Алексей Биргер - Дело антикварной мафии

— Я думаю, — сказал Осетров, — что если ребята соберутся еще раз поглядеть на эту старушку, можно было бы сделать это их практическим заданием на выходные. Так? Пусть они приглядятся не только к этой старушке на Тверской, но и в других возможных местах проверят, не стоят ли там точно такие же «голодные» старушки с иконами.

— Кто — они? — спросил с задней парты Димка Боков.

— Естественно, наши четыре мушкетера, которые на эту старушку и наткнулись, — с улыбкой сказал Осетров. — Шлитцер, Карсавин, Конев, Угланов.

— Ну вот… — проворчал Боков. — Все самое интересное всегда им достается.

— Не просто так достается, — возразил Осетров. — Они присматриваются и находят. Если бы вы были так внимательны к мелочам, то на вашу долю «доставалось» бы не меньше интересного.

— По-моему… — Я поднял руку, и когда Осетров кивнул мне, что можно говорить, я встал и сказал: — По-моему, в этом задании могут участвовать все желающие. Тем более, что надо несколько мест проверить: и Тверскую, и Арбат, и Измайлово, и еще два-три… Мы могли бы создать несколько групп, и каждая группа работала бы на своем месте. Таким образом все, кто хочет, были бы при деле.

Я это сказал, потому что получалось, будто мы опять «отделяемся от коллектива», как об этом в шутку говорил Осетров. Конечно, у нас было полное право довести расследование до конца своими силами — ведь это мы обнаружили старушку с иконой, которую можно было подозревать в мошенничестве или в чем похуже? Но тогда многие завидовали бы нам, и отношения между нами стали бы напряженными. Вот этого я и старался избежать.

— Здраво мыслишь, — сказал Осетров. — Итак, кто хочет принять участие в этих «практических занятиях»?

Руки подняли все.

— Вот такие у нас ребята, — не без гордости сказал Осетров Владимиру Яковлевичу.

— Вижу что хорошие, — отозвался тот.

— Что ж, давайте делиться на группы, — сказал Валентин Макарович. — Я думаю так: вам надо охватить четыре или пять мест, верно? Вас восемнадцать человек. Предлагаю создать три группы по четыре человека, две — по три. Кто чем будет заниматься в каждой группе, вы знаете. Обязательно в каждой группе кто-то должен отвечать за связь. Штабом — то есть центром связи — объявляю свой кабинет. Телефон кабинета всем вам известен. Я думаю, мы быстро разберемся, что к чему. Скорее всего это мелкое мошенничество: покупателям подсовывают подделки под старину. И если это так, тогда это нас не касается. Но может быть и другое. За всей этой торговлей вскроется крупная криминальная афера. Например, реализация действительно ценных икон, украденных из музеев и частных коллекций. Тогда — никакой самодеятельности. Если поймете, что это по-настоящему серьезное преступление, за которым стоит преступная организация, то сразу отступаете. Здесь, в классе, мы обсудим результаты, полученные вами, и все эти результаты передадим людям, которым и положено заниматься подобными делами по долгу службы. Всем все ясно?

— Ясно!.. — разнеслось по классу.

А потом Олег Вельяминов поднял руку.

— Да, Вельяминов, слушаю твой вопрос, — сказал Осетров.

— Я вот думаю, — Олег встал, — может, если выяснится, что старушек несколько и икон за ними немало, то взять и купить одну из икон? Чтобы была у нас вещественная улика. Мы ведь и экспертизу можем провести. Да и вам, Виталий Яковлевич, покажем улику, чтобы вы как профессионал сказали, это — глупая подделка или за этим кроется что-то посерьезней.

— И на какие шиши ты ее купишь? — осведомился Илюха.

— Действительно, — вмешался Виталий Яковлевич, — если старушка продает по той цене, по которой торгуют иконами в церковных лавках, то икона может стоить до тысячи рублей! Писанная по дереву, на хорошей доске.

— Ну, тысячу рублей я как-нибудь найду, — хмыкнул Вельяминов.

Олег Вельяминов, как и Сашка Юденич, были из очень состоятельных семей. Богатых, можно сказать. В этом смысле они были среди нас… ну, как сказать, «белыми воронами», что ли. Конечно, мир, из которого они пришли в училище, здорово отличался от мира их одноклассников. Например, к началу учебного года они приехали в училище в такой одежде, которая, наверно, не одну сотню долларов стоила. Ну и получили от Осетрова замечание: не сметь носить то, что другим не по карману!

Этот урок они усвоили и держались с тех пор намного скромней. Юденич вообще старался не выделяться, а вот Вельяминова иногда прорывало, потому что он немножко пижон по натуре.

При этом, надо сказать, парень он хороший. Не был бы таким — не попал бы в училище, потому что, я говорил, отбор у нас был очень жесткий.

— Вельяминов! — Осетров прищурился. — Мне кажется, ты предложил это не для пользы дела, а чтобы лишний раз щегольнуть…

— Да нет… Да я… — смутился Вельяминов, — я действительно для пользы дела предлагал. А если что не так прозвучало, то я извиняюсь…

— Хорошо, — отозвался Осетров. — Мы тебя поняли. Одно могу сказать: не имею в данном случае права высказаться «за» твою идею. Если бы деньги были казенные, то, может, я и одобрил бы. Но подбивать тебя на то, чтобы ты своих родителей на такую крупную сумму разорил… На это я пойти не могу. И тебе я советовал бы этого не делать: кто знает, во что можно влипнуть, купив икону. Пока мы так мало знаем, я бы советовал избегать прямого контакта со старушками и тем более с теми, кто за этими старушками стоит. Ясно?

— Ясно, — Вельяминов сел. Но по его лицу было видно, что от своей идеи он не отказался.

— Тогда, я думаю, на этом мы можем завершить нашу беседу, — сказал Осетров. — Мы и так безбожно задержали Виталия Яковлевича. Давайте поблагодарим его и отпустим. А все детали «практического занятия» окончательно обсудим завтра, перед выходными.

Из еженедельных отчетов высшему руководству полковника Осетрова Валентина Макаровича, начальника кадетского училища:

«…Итак, я счел инициативу кадетов интересной и достойной внимания и решил, что поддержать такую инициативу важно и нужно со всех точек зрения: и с педагогической, поскольку это поощряет самостоятельность и развитие творческого, нестандартного мышления, и с практической, поскольку это — то, что можно назвать «учениями в полевых условиях».

Таким образом, я сам помог им составить детальный план операции и взял на себя общее руководство, а следовательно, и всю ответственность.

Самым главным на начальном этапе был вопрос деления на группы. Насчет первой группы вопросов, разумеется, не возникало. Ее составили Карсавин, Конев, Угланов и Шлитцер, как идеально сработавшаяся четверка. Им был доверен район Тверской улицы, поскольку этот район им уже известен и они легче и быстрее других смогут сориентироваться по обстановке.