Алексей Биргер - Тайна пиратских сокровищ

— Да никто не имел в виду ничего подобного! — попробовал погасить страсти Сережа.

Но Петя уже вышел.

— И кто тебя за язык дергал? — с досадой накинулся Сережа на Осу.

— Я не хотела… Миш, ты ведь понимаешь, что я не хотела?

— Понимаю, — кивнул Миша. — Но все равно ты зря так… Это мы, Петя правильно до этого заметил, перенапряглись. Разогнались и не можем тормознуть, чтобы сделать выдох…

На какое-то время повисло тягостное молчание.

— В больницу нам надо отправиться, это так, — наконец нарушил паузу Саша. — Но чтобы это не выглядело, будто мы бросили Петьку. Может, он просто проголодался. Я тоже, когда проголодаюсь, жутко злой становлюсь…

Тут Саша сбился и покраснел, почувствовав, как все глядят на него с благодарностью.

— Я все-таки не смогу к вам присоединиться, — сказал Миша. — И это, по-моему, для всех нормально, никто не обижается, так? Позвоните мне и Петьке прямо из больницы, если что… А еще лучше — если мы все-таки разбежимся на часок, а потом поедем все вместе…

— Мне уже вообще не хочется туда ехать, — хмуро проговорила Оса. — И еще мне кажется, что это все из-за Голяка. Если бы я не повела себя как последняя дура и не отдала ему ключи, то у меня бы не было такого желания все поправить… Я бы не поперла на вас, как танк, и не сказала бы этих дурацких слов…

— Слово — не воробей, — натянуто улыбнулся Сережа. — Но настроение действительно паршивое, так что давайте отложим больницу на завтра. Ведь это мы от беспомощности мечемся, от того, что нам зацепиться не за что. Вроде тут и убийцы, и сокровища, и невесть что, а концов не видно… Близок локоть, а не укусишь. Давайте пока разойдемся, а завтра, мне кажется, все будет иначе.

Если бы он знал, насколько окажется прав!

Друзья согласились и, подавленные, разошлись по домам. Сережа напомнил каждому не забыть свой «уоки-токи», а Петин аппарат захватил с собой.

— Я сам занесу, — сказал он. — Заодно перекинемся парой слов. Я думаю, Петьке самому не по себе. Он парень отходчивый…

Пете и впрямь было очень не по себе. Он не мог взять в толк, что с ним стряслось, почему он так вскинулся — не проще ли было посмеяться над минутной вспышкой Осы, да и забыть… Он понимал: Оса переживает после случая с Голяком, и вообще день выдался нервный. Один убитый под белой простыней чего стоит — Петя ведь видел, как это потрясло Осу. И потом она была права, заподозрив Петю в «саботаже» ее идеи насчет больницы. Во-первых, Пете этот поход представлялся бессмысленным, что называется, мартышкиным трудом: лишь бы что-то делать, а не сидеть сложа руки. А во-вторых, у Пети действительно было несколько неотложных домашних дел, он уже часа два о них думал, но стеснялся признаться друзьям, как это его беспокоит. Подготовка к зачету по английскому… Казалось бы, какой там зачет по английскому, когда пошли такие события! Тем более, что язык Петя знал очень неплохо и мог бы обойтись без основательной подготовки — в крайнем случае, выручила бы репутация отличника. Но в том-то и дело, что Петя не привык полагаться на других и выкручиваться, выпрашивая отметку, как подачку: он давно усвоил, что полагаться можно только на себя. Поэтому Петя сидел как на иголках и с ужасом следил за движением минутной стрелки: приближалось время, когда ему, хочешь не хочешь, пришлось бы встать и сказать друзьям, что он бросает их ради английского… Но как об этом скажешь в таких обстоятельствах? Петя боялся стать посмешищем, боялся, что друзья посчитают его унылым зубрилой, если не вообще «ботаником», и ему, конечно, было бы намного легче, если бы все приняли решение разойтись до завтрашнего дня. Ведь тогда бы ему не пришлось представать перед друзьями в невыгодном свете…

Хотя почему в невыгодном? Вон как его знание английского помогло сегодня! Он прочел надписи на часах — надписи, которые, Петя был уверен, являются одним из ключиков к спрятанному сокровищу. И кто знает, какими могут оказаться другие ключики? Петя подумал, что ему, с его знанием языка, и карты в руки. Только он сможет разобраться в путеводных указаниях, когда все эти путеводные указания попадут к ним — и никто тогда даже не подумает смеяться или крутить пальцем у виска, в каких бы обстоятельствах Петя ни сказал, что ему надо идти заниматься языком…

Но попадут ли к ним эти ключики? До этого еще надо дожить.

И почему он считает, что его друзья стали бы обязательно смеяться и крутить пальцем у виска? Петя ведь знает, что его друзья не такие, что они отлично все поняли бы. И все равно, он вдруг зажался, застеснялся — и его собственная внезапная стеснительность дико его раздражала…

Словом, он знал, что ему нужно уходить, но уходить смертельно не хотелось, и он ждал и ждал, чтобы друзья сами дали ему предлог уйти. А этого удобного предлога все не было…

Неужели он использовал слова Осы как удобный предлог, чтобы обидеться и покинуть друзей, не представая перед ними этаким пай-мальчиком, для которого уроки и домашние дела превыше всего?

Да, кроме уроков, были и домашние дела. Он обещал помочь отцу и дяде Жоре довести до ума вытяжку в камине. Конечно, они бы справились и без него — но Петя привык выполнять обещания. И еще дома ждал Бимбо, для которого подходило время выгула. И еще… и еще…

Да, Пете было отчего сидеть как на иголках. Но почему он обиделся именно на Осу? Еще подумают, что он сорвал таким образом злость на нее после ее злополучной встречи с Голяком. Да, еще этот Голяк… При одном лишь воспоминании о нем у Пети кулаки сжались.

С него все и началось — с него и начал ломаться такой великолепный день!

Пете было попеременно то горько, то стыдно, то он досадовал на себя, то на других, то злился на целый свет…

Домой Петя приплелся как в воду опущенный. Это не ускользнуло от внимания Котельникова-старшего, который зорко взглянул на сына:

— Что случилось, Петруччо? Почему нос на крючке?

— Да так… — Петя пожал плечами. — С друзьями поссорился.

— Серьезная неприятность, — согласился отец. — По делу или так?

— Или так, — эхом отозвался Петя. Он приласкал обрадованного возвращением хозяина Бимбо, размышляя, стоит ли рассказывать отцу про всю эту музыку. — Понимаешь, — объяснил он то, что мог и хотел объяснить, — я все время думал о том, что мне пора домой, но… но, в общем, была та ситуация, когда мне было неудобно бросить друзей и сказать им, что я ухожу. Я просто разрывался и вот…

— И вот вспылил по первому поводу, — закончил отец. — Знакомо. Так бывает, что обижаешься на других от растерянности, когда сам не знаешь, как поступить. В таких случаях лучше не зажиматься, а прямо говорить друзьям, что тебя тревожит. Настоящие друзья поймут, а если поднимут на смех — то с ними и дружить не стоит…