальон)? Какое задание ты выполнял?! Говори!». Увы, при всей ценности этот совет не подходил к Машиному случаю, и она закончила свидание по-своему. Не выпуская завернутой к лопаткам руки Сейрана, разогнала его по кругу. Перехватила за шиворот и за пояс. И, еще раз повернувшись вокруг себя, как метатель молота, запустила противника в свободный полет.